При невыясненных обстоятельствах (сборник) - Леонов Николай Иванович (читаем книги онлайн бесплатно .txt) 📗
— Когда штука лежала в мятой коробке, — буркнул эксперт. — Он у тебя, Гуров, в порядке, этот парень.
Боря хотел объяснить, что нашел божка чисто случайно, его заслуги в этом нет, глупо улыбнулся и заявил:
— А я его в руки взял!
— Вижу, я твои пальчики уже в лицо знаю. Они более четкие и поверху. — Эксперт убрал лупу, откинулся на спинку кресла: — Что я могу сказать сразу? — Он причмокнул, покосился на бесстрастную фигурку. — Вещица дорогая, стоит денег немалых. Да, на коробке из-под торта имеется хороший, годный для идентификации отпечаток второго пальца правой руки убитой. Заключение вы получите и то, что коробочка побывала в данной квартире, докажете. На бронзе имеется темное пятно, уверен, что кровь, экспертиза установит. Имеем два прилипших волоска, тут я не специалист, можно ли их идентифицировать, мои товарищи подскажут. В отношении пальцевых отпечатков на самом бюсте сильно сомневаюсь, займемся в лаборатории, — эксперт усмехнулся и добавил: — Что, мандарин, все еще убиваешь?
— Я ничего не стер? — спросил Боря.
— Кажется, нет, — эксперт смотрел насмешливо. — Так ведь пальцы на бюсте, который стоит в доме, ничего бы и не дали. Верно, Лева? Бывал человек в доме, брал в руки, верно?
— Если бы обнаружить пальчик поверх кровавого пятна, — произнес Лева.
— Размечтался! — Эксперт обратился к Боре, предлагая заключить союз: — Ты шаришь на помойке, находишь орудие убийства. Уникально. Я ищу следы, по памяти идентифицирую отпечатки. Тоже неплохо. Лева Гуров пьет кофе, рассуждает о нравственности, заблудился среди четырех человек, как в глухом лесу.
— Я для парня начальник, и не подрывай мой авторитет, — ответил Лева. — Я и кофе пью талантливо, и заблудился талантливо. Никто не может, а я могу.
— Убийство совершила девчонка, — сказал эксперт. — Из этого кресла видно.
— Категоричность суждений поднимает тебя до разряда наивысшего. Боря, не зазнавайся и не слушай старого циника. На кухне сидит любопытный экземпляр гомосапиенс, составь ему компанию. Он занят сочинительством, проследи, чтобы не увлекался.
Боря чуть ли не щелкнул каблуками и вышел. После обнаружения орудия убийства настроение у Гурова значительно улучшилось. Когда зазвонил телефон, он снял трубку и, совершенно забыв, зачем и по какому поводу он здесь находится, бодро сказал:
— Слушаю вас внимательно.
— Турилин. Рад слышать ваш голос, коллега. У меня в кабинете прокурор и старший следователь. Прокуратура приносит свои извинения за задержку и интересуется, приезжать к вам или вы уже возвращаетесь?
— Мы скоро будем, примерно через час, максимум — два, — ответил Лева. — Мы приехали по заявлению о несчастном случае, иная версия станет официальной лишь после заключения врача и эксперта. Прокуратура может не сомневаться, что все параграфы и даже буквы закона будут соблюдены полностью.
Константин Константинович сказал:
— Все-таки дождитесь следователя. Он был на выезде, — и положил трубку.
— Получил, интриган? — Эксперт догадался о реакции начальства на выступление Гурова. — Конечно, наука для тебя лишь помощник, следователь — буквоед и придира, только розыскники — люди. Еще я на тебя нажалуюсь.
— Не нажалуешься, ты меня сильно любишь. — После звонка начальства Гуров еще больше приободрился. — Забирай своего убийцу, — он кивнул на китайского божка, — и топай к микроскопам. Машину верни, прощай…
Лева непроизвольно отметил, что Денис Сергачев переоделся, сменил тренировочные штаны и кроссовки на элегантные брюки и не менее элегантные туфли, свежая рубашка ловко сидела на мощном торсе. Бокал в руке хозяина Леве не понравился, пить в такой момент — неуважение и вызов.
Сергачев пригласил в комнату, на столе приготовлен чай, Леву явно ждали.
— Располагайтесь. — Хозяин указал на кресло.
Но Лева сел за стол, на мягком сейчас жарко. Сергачев, казалось, понял инспектора, тонко улыбнулся, решая, куда сесть, помедлил, занял место за столом, напротив, наполнил чашку очень крепким, почти черным чаем, подвинул.
— Вы из МУРа? Я встречался несколько раз, — он назвал имя, отчество начальника управления, — умница, даже интеллигент. Извините, но мне кажется, вы, как и врачи-психиатры, с годами заражаетесь от своих пациентов. Нет? Не хочу вас лично обидеть, да и вам еще рано.
— Развязность и пошлость вам не идут, Сергачев.
— Спасибо. Я люблю, когда меня зовут по фамилии, привычка. — Сергачев допил бокал. — Спрашивайте.
— Качалина к вам сегодня заходила?
— Нет. Я был у нее утром, помог внести картошку и остался пить кофе.
— Во сколько вы ушли?
— В районе половины десятого.
— Позже не заходили?
— Вы хотите спросить: убивал я Елену или нет? Нет, я Елену не убивал. Хотя, признаюсь, два раза подумывал об этом.
— Интересно, — чистосердечно признался Лева. — Разложим ваше высказывание на составные части. Почему вы решили, что Качалина не упала, а ее ударили?
— Если женщина — сильная и ловкая, спиртное практически не употребляет, — Сергачев говорил о Качалиной, как о живой, — она не может упасть плашмя.
— Когда вы пришли к такому выводу?
— До вашего приезда. Да и в конце концов Елену должны были убить.
— Интересно, интересно. — Лева опешил, не нашел точных слов и замолчал.
— Человека должны убить, а вам интересно. — Сергачев хмыкнул, шлепнул широкой ладонью по столу, чай из чашки выплеснулся на блюдце. — Говорите, не заражаетесь от своих клиентов?
— А нельзя поподробнее? Почему Елену Качалину должны были убить? — спросил Лева.
— Кто? Вас же в основном интересует: кто?
— Давайте все расставим по местам, Денис Иванович, — сухо сказал Лева. — Я к вам приехал не играть в вопросы и ответы…
— Ну, ладно, ладно…
— Нет, не ладно, а выслушайте меня. Вы не Качалин и тем более не Бабенко. И то, что я им прощаю, вам не прощу. Кому много дано, с того много и спросится. Перестаньте говорить двусмысленности, просто и ясно постарайтесь мне рассказать, а я постараюсь вас понять. Почему у вас появилась мысль об убийстве Качалиной? Почему вы считаете, Качалину должны были убить? И, пожалуйста, прошу вас, не напоминайте мне, что вы — Денис Сергачев и лично знакомы с моим руководством.
— Обиделись? — спросил Сергачев, но Гуров на вопрос не ответил. — Рассказать? А вы можете рассказать свою жизнь?
— А ваша жизнь так плотно переплетена с жизнью Качалиной?
Теперь Сергачев пропустил вопрос собеседника и продолжал:
— Рассказать постороннему человеку? А себе самому объяснить собственную жизнь возможно? Вы не пробовали? Или у вас все так ясно и просто?
— Может, я могу вам помочь? — спросил Лева.
— Что? — Сергачева задела искренность тона, от этого вопрос звучал еще более издевательски.
— Я стану задавать вопросы. Они, как рельсы, удержат вас в конкретном направлении.
— Спрашивайте, — вдруг совершенно равнодушно ответил Сергачев. Его напор пропал так же быстро, как и вспыхнул.
— Вы давно знакомы?
— Около двадцати лет.
— Вы были женаты?
— На Елене или вообще? — уточнил Сергачев и, не ожидая ответа, продолжал: — Женат был, она человек в этой истории посторонний. На Елене женат не был. Любил ее, не любил, за двадцать лет складывалось по-разному.
— Качалина — человек хороший или плохой? — Лева жестом удержал взорвавшегося было Сергачева. — Я не так глуп, как вы думаете. Знаю, вопрос сложный, а вы попробуйте ответить однозначно.
— Хороший или плохой? — Сергачев не сдержался и фыркнул презрительно.
— Да, да, вот так. Хороший или плохой?
— Я с такой меркой к Елене никогда не подходил.
— А что в этой мерке необычного? — удивился Лева. — Самая простая, проще не бывает. На мой взгляд, самая главная мерка.
— Человека можно измерять в килограммах и сантиметрах, так еще проще.
— Не передергивайте, Сергачев, вы меня отлично понимаете. Мы живем в сложном мире, в сложное время, мы такие сложные, что забыли изначальные критерии. Человек рождается, живет, умирает. Человек бывает хороший и плохой, смелый и трусливый, жадный и щедрый, умный и глупый. При всей их однозначности такие понятия никто не отменял. Или я не прав?
