Ромовый пунш - Леонард Элмор Джон "Голландец" (читаем бесплатно книги полностью TXT) 📗
— Она уже ушла?
Джеки снова обернулась к нему и утвердительно кивнула.
— А ты что, боишься ее?
— По-моему, это нечто большее, чем страх. За все годы нашей с ней совместной жизни мне так и не удалось как следует узнать её. Мы почти не разговаривали. Ты наверное знаешь, каково бывает находиться рядом с человеком и постоянно придумывать, что бы такое сказать? — Джеки кивнула. — Вот и у нас было точно так же. Теперь же, дожив до пятидесяти трех лет, Рене занимается тем, что позирует голой для какого-то паршивого уборщика-кубинца, который рисует её бегающей по тростниковым плантациям, а затем она продает его шедевры по три с половиной тысячи за штуку. Так что она совсем не плохо устроилась.
— Так что же беспокоит тебя больше? — сказала Джеки, — То, что она позирует обнаженной или то, что она на этом неплохо зарабатывает?
— Меня беспокоит этот козел-рисовальщик, — ответил Макс. — Он меня просто-таки выводит из себя, но что из этого? Я вешу побольше его килограмм на двадцать, и поэтому если я набью ему морду, то это будет квалифицироваться как преднамеренное нападение с причинением тяжких телесных повреждений, за что полагается залог три тысячи долларов. Но все равно, знаешь, я рад за Рене. Наконец-то ей хоть в чем-то начало везти. И теперь мне уже не придется испытывать угрызения совести и мучиться, пытаясь понять её.
— Но и поддерживать её материально ты теперь тоже не обязан, — заметила Джеки.
— И это верно. Тем более, что она работает, а я безработный.
— Но тогда почему ты без особой радости говоришь об этом?
— Именно сейчас мне хорошо, и пока этого достаточно.
Джеки закурила ещё одну сигарету и лишь затем снова перевела взгляд на него.
— Но ты все же так и не ответил на мой вопрос.
— На который?
— Если бы тебе, новоиспеченому безработному, предоставилась бы возможность прикарманить больше полумиллиона долларов, ты пошел бы на это?
— Я сказал тебе, что соблазн был бы велик. — Она продолжала глядеть на него в упор. — К тому же это была всего-навсего шутка, и ты сама об этом прекрасно знаешь.
— Вот как?
— И даже не смей помышлять об этом, поняла? — встревоженно продолжал Макс. — Тебя могут убить, ты можешь попасться на этом занятии, и тогда тебе будет уже не отвертеться от тюрьмы...
Он замолчал на полуслове, поймав на себе её ставший уже так хорошо знакомым и сводивший его с ума насмешливый взгляд.
— А что если бы тебе был известен верный способ, как это сделать? — в очередной раз спросила она.
По телефону Орделлу назвали номер палаты. Третий этаж, восточное крыло. Воскресенье. Половина двенадцатого ночи. Ему оставалось лишь дождаться, стоя на лестнице, когда полицейскому у дверей палаты наконец наскучит сидеть там в одиночестве и он отправится пройтись по коридору до стойки дежурной медсестры, чтобы немного размяться, а заодно и поболтать. Попасть в палату к Куджо оказалось сравнительно просто. Орделл вошел в полутемную комнату, неся в руке коробочку орешков, которую он поставил на тумбочку у кровати. На нем был темный костюм с галстуком. Не теряя времени зря, он вытащил подушку из-под головы у Куджо.
— Мать твою, — недовольно выругался Куджо спросонья. Изо рта у него дурно пахло.
— Эй, дружище, — сказал Орделл, положив подушку Куджо на грудь, — как дела? Выздоравливаешь? Тебя здесь хорошо лечат?
— Чего тебе надо? — зло спросил Куджо, щурясь, хмуро глядя на него, все ещё отходя ото сна.
— Слушай, им лучше дать тебе что-нибудь. У тебя изо рта жутко воняет, — сказал Орделл, передвигая подушку Куджо ему к подбородку. — А теперь закрой глаза, и меня здесь через минуту не будет. — Подушка была уже в руках у Орделл, как в палате неожиданно зажегся верхний свет.
К кровати подошла толстуха-санитарка.
— Что вы здесь делаете?
Орделл обернулся и увидел, что полицейский тоже вошел в палату: преклонного возраста, но мощного телосложения и ещё к тому же с большим животом.
— Поправлял ему подушку, — ответил Орделл. — Взбил её, чтобы ему было удобнее лежать, и перевернул на другую сторону.
— Вам здесь нечего делать, — настаивала санитарка. — Часы посещений давно прошли.
Стоявший рядом с ней пузатый полицейский тупо разглядывал его.
Орделл развел руками.
— Я обещал его маме, что забегу проведать его. Она помогала у нас дома по хозяйству, когда моя мама была ещё жива. Просто дело в том, что я адвентист седьмого дня, и сегодня я целый день обходил дома, собирая пожертвования для нашей церкви. Это деньги для помощи бедным людям. Понимаете? Для тех, у кого нет денег даже на еду.
— Все равно вам здесь находиться нельзя, — повторила толстуха.
И тут подал голос толстяк-полицейский.
— Выметайся отсюда, и поживее.
У Орделла не было никакой возможности разобраться с Куджо. Черт возьми. Он ушел, зная, что теперь эта неразрешенная проблема всей своей тяжестью ляжет на его плечи.
Глава 16
Ранним воскресным вечером Орделл привез Луиса в свой дом на 30-й улице в Вест-Пальм и представил его Симоне, сказав при этом, чтобы она хорошенько заботилась о Луисе, который несколько дней поживет у них. Орделл проводил Луиса в комнату для гостей, оставив для него в одном из ящиков зеркального комода «Беретту» девятого калибра, которую на следующий день Луису предстояло взять с собой, а сам ушел, сославшись на то, что ему ещё надо проведать приятеля в больнице.
— Увидимся утром.
Тот воскресный вечер запомнился Луису надолго.
Поначалу Луис решил про себя, что эта пожилая негритянка скорее всего доводилась Орделлу какой-нибудь тетушкой. Симона поинтересовалась, не приготовить ли ему поесть. Луис поблагодарил её за заботу и отказался. Она удалилась к себе в комнату, а Луис уселся перед телевизором, где как раз в это время шел фильм «Она написала „Убийство“», полагая, что этим вечером они с Симоной уже больше не увидятся, потому что пожилые люди обычно ложатся спать довольно рано. Следующим по программе стоял «Фильм недели».
Однако примерно в половине десятого из её спальни вышла совсем другая женщина. Вошедшая туда до этого негритянка была просто престарелой тетушкой в поношенном домашнем халате и с шарфом, который она носила обвязанным вокруг головы. Та же, что только что появилась на пороге её комнаты выглядела по крайне мере лет на двадцать моложе, черные блестящие волосы уложены в прическу, в ушах покачиваются длинные серьги, голубые тени на веках, искусственные ресницы; на ней было плотно облегающее фигуру платье из серебристого материала и подходящие к нему туфли без задников на высоком каблуке. Она сказала Луису, что, насколько она понимает, сам он из Детройта. Еще она рассказала о том, что в свое время у неё там было много знакомых среди белых ребят, с которыми она встречалась и во «Флейм-Шоубар», и в «Спортриз», а позднее и в «Уотс Клаб Мозамбик», и что после они все вместе отправлялись в заведения, работающие ночью.
— Ты там бывал? — спросила они у него.
Луис сказал, что, да, иногда заходил, и что с Орделлом он познакомился как раз в «Уоттс Клаб».
— Мальчик мой, тогда сейчас мы с тобой побываем дома, — пообещала Симона.
Посмотреть «Фильм недели» ему так и не пришлось. Зазвучали шлягеры Детройта.
В понедельник рано утром, не дожидаясь когда проснется Симона, Луис вышел из дома и отправился завтракать в закусочную «У Денни». Они заранее договорились встретиться на автостоянке отеля «Хилтон» на Саутерн-Бульвар, что близ автострады. Прибыв в назначенное место, Луис увидел Орделла в синем рабочем комбинезоне, стоящим у небольшого автофурогна, припаркованного рядом с его «Мерседесом». Мелание сидела в машине, слушая радио и покачивая головой в такт музыке. Орделл подошел к машине Луиса.
— Ну давай, поглядим, что там у тебя есть.
Открыв багажник, Луис показал Орделлу свои приобретения: «Кольт-Питон» и «Моссберг 500» с лазерным прицелом. Оставленная дл него Орделлом накануне вечером «Беррета» тоже была здесь.
