Украденное воскресенье - Александрова Наталья Николаевна (читаем бесплатно книги полностью .TXT) 📗
Сергей Лебедев притормозил на перекрестке, открыл дверцу и махнул Кириллу:
— Привет, ты и есть Кирилл Михайлов? Садись быстрее, тут стоять нельзя. Я со стариком договорился, он нас ждет.
— Как у него со здоровьем? — опасливо спросил Кирилл, — Он от неожиданности не того?
— Будь спокоен! Поздоровее нас с тобой! Энергии, во всяком случае, на пятерых.
Старик-профессор Солодов действительно оказался на вид очень бодрым.
— Что у вас ко мне за дело?
Кирилл без долгих разговоров положил перед ним несколько увеличенных листков, отпечатанных с микропленки. Он с большим трудом сумел договориться и сделать несколько фотографий. Профессор недоверчиво взял листы в руки. Он читал долго, потом что-то узнал, посмотрел с изумлением на Кирилла, потом вернулся к началу, потом заглянул в конец, взглянул на подпись и отбросил листы, бессильно откинувшись на спинку кресла.
— Откуда это у вас? — беспокойно спросил он Кирилла.
— А как, по-вашему, откуда это могло ко мне попасть? — довольно жестко ответил Кирилл.
— Вы кто, вы — из милиции?
— Нет, — смягчился Кирилл, — я не из милиции. Это попало ко мне совершенно случайно, эти материалы и еще многие другие попали ко мне, в общем-то, по ошибке, но, не скрою, с ними связаны криминальные события.
— Я так и знал! — воскликнул профессор.
Прошу вас, профессор, расскажите мне историю этих материалов. Я вижу, что с ними связаны какие-то события, для вас неприятные, но, рассказав о них, вы для себя сможете кое-что прояснить и мне здорово поможете.
— Несколько лет назад в нашем институте проводились работы над одним перспективным алкалоидом — лекарственным препаратом растительного происхождения, который давал некоторый эффект при лечении шизофрении. Препарат создавал временное улучшение состояния психики больных, но имел побочные действия, через какое-то время после его приема возникало излишнее возбуждение, поведение больных становилось немотивированным, они делались агрессивными. Вскоре это возбуждение проходило, и больные в большинстве случаев не помнили о своих поступках в период действия препарата.
— Наступала амнезия! — вставил Кирилл. — Значит, она говорила правду!
— О ком вы, молодой человек?
Продолжайте, профессор. Об этом позже.
— Вы, конечно, читали о берсерках, или о берсеркиерах, — скандинавских воинах, приходивших во время боя в состояние неистовства, терявших чувство страха и убивавших в ярости всех подряд, подчас не отличая своих от чужих?
— Да, конечно.
Так вот, по-видимому, берсерки приводили себя в такое состояние, принимая какое-то снадобье, сходное с нашим препаратом. Мы работали над этим алкалоидом, стремясь исключить эффект его последействия, и уже были близки к успеху, но в это время начались перебои с финансированием. Конечно, я продолжил бы работу, принимая во внимание важность такого лекарства, но для завершения исследований требовалось много дорогостоящего оборудования, фармакологического сырья и лабораторных животных — на голом энтузиазме такую работу не проведешь. В результате мне и моим сотрудникам пришлось отказаться от этой темы.
Вы что-то не договариваете, профессор. Что вы имели в виду, говоря, что так и знали? Солодов опустил глаза.
В моей лаборатории работал очень талантливый сотрудник, довольно молодой человек. Он был способным ученым, но в моральном отношении… На мой взгляд, он придавал слишком большое значение деньгам. Впрочем, вы можете со мной не согласиться. — Профессор покосился на Сергея Лебедева.
— Так вот, когда в нашем институте начались сложности с финансами, он скоро уволился. Куда он перешел работать, я точно не знаю, слухи ходили самые разные, но перед самым его увольнением случился неприятный инцидент. Я ушел вечером с работы, но на полпути вспомнил, что оставил в своем кабинете материал, который хотел просмотреть дома. Вернувшись, я застал Вадима, простите, того сотрудника, о ком я говорил, у себя в кабинете.
Он как-то объяснил свое присутствие там, но потом я заметил, что бумаги находились в беспорядке, в них несомненно рылись, наверное, тогда он кое-что переснял. В общем-то, секрета в этом не было, постепенно он мог и так все выяснить, но он собирался увольняться, и ему надо было получить все как можно скорее.
— Вы сказали, его звали Вадим?
— Я ничего не говорил. Вам послышалось.
— Могу вам сообщить, профессор, что Вадим недавно умер. Его убили.
— Да… Я подозревал, что он плохо кончит.
— Я знаю, куда он уволился после нашего института, — вмешался Сергей Лебедев.
Он назвал крупную государственную контору.
— Зачем менять шило на мыло? — удивился Солодов. — Там же денег еще меньше платят!
— Ошибаетесь, профессор. Там денег вообще не платят. Но и работы не требуют. А оборудование есть, можно спокойно заниматься своим делом, никто не проверяет. Вот там он и работал. Животных, конечно, сам покупал и кормил, а все остальное — за государственный счет, неплохо устроился!
Профессор, вы сможете ознакомиться со всем объемом материалов, оставшихся после Вадима. Возможно, тогда вы поймете, какой интерес представляло ваше лекарство для преступников и какое направление приняла работа Вадима после его ухода от вас: Наверное, только вы сможете профессионально оценить эти материалы. Вы читаете по-английски?
— Как всякий культурный человек.
— Мне повезло меньше, я читать-то могу, но мало что понимаю.
— Я не хотел вас обидеть.
— Ничего. Просто большая часть этих материалов написана по-английски — видимо, они предназначались для экспорта из страны. Так что ваше знание английского будет весьма уместно.
Вечером этого же дня у Кирилла снова зазвонил телефон. Он снял трубку и услышал тот же самый неживой монотонный, как бы механический голос:
— Вы приготовили план?
— Да, приготовил. Но вы должны выслушать меня, если хотите, чтобы я на вас работал. В противном случае я немедленно вешаю трубку, и можете ко мне больше не обращаться, Татьяну я сумею защитить.
Человек недовольно хмыкнул, но трубку не повесил.
— Я работаю в квартире этого человека, прихожу к нему каждый день, меня могли видеть соседи. Естественно, я буду первым подозреваемым, если… когда случится ограбление. И вы думаете, что я окажусь таким дураком, что соглашусь на все ваши условия, ничего не требуя взамен? Уж простите, хоть Танечка мне и очень нравится, но какой в этом толк, если она останется тут, а я попаду на зону?
— Не надо так волноваться, — издевательски проскрипел голос, — соседи вас видеть не могли, а если и видели, то не знают, кто вы, коллекционер не откровенничает с ними, а больше никто вас не сможет обвинить. Свидетелей не останется.
— Вы что, с ума сошли? — закричал Кирилл. — Вы думаете, я соглашусь на такое?
— А кто тебя спрашивает, — скучающе протянул голос, а потом продолжил: — Светло-пепельные волосы, глаза цвета балтийской волны — не то серые, не то синие, все зависит от погоды и ее настроения. Черты лица чуть-чуть неправильные, но именно это и создает неповторимый эффект. И эта очаровательная манера быстро поворачивать головку, как бы к чему-то прислушиваясь — как у горностая.
— Хватит! закричал Кирилл. — Ну ты и сволочь!
Верно, — подтвердил голос. — Ну, с этим вопросом все. Тема закрыта. Теперь внимательно слушайте: завтра утром вы приедете на Витебский вокзал, подниметесь по наружной лестнице к платформам. Около платформы номер один есть хлебный киоск. В 8.12 утра, но не раньше, вы подойдете к этому киоску со стороны лестницы. Возле стенки киоска будет стоять картонная сумка с веревочными ручками и надписью «Кока-кола». Вы пройдете мимо киоска и незаметно опустите план в эту сумку. После этого вы уйдете с вокзала. Проверьте перед началом операции ваши часы. 8.12 утра, не ошибитесь, иначе все придется повторять.
— Я все понял, — ответил Кирилл.
Он был доволен, ему удалось растянуть время разговора на две минуты, как его просил Володя, знакомый Густава Адольфовича..
