Полнолуние - Белошников Сергей (версия книг .txt) 📗
– Н-но, родимая, пошла, пошла!
Взвизгнули полозья, поплыли вспять ели, и он опять почувствовал, как внутри растет необъяснимая тревога. Алексей огляделся по сторонам. Безмолвная тайга окаймляла дорогу. Луна царапала верхушки елей.
И тут совсем недалеко возник жуткий протяжный звук. Казалось, это был голос стужи. Голос смерти.
– Волки, – тихо, одними губами произнес Алексей. Он мгновенно рванул вожжи, хлестнул кобылу по крупу и заорал во всю мочь:
– И-э-эх! Твою мать! Выноси-и, родимая!
Лошадь дико всхрапнула и галопом рванула по дороге. И в ту же секунду позади, из-за поворота, появился первый волк, стелющийся в стремительном беге.
Вожак.
Он увидел лошадь. Алчущий горячей плоти зверь уже мысленно висел на потном лошадином теле, ощущая лихорадочное биение большого испуганного сердца и каждый толчок крови в ее жилах; впитывал волны ужаса, исходящие от обезумевшего от страха животного. Запах сена, дерева и мертвой овчины – незримый след розвальней – мешал, но не предвещал опасности. И вдруг куль овчины приподнялся и превратился в человеческую фигуру. В руках у человека знакомой грохочущей смертью блеснул металл.
Вожак тут же прыгнул в сторону, немного сбавив при этом скорость. Несколько волков сразу же обогнали его и оказались впереди. Но вожак не спешил догонять их: многолетний опыт и безошибочный инстинкт увели его влево к самому краю дороги – подальше от смертоносного металла. Теперь, когда его прикрывали тела других волков, вожак снова догонял жертву.
Привстав на одно колено, Алексей быстро скинул на сено тулуп и приготовился отразить прыжок переднего волка. Стая уже была совсем близко, и он опасался, что не успеет перезарядить ружье. Алексей передвинул поудобнее охотничий нож, висевший в ножнах на офицерском ремне поверх душегрейки. Отчетливо увидел, как готовится к прыжку вырвавшийся вперед волк. Выждал, когда мускулистое тело взметнулось вверх, и плавно нажал на спусковой крючок. Жакан, выпущенный практически в упор, снес волку половину головы. Мертвого волка отбросило на обочину, и кровь из обезглавленного тела тугой струей ударила в наст, выплавляя в нем алую проталину.
Алексей мгновенно перевел прицел правее, и второй жакан ударил в грудь следующего волка, швырнув его прямо на лапы елей.
Уже переломив ружье, непослушными пальцами доставая из кармана патроны, Алексей боковым зрением уловил движение справа. Именно справа, словно из-под земли, вырвался громадный вожак и рванулся к горлу человека. Алексей бросил ружье, выдернул из ножен клинок и резко ударил – снизу вверх. Он все сделал правильно. Успел почувствовать, как широкое лезвие легко пошло от живота между волчьих ребер прямо к сердцу.
Но в тот же миг Алексей почему-то вывалился из розвальней, изумленно ощущая холодную пустоту там, где только что было горло. Неожиданно для себя он оказался над накатанной таежной дорогой и с бесстрастным удивлением, поднимаясь все выше и выше в ночное небо, смотрел как-то со стороны, сверху, как одни волки рвут то, что было его телом, рвут в клочья, жадно заглатывая дымящиеся куски плоти, а остальные продолжают преследование и снова нагоняют розвальни.
Теперь в санях на месте убитого человека лежал вожак. Он тоже все сделал правильно. Но жизнь уже не могла удержаться в умирающем теле: большое сильное сердце замолкло, остановленное сталью ножа.
Совсем близко волк вдруг почувствовал какое-то слабое, беззащитное биение другой, недавно рожденной жизни. И тогда последним, предсмертным, почти ласковым движением волк ткнулся мордой в чью-то теплую щеку.
Крохотный кристаллик легко соскользнул с его верхней губы, прилип к щеке младенца и тут же исчез, растаял, впитавшись с помощью предсмертного волчьего поцелуя в нежную кожу разумного существа, лежащего в меховом конверте. Душа волка-вожака, перенесенная кристаллом, слилась с дыханием младенца, с его чужим волку, но живым сознанием. Израсходовав последние жизненные силы, волчья душа уснула в младенце. Так же, как и Разум кристалла.
До поры, до времени.
Дети заплакали, и Катюша очнулась. Она потеряла сознание в ту секунду, когда муж большой неуклюжей куклой упал с розвальней на дорогу, а рядом с ней оказалась оскаленная пасть огромного волка. Теперь он лежал рядом с ее детьми: мертвый, седой и тяжелый. Словно в кошмарном сне Катюша уперлась в эту тушу согнутыми в коленях, непослушными ногами и с силой столкнула волчий труп на дорогу.
Окружающее перестало для нее существовать – сейчас она видела только четыре серые, почти черные волчьи фигуры, настигающие розвальни, чтобы отнять жизнь у ее детей. Все в ней умолкло, стало таким же холодным, как эта ночь. Она быстро скинула тулуп. Накрыла им поверх сена плачущих детей. Перебралась к заднему краю розвальней. Замерла на мгновение, глядя на оскаленные волчьи морды. Не больше двух метров отделяли ее от первого волка. Катюша подняла глаза к безумному кругу луны, вздохнула всей грудью и, резко оттолкнувшись, словно в ледяную зимнюю воду прыгнула с розвальней, одним движением обняв летящую навстречу смерть и умерев еще до того, как ее тонкого хрупкого горла коснулись звериные клыки.
Кобыла, слыша за спиной плотоядное повизгивание, жуткий хруст костей и чуя терпкий запах свежий крови, что было сил рванулась от этого ужаса. И хотя на самом деле сил оставалось совсем немного, ей удалось оторваться от стаи. Лес и волки, рвущие человечину, остались позади.
Перейдя на странную, сбивающуюся иноходь, кобыла неслась по дороге. Бег ее больше напоминал непрерывное падение вперед. Странное клокотание в горле уже совершенно не напоминало дыхание.
Темные силуэты изб и желтый слабый свет из окон – это было последнее, что она увидела. Ворвавшись в первый попавшийся двор, выворотив краем розвальней несколько досок забора, кобыла, качаясь, дошла до окна избы и с утробным стоном рухнула набок, судорожно забив ногами. В широко открытом мертвом лиловом глазу отразилось холодное сияние полной луны.
Захлопали двери. В окнах замелькали смутные тени. Послышался громкий мат и плачущие причитания. Чьи-то руки подхватили младенцев и понесли в дом.
Когда их распеленали, то увидели, что это двойняшки. Мальчики. Один – светловолосый, у другого волосы были потемнее. Один плакал. Второй молчал и улыбался.
С небес на них невозмутимо смотрела луна.
Стоял декабрь – месяц Волка.
Глава 5. РАСПЛАТА
Страшная, внезапная смерть Алексея и Катюши Лебедевых потрясла не только жителей Колобова, но и тех, кто жил далеко за пределами села. Слух о ночной трагедии, обрастая леденящими кровь подробностями, мгновенно облетел не только колобовский район, но и всю область. Мгновенно и более того – официально – волкам была объявлена беспощадная тотальная война на уничтожение. За оружие взялись не только охотники-промысловики – на волков пошли простые сельчане, с детства привыкшие обращаться с охотничьими ружьями и карабинами.
Отстрел волков начался повсеместно на огромной территории – от Усть-Уньи до самой Инты; зверей истребляли быстро, умело и беспощадно. Через неделю счет шел уже на десятки хищников – люди не щадили ни матерых волков, ни самок, ни волчат-первозимков. Их уничтожали всеми доступными способами: облавами и из засад; ловили их капканами и изводили ядовитыми приманками. Волков расстреливали из машин, с вертолетов и снегоходов – любые средства были хороши, и все средства люди считали дозволенными после колобовской трагедии.
Среди волков, которые были уничтожены за короткий – в две-три недели – период всеобщего безжалостного отстрела, были и волки стаи, убившей Катюшу и Алексея. Их осталось четверо – самцы и одна самка.
Но никто так никогда и не узнал, что это были именно те волки-убийцы.
А случилось это так.
Пристегнувшись страховочными ремнями к скобам внутри кабины, двое молчаливых охотников-коми сидели у открытой двери низко летящего над тайгой Ми-4. В руках у каждого был самозарядный карабин МЦ-125 с магазином на пять патронов калибра 7,62. На карабинах были установлены оптические четырехкратные прицелы ПО 4х34.
