Человек семьи - Мур Робин (прочитать книгу txt) 📗
– Не знаю, – сказала Конни. – Отец хочет сам лично поговорить с тобой.
– Узнать о моих намерениях?
Конни хихикнула:
– Мы знаем, каковы они.
– Он кажется рассерженным или нет?
– Нет, он просто сказал, что хочет поговорить с тобой. Думаю, кое-кто из знакомых будет также присутствовать.
Пат задумался: что означает этот звонок от Сэма Мэсси – урожденного Марсери? Интуиция ему подсказывала, что звонок каким-то образом связан с убийством на Салливан-стрит.
Глава 3
Отец Паскуале (Пата) Конте – Доменик Конте – был пионером, но не совсем в обычном смысле этого слова. Он был одним из первых итальянцев, осмелившихся прервать затянувшееся засилье ирландцев на службе в полиции Нью-Йорка.
В начале столетия ирландцы по сравнению с другими эмигрантами имели большие привилегии для полицейской карьеры, так как были единственными англоязычными переселенцами. Но во время Депрессии многие дети эмигрантов первого поколения, родившиеся в Америке, – итальянского, польского, еврейского и немецкого происхождения начали привлекаться для работы в полицейском департаменте. Работа в полиции была солидной, постоянной, ей покровительствовали городские власти. Кроме того, полицейским полагалась значительная пенсия в конце долгосрочной службы и привилегии, по слухам, фантастические.
В годы Сухого закона только полоумные недотепы не сумели сколотить себе приличные состояния. Доменика Конте никоим образом нельзя было отнести к разряду недотеп. Пользуясь семейными связями в Кастелламаре дель Гольфо на Сицилии, Доменик Конте в течение первых пяти лет службы в полиции умудрился отложить на черный день пятнадцать тысяч долларов наличными, что вдвое превысило его заработок за эти годы.
Но эта розовая картина идиллического благополучия вскоре потускнела из-за начала войны – не Второй мировой, а войны между лидерами различных банд на Сицилии, позже получившей название Кастелламарской. Более пятисот человек погибло в этой борьбе до того, как юного Пата Конте отлучили от материнской груди. Все это благополучно завершилось, когда Чарльз Лучиано – Счастливчик Лучиано – после продолжительного обеда в ресторане морских деликатесов Скарпато на Кони-Айленде заключил с Сальваторе Маранзано – одним из главарей двух враждующих банд – соглашение стереть с лица земли босса Джо Массерию.
В результате Счастливчик Лучиано стал весьма значительной личностью в бандитском мире Нью-Йорка – настолько значительной, что вскоре посчитал выгодным уничтожение своего собственного наставника – Маранзано. На этом закончилась эпоха правления Усатого Пита, царившего над всеми итальянскими бандитами с начала века. Теперь Счастливчик Лучиано стал полновластным правителем, а с ним пришли к власти его правая рука – Вито Дженовезе и левая – Фрэнк Костелло.
Подобно Франклину Рузвельту, основавшему новую политику Америки, Счастливчик Лучиано установил свои законы в империи организованной преступности. Во времена правления Лучиано меньшим влиянием начали пользоваться отдельные "семьи", установилось более тесное сотрудничество между различными бандами; усилились связи с преступными бандами не итальянского происхождения, в особенности с еврейскими организациями. Разрешения на убийства выдавались на заседаниях центрального совета. Было произведено разделение власти и территорий по всей стране.
Доменик Конте, будучи уроженцем Кастелламары, имел прекрасные семейные связи и не менее крепкий союз с представителями новых властей. Он оказался в блестящей ситуации, обеспечивающей получение крупной прибыли при новых порядках. К несчастью, однажды ночью патрульный Конте случайно столкнулся с группой воров, специализировавшихся на краже мехов. Он помешал им ограбить склад под Вильямбургским мостом и стал знаменитым, хотя и не богатым, на один день. В "Дэйли ньюс" появилось следующее сообщение: герой-полицейский убит при вмешательстве в ограбление мехового склада.
Сержант Доменик Конте погиб вчера, когда помешал вывозу украденных мехов из склада братьев Манфреди, находящегося под Вильямбургским мостом.
Полиция, прибывшая на место преступления вскоре после окончания перестрелки, заявила, что банда, которой помешал сержант Конте, очевидно, планировала похитить меха из угнанного грузовика на сумму в несколько десятков тысяч долларов.
Далее следовали подробности из реконструированной полицией перестрелки, но непосредственных свидетелей события не нашлось. Доменика Конте похоронили как инспектора – церемония такого рода предоставлялась только героическим жертвам борьбы с преступностью. Мать Пата Конте, пережившая гибель трех членов своей семьи и двух двоюродных братьев Доменика в войне Кастелламары, решила, что с нее достаточно жестокости. Получив пенсию вдовы полицейского, она переехала в Нью-Джерси, забрав с собой единственного сына и свою младшую сестру Марию.
К несчастью, Доменик Конте никогда полностью не доверял своей молодой жене, и его вклады в личные сейфы, полные двадцати-, пятидесяти– и стодолларовыми купюрами, так и не были востребованы наследниками. Дополнительные доходы героя-полицейского остались истлевать в стальных сейфах где-то в нижнем Манхэттене.
Две сестры: Тереза – смуглая, страстная и легкомысленная – и Мария – высокая, стройная шатенка с отдельными прядями волос более светлого оттенка – порвали все связи со своей родней в Маленькой Италии. Совсем еще молодой Тереза исключила себя и из общества мужчин. Получив работу в суде в Хакенсаке, она каждый свободный момент отдавала воспитанию сына.
Мария, напротив, освободившись от удушающего надзора родственников в Манхэттене, радовалась обретенной воле и наслаждалась ею в максимальной степени. Полюбив маленького Пата почти как родного сына, дневное время она проводила с ним. Но вечерами возвращалась к материнским обязанностям Тереза, и Мария летела, как мотылек, на яркий свет Ньюарка, Джерси-Сити, а иногда даже Манхэттена.
Терезу заботило беспечное поведение сестры, но она не торопилась взять на себя роль строгой наставницы. Ведь она была всего на три года старше, чем ее радующаяся жизни сестра. Мария обожала свободное, беззаботное существование. Как только очередной обожатель заговаривал с ней о браке, ее глаза стекленели. Она видела слишком много толстых, усталых, перетрудившихся, рано постаревших женщин, попавших в брачную ловушку. У нее было еще много времени впереди, чтобы устроить свою жизнь. Только один из ее многочисленных поклонников не получил отказа в ответ на свое предложение.
Фрэнк Дойл служил с Домеником Конте в Пятом участке. Он был среди тех, кому доверили нести гроб на похоронах Доменика. После полудня в день похорон патрульный Фрэнк Дойл впервые привел Марию в квартиру возле железной дороги, одолженную ему другом. Это был первый любовный опыт Марии, но, несмотря на внезапный болезненный спазм, кровотечение оказалось слабым. К концу дня страстная шатенка была полностью убеждена в том, что все, что ей говорили о сексе монахини в школе, было уродливо искажено. Бог не позволил бы человеку, совершавшему грех, испытывать при этом такое наслаждение. Мария не могла уверовать в то, что занятие сексом, столь захватывающее и приятное, было задумано Богом только для продления рода человеческого.
Однако никто и никогда в приходской школе Святой Анны не обсуждал способов, позволяющих заниматься любовью без последствий. Поэтому, когда Мария опомнилась, срок беременности уже превысил три месяца, и только тогда она осознала, что должна родить. Никто, кроме Фрэнка Дойла, не мог быть отцом ее будущего ребенка.
Мария была убеждена в том, что сможет, не выходя замуж, растить своего ребенка рядом с Патом. Лишь после того, как она начала ощущать движения ребенка, дергающегося и толкающегося в своем наполненном жидкостью мешке, упрямая женщина неохотно согласилась сочетаться законным браком с патрульным Фрэнком Дойлом. Как раз перед тем как у Марии начались схватки и ее отправили в местную больницу, их обвенчал итальянский священник. Поэтому Реган Дойл всего на три часа опоздал, чтобы родиться незаконным. Однако превратности судьбы не обошли родившегося младенца – его мать тихо скончалась через час после родов. Фрэнк Дойл, скрывая свою скорбь, забрал маленького сына, чтобы растить его в любвеобильной ауре ирландского клана семьи Дойлов.
