Круг обреченных - Лаврентьева Ирина (книги полные версии бесплатно без регистрации TXT) 📗
— Кстати, в вашей приемной слышны голоса. Это голоса ваших избирателей?
— Да. Через несколько минут я начну прием граждан, который провожу каждые две недели. Депутат обязан слушать и слышать голос избравших его людей.
Регулярно встречаясь с жителями округа, зная их проблемы, я стараюсь в меру своих скромных сил добиваться от исполнительной власти создания людям нормальной, достойной жизни.
— Дмитрий Валентинович, по профессии вы — врач. Не скучаете по белому халату?
— Скучать не приходится. Время расписано по минутам. Уезжаю из дома рано утром и возвращаюсь поздним вечером. И собственно, разве, занимаясь вопросами социальной защиты населения, я не являюсь своего рода целителем, пусть на другом уровне?
— Возможно. А как ваша семья относится к столь большой загруженности?
— С пониманием.
Виктор Галкин — а это именно он брал интервью у Огибина — нажал кнопку диктофона.
— Все. Ну ты, старик, даешь. Наговорил мне целую кассету. И как гладко чесать научился! В студенческие годы, помню, из тебя слова не вытянуть было.
— Бытие определяет сознание, — хохотнул его собеседник, очкастый мужчина с высокими залысинами на молодом лице. — Знаешь, старый, я тебя ужасно рад видеть. Совершенно ни с кем не общаюсь из прежней жизни.
— Это понятно, — протянул Галкин. — А что, хочется?
— Иногда хочется. Но чаще — нет. Чуть с кем встретишься, начинают деньги выпрашивать.
— А у тебя их как бы нет.
— Как бы есть. Но деревня большая, нищих много. На всех не напасешься.
Я даже на встречи с одноклассниками перестал ходить. Придешь в школу — и начинается: ремонт нужен, компьютеры нужны, лагерь летний организуй…
— Ты ведь служишь народу, не щадя живота своего…
— Ладно тебе. Официальная часть закончена. Кстати, когда интервью появится в печати?
— В понедельник. Это у нас рубрика сейчас пошла в преддверии выборов:
«За кого мы голосуем?» Вот я и хожу по вам, сердешным, слушаю, как вы за народ убиваетесь.
— Не нравимся? — рассмеялся депутат.
— А вы сами-то себе нравитесь?
— Тут закономерность такая: каждый нравится себе и не нравится остальным.
— Вот видишь.
— Слушай, Витек, давай рванем в пивбар, как в старые добрые времена?
— Если как в старые добрые — так это надо идти на Владимирский. Только тебя от разбавленного пива затошнит. И от тараканов. Да и контингент там такой… Как раз для социальной защиты. В смысле — бомжатник. Неужели рискнешь?
— Ну зачем нам крайности? — поморщился депутат. — Есть вполне приличные места. Я приглашаю.
— Подкупаешь прессу?
— Ну а разве она не продажна?
Виктор хмыкнул:
— Молодец. Удар держишь. Что ж, я свое отработал. А ты, как зафиксировала лента моего диктофона, возвращаешься домой поздним вечером.
— Но я ведь не сказал, откуда возвращаюсь, верно?
— Верно. — Галкин снова хмыкнул. — Что ж, поехали. Любопытен ты мне.
— Давай пока по пятнадцать капель?
— Давай, — согласился Галкин.
— Секунду. Дам указания. Лидочка, — проговорил Дмитрий Валентинович в селектор, — я через пятнадцать минут выезжаю. Всех, кто записан, перенеси на следующий прием. Распорядись насчет машины. Сегодня уже не вернусь.
— Хорошо, Дмитрий Валентинович, — проворковала в ответ секретарь и тут же оповестила приемную:
— Граждане, сегодня Дмитрий Валентинович прием вести не будет. Все, кто записан, автоматически переносятся на пятницу.
— Так у тебя сегодня приемный день? Как же ты уедешь? Красиво ли это? — с усмешкой осведомился Галкин.
— А-а-а, ничего страшного. Наверняка старухи какие-нибудь полоумные сидят. Обожают со всякой ерундой по кабинетам таскаться. Один день — по врачам, второй — по депутатам. Скрашивают себе старость.
Словно в подтверждение слов Огибина, из приемной заголосила старушка.
Тонкий пронзительный голосок пробивался даже сквозь плотно закрытую дверь кабинета:
— Как же это, как? Я записана! У меня срочный вопрос!
— Какой у вас вопрос, гражданка? — сурово осведомилась секретарь депутата.
Старушка помолчала и скорбно выговорила:
— Ремонт в квартире ЖЭК не делает, хотя нас с крыши заливает уж не первый год. Сын сидит без работы, а невестка меня не уважает…
* * *
В пивном ресторанчике «Чешская пивница» было уютно и пустынно.
Ресторанные цены на пиво отсеивали значительную часть посетителей: те, кто любит хватить пивка после работы, скорее обойдутся парой бутылок «Балтики» к домашнему ужину. Те же, кто ужинает в ресторанах, вряд ли предпочитают любимый напиток Йозефа Швейка Другим видам алкоголя.
Заняв место за деревянным столом с художественными подтеками и подпалинами и сделав заказ, мужчины закурили. Как это часто бывает между людьми, давно разошедшимися по жизни и встретившимися случайно, прерванный разговор возобновлялся с трудом. Собеседники отметили особый шарм ресторанчика, обсудили меню и замолчали. Каждый думал о своем, прихлебывая из высоких бокалов замечательное пльзеньское пиво.
Виктор Галкин невольно вспоминал те времена, когда нынешний господин депутат был милым застенчивым юношей с легкими кудрявыми волосами (как быстро они отлетели). Вспомнил знакомство с Димочкой Огибиным на археологических раскопках в Крыму. Так уж получалось, что экспедиционные знакомства во многом определили последующую жизнь журналиста. А и что удивительного? Люди-то там собирались замечательные. В основном. А не замечательные просеивались сквозь решето трудностей экспедиционных будней. Вот и законная супруга Алена — с тех же самых раскопок. И ее первый муж, не к ночи будет помянут, московский доктор Станицкий, — оттуда же. Надо сказать, с врачами экспедиции хронически не везло.
Поначалу никаких врачей вообще не было. Предполагалось, что экспедиционный люд здоров и в услугах медиков не нуждается. Но после того как у одного из археологов случился приступ острого аппендицита, а остальные, желая облегчить страдания товарища, то вливали ему в рот рюмку водки, то впихивали кусок слипшихся до железобетонной твердости макарон, чем едва не привели бедолагу прямиком к летальному исходу, — после этого необходимость присутствия квалифицированного медика была осознана. Димочка Огибин и был первым экспедиционным врачом, а в обычной жизни — студентом-пятикурсником медицинского института. И проявил себя вполне приличным человеком. Днем вкалывал на раскопе, вечером врачевал раны, по ночам сидел вместе со всеми на берегу моря и пел экспедиционные песни. Но уже на следующий год Димочка был соблазнен кем-то из демократов и с головой ушел в пламя революционных демократических преобразований.
Его место заняла некая питерская докторица — тоже вполне приличная девица, которая, впрочем, тут же забеременела. Этих девиц хлебом не корми — дай забеременеть. Короче, отсеялась и девица.
Последним экспедиционным эскулапом был ненавистный Галкину Станицкий.
Затем экспедиция истаяла ввиду полного прекращения финансирования Эрмитажа по данной статье расходов, а также сложных международных отношений с незалежной Украиной.
На столе появилось блюдо с розовыми креветками и обожаемыми все тем же бравым солдатом Швейком кнедликами.
— Ну что, Виктор, как живешь? — поинтересовался депутат, прервав Витюшины воспоминания.
— Тебе коротко или подробно? — усмехнулся Галкин, отрывая от розового тельца целлулоидный панцирь.
— Средне.
— Нормально живу.
— Женат?
— Да.
— Кто избранница?
— Лена Калинина. Может, по экспедиции помнишь?
— Лена Калинина… Невысокая такая, изящная блондиночка?
— Какая она блондиночка? Я блондиночек ненавижу.
— Брюнеточка, что ли?
— Русая. Как заяц-русак, — рявкнул Галкин.
— Чего ты кричишь-то? Пусть будет русая. Она же, кажется, москвичка?
— Была москвичка, стала ленинградка. Или петербурженка. Как угодно.
— И дети есть?
— Есть. Сын. Пять лет.
— Пять? Я и не знал, что ты так давно женат. А говорили, что Виктор Галкин — последняя неприступная крепость, о которую разбиваются безутешные женские сердца.
