Неподкупные - Колычев Владимир Григорьевич (полная версия книги txt) 📗
– Тарас, Зяма, Зонтик… Это война, Богдан. Это Шурин под себя зачищает. От этой печки плясать надо… Ты правильно вчера сделал, что к Диме Ковалькову поехал. Ну да, на месте он был, да, алиби у него. Но никто не говорит, что Ковальков лично Тараса и Зяму застрелил. Может, кто-то из его людей это сделал… Он в Афгане служил, и друзья у него такие же «афганцы» могут быть. У них, у «афганцев», свои сообщества, встречаются они, разговаривают между собой. У кого-то дела не очень, кто-то спивается, кому-то работа хорошая нужна. А у Ковалькова с этим без проблем… Что-то я не в ту сторону полез, – спохватился Ревякин.
– Почему не в ту? Все правильно.
– Может, и правильно. Но этих «афганцев» найти надо, а это не просто будет… Да не факт, что с той стороны ветер дует… Еще с этим, который Зонтика убил, придется повозиться. Или с ней… Шурин не дурак, он Кривца и Шаркова из Ижевска нанял. Может, и эта сучка с ними была… Или сама по себе, но из другого города. Хотя, возможно, из Народовольска. Зойка из наших была, и эта может быть из наших…
– Может, проститутка?
– Может, и проститутка, – кивнул Ревякин. – У Зойки должок был перед Шурином. И у этой должок может быть. Кривца и Шаркова нет, а работы полно, вот и приходится выкручиваться. На Тараса киллеры нашлись, и на Зонтика тоже. Не важно, кого нанимать, лишь бы результат был. А результат есть. Потому что Шурин грамотно к этому вопросу подошел. Знал, кого нанимать… Может, и не было у нее никакого долга перед Шурином, может, он просто деньги ей заплатил… Короче, все это разговоры. Тут носом землю нужно рыть, дерьмо это собачье поднимать, смотреть, с кем Шурин общался, с кем имел дела… Зоновское прошлое здесь ни при чем. В зоне он с женщинами не общался, присмотреть там никого не мог. Значит, смотреть надо, с кем он в городе знался. А это темный лес, тут без топора никак. Да и топором долго махать, чтобы до нужного дерева добраться. Кто нам время на это даст? Если бы мы только против Шурина работали, а так у нас своих забот полный кузов… Ладно, совещание будет, Измайлов нам все объяснит, что там да как. Хотя вряд ли нас на Зонтика бросят. Этот эпизод с убийством Тараса и Зямы свяжут. А это два района, значит, по идее, работать должен городской розыск. Создадут оперативно-следственную группу, будут работать. А мы на кражах останемся. А то вдруг убийцу найдем!..
– И что, если найдем?
– Ты что, не понимаешь? Шурин тебе не какой-то там уголовник, которого можно раскатать за милую душу. У него есть сила, у него есть деньги. Он может нанять наркомана, который убьет мента. А еще этого мента он может просто-напросто купить…
– Если ты про меня, то у него денег не хватит, чтобы меня купить.
– А зачем тебе деньги? Ты холостой, тебе нравится твоя работа, ты готов работать на голом энтузиазме. А я, например, жениться собираюсь, мне деньги нужны… А Измайлову, например, на пенсию скоро, ему бы дом где-нибудь за городом купить, яблоки выращивать… Понимаешь?
– Понимаю, – кивнул Богдан. – Понимаю, что Шурин может наркомана нанять… А если Захаркин и эта с узкими глазами – одного поля ягода? Его за дозу наняли, и ее могли теми же бусами приманить.
– Запросто, – подхватил Ревякин. – Надо съездить к Захаркину в СИЗО, поговорить с ним…
В это время дверь в кабинет открылась, и появился Филиппов. Оказывается, Шумов собирался своих оперов на пятиминутку. Сначала совещание у начальника уголовного розыска, затем у полковника Измайлова. Рабочий день начинался с нагоняев, взбучек и ценных указаний, все как обычно…
Глава 22
Жизнь в центре городского рынка бурлила, как вода в чайнике, била через край, остывающим кипятком разливаясь по его окраинам. Апельсины, бананы, виноград, помидоры, зелень, все такое прочее – полное изобилие. Дорого. Но страна вступила в эпоху рыночных отношений, так что торговцы вправе драть с покупателей три шкуры. Может, потому Коваль чувствовал за собой право иметь с них самих. К тому же рынок этот стал его территорией, и он может устанавливать здесь свои порядки.
И устанавливает. Поэтому вчера жестоко был избит азербайджанец, не захотевший делиться с братвой. А до этого, два дня тому назад, бойцы Коваля отметелили четырех амбалов из банды Рычага. Банально все произошло, без громких речей и надрыва в голосовых связках. Спокойно подошли к этим бугаям, сказали, чтобы они убирались, но те уперлись рогом, и понеслась. Карате – само по себе дело серьезное, а если еще и трехкратный численный перевес, то спасу против такой силы просто нет. Воровских бойцов избили до потери сознания, а потом просто вышвырнули с рынка, как каких-то пьяных бомжей. И никакой ответки не последовало. Потому что кончилась воровская власть в районе. Все, нет больше ни Рычага, ни Тараса, ни Зонтика. Так, всякая шелупонь осталась, которая сама по себе не в силах удержать центр города. Потому под Шурина отошел и рынок, и гостиница с рестораном, и все коммерческие точки, которыми мало-помалу заполнялась Советская улица. Таких точек хватало и на городском рынке – кооперативная столовая, кафе, ну а за прилавками сплошь мелкий частный бизнес. Не будут делиться – получат по зубам.
Раньше на этом рынке торговали только дарами лета и колхозных полей. Но с начала кооперативного движения здесь появились заморские фрукты, а в мясном павильоне можно было разжиться даже страусятиной. Часть рынка отошла под вещевые ряды, причем весьма солидная часть. Территория большая, в покупателях – весь город, так что деньги здесь крутились нешуточные. Только за вчерашний день Коваль собрал сорок тысяч рублей. «Девятку» новую можно купить, если по рыночной цене. А если по государственной – то все четыре. И это за один только день. Правда, вчера суббота была, самый наваристый день. Сегодня воскресенье, торговля тоже неплохо идет. А завтра рынок будет закрыт на профилактику, во вторник торговля возобновится, но пойдет вяло, а по вещевым рядам и вовсе сквозняк будет гулять. И в среду такая же ситуация, и в четверг. И только в пятницу рынок начнет оживать…
Рынок, который теперь принадлежит Ковалю. Рынок, ради которого пришлось потрудиться. И рычаговское бычье отсюда вышвырнули, и торгашам политику рэкетирской партии объяснили. Всех барыг обошли, всем объявили, что власть переменилась. С несговорчивыми пришлось общаться в индивидуальном порядке. Такой подход приносил свои плоды. Особо борзые соглашались платить, за что получали бесплатный талончик в городскую стоматологию: с беззубым ртом много не наторгуешь.
Много всяких вкусностей продавалось здесь. Но Диму больше интересовали вещевые ряды. Там он собственную точку разместил для своего ширпотреба, да и в общем торговля шла бойко – потому и слам с нее пожирней, чем с овощей-фруктов.
К барахолке он шел по продуктовым рядам. Как это у Некрасова пишется, мороз-воевода дозором обходит владенья свои. Кто не платит, того в памятник заморозить, как генерала Карбышева… Да, такой вот стал Дима. Правильно говорит Нина, изменился он, грубым стал, даже злым. Не зря философы утверждают, что бытие определяет сознание, как и битие…
– Эй, дорогой! – послышалось из-за спины.
Кот и Шмель обернулись вместе с ним, а шедший позади них Камиль уже принял стойку, готовый дать отпор трем усатым кавказцам. Один толстый, с обрюзгшим лицом, с двухдневной седеющей щетиной, двое других высокие, мощные, с борцовскими шеями. Азербайджанский босс со своими амбалами. Картина, честно говоря, непривычная, но вполне объяснимая. Вчера одному азеру нос и челюсть сломали, поэтому и наметилась разборка. Хорошо, что железные овощные павильоны рядом, за ними площадка, забитая всяким хламом. Место безлюдное, можно поговорить на повышенных тонах, не привлекая внимания. Зачем устраивать сцену на глазах у всех?
Коваль смерил толстяка пренебрежительным взглядом и движением головы показал, чтобы тот следовал за ним. Кот и Шмель переместились к нему за спину, чтобы защитить от подлого удара сзади. Керчь и Ганнибал продолжали закрывать его с боков. Мало ли что.
