Месть (СИ) - Забокрицкий Олег Николаевич (книги онлайн полные версии .TXT) 📗
— Подожди, подожди, молокосос. А тому, мы, чем дорогу перешли?
— Вспомни Хряк, когда освободился Удав, вы ездили к Черному морю, отдохнуть от трудов «праведных». Помнишь, как к вам на арендованную яхту попросилась прокатиться по морю шестнадцатилетняя глупая девчонка. Вы долго над ней издевались, а затем выкинули в море. Она выжила, рыбаки подобрали, но от страха и отчаянья, сошла с ума. Это была дочь генерала. Мы ждали долго, целых два года, чтобы карта легла так, как нам надо. Сколько раз я хотел всадить тебе пулю, в твой толстый загривок. Но получилось, как получилось. Первым свою пулю получил Удав. Теперь он кормит рыб в своем любимом джипе, на дне небольшого, но очень глубокого озера. Да, это я убил его.
— Но ты, же в тот день был на СТО, Владимир проверял.
— Да, хоть запроверялся бы. Все равно бы ничего не узнал. Директор и рабочие все прошли кто Афган, кто Чечню. Своих, мы, не сдаем. У меня есть старенький Москвич, на который не обратили внимание, ни бандиты, ни ОМОН. Следующим на очереди был Цыган. Я не стал его убивать, он отца не трогал. Его взяли тихо, а ты на этой операции потерял все свои сбережения на черный день, включая фирму. Кстати, Интерпол тебе очень благодарен. Все твои денежные проводки отслеживались и на данный момент денежные счета наркобаронов арестованы. Даже если ты меня сейчас грохнешь, то они все равно сообразят, откуда ветер дует. Вот тогда я тебе не завидую. С их связями и деньгами, тебя найдут и на дне морском. Ты же не сможешь жить на нелегальном положении. У тебя оставалась последняя надежда, оружие. Я навесил жучок Владимиру, по нему и отследили, куда вы летаете на вертолете. А дальше уже Стас раскопал информацию по той афере, которую провернул твой папик и парочка генералов. Они уже арестованы. Да и тебе недолго осталось. Наверняка уже решился вопрос о снятии с тебя депутатской неприкосновенности. Все твои передвижения отслеживались, так что в ФСБ знают, где ты находишься. Наверняка, группа задержания уже выдвинулась. Ставров, ты же нищий, как церковная крыса. Дом и квартиру ты записал на жену, фирма, этот домик и лимузин принадлежат банку.
— Но ты не лучше меня. У тебя ведь тоже кровушка на руках.
— Хряк, ты имеешь ввиду, бывшего мужа твоей жены? Хотя ты и плел мне о каких-то конкурентах. Так там крови не было, кетчуп и немного грима. Твоя жена в курсе и сегодня вылетела к нему.
— Но, я же, проверял, он действительно исчез.
— Документы на другую фамилию и переезд из одного города в другой.
— Ставров, красный от гнева, как вареный рак, соскочил с кресла и ногами начал избивать Юрия. Раздалось два выстрела. Ставров с простреленной головой упал к ногам Рудакова, а тот с простреленной грудью, захлебываясь кровью, повис на наручниках.
Подойдя к Юрию, Владимир нагнулся.
— Ставров слишком много о мне знал. Идти с ним в тюрьму нет резона, Эта тварь меня бы сразу сдала, влет. Если бы ты знал, как я тебя ненавижу. Это я должен был быть у него правой рукой, а не ты. Ты перешел мне дорогу, а я такого не прощаю. У тебя есть два варианта, умереть быстро, не мучаясь, либо умирать долго, захлебываясь кровавой пеной. Ты должен сказать, где деньги Удава. На первое время мне хватит. Я, не Ставров, меня не возьмут.
Больше Владимир ничего сказать не успел. Страшный удар монтировкой в висок, последнее, что он почувствовал в этой жизни. Водитель Ставрова профессионально проверил карманы пиджака, нашел ключи от наручников и отстегнул Юрия от батареи.
— Эх, сынок, сынок, ведь догадывался же я, что не все так просто. Это я виноват во всем. Я вел дело по убийству твоего отца, но меня заставили Ставрова отмазать. От меня все отвернулись, друзья, знакомые. Жена не выдержала прессинга, ушла. Если бы ты знал, как я его ненавидел, а ходил в холуях.
Водитель сбегал в автомашину, принес аптечку и начал перевязывать рану на груди Юрия. Еще в теченье получаса душа боролась с крепким телом. Наконец душа победила и улетела к звездным просторам. Куда она попадет, в рай, в ад? Нам этого, знать, не дано. Да и по каким законам судить Рудакова? Если, чисто по-человеческим, то он сделал то, что должен был сделать и на планете Земля воздух стал маленько почище. Если судить его по Уголовному кодексу, то он убийца. Черная и белая тельняшка, полосатая, как промелькнувшая кометой жизнь Юрия. Добро и зло всегда ходят об руку, как две стороны одной медали. Группа захвата прибыла поздно. Три трупа и стоящий на коленях, возле Юрия, вмиг постаревший водитель Ставрова. Хоронили Ставрова и Рудакова в один день. К могиле Ставрова, которая находилась на центральной алле, как воронье на падаль слетелись все сливки городского общества. Юрия хоронили тихо, без помпезности, да и народу было, можно по пальцам перечесть, Татьяна с сыном, Стас с Анной, дед, Ашот, генерал, профессор, бывший водитель Ставрова, да пара оперов из убойного отдела. Игорь из Красноярска приехать не смог, его за неделю до гибели Рудакова избили скинхеды, за то, что заступился за дворника, таджика. Из реанимации, да еще и без сознания, не выпрыгнешь в окно и не побежишь. Как сложилась их дальнейшая судьба? Да, как обычно. Татьяна воспитывает сына и преподает в школе милиции. У Стаса с Анной очередное прибавление, родился сын, назвали Юрием. В семье у Игоря тоже сын и тоже Юрий. Дед ушел на зимовье и появляется у Татьяны только в годовщину смерти Юрия. Профессора генерал увез с собой в Москву, после чего про них никто ничего не слышал. У Ашота на стене висят два портрета в черных траурных рамках, дочери и Рудакова. После смерти Юрия, он сильно сдал. Всеми делами в шашлычной, заправляет племянник. Водитель Ставрова ушел в монастырь и постригся в монахи. Руслан, прикрывая отход группы, отстреливался до последнего патрона и был убит, по предательски, ножом в спину. «Духи» долго издевались над телом, только с помощью ДНК удалось установить, кем является этот даже не человек, а окровавленный кусок мяса. Жизнь продолжается.
— Паря, ну что такое, ты че совсем обессилел, сеть поднять не можешь?
— Федотыч, зацеп какой-то.
— Не может быть. Мы в прошлом годе крючьями все коряги повытаскивали, специально трактор подгоняли.
Два рыбака проверяли сети в небольшом, но глубоком озере, в котором водился крупный карась.
— Федотыч, так я, может, нырну, гляну.
— Еще не хватало, что бы ты в сетях запутался.
— Федотыч, ну ты скажешь. Я ведь не всегда зэком был. Я же, в морских дъяволах служил, старшиной был.
— Нож возьми, мало ли что.
— Не учи ученого.
Мужчина скинул с себя рубашку и старенькие, заношенные до дыр джинсы. Все его тело покрывала синяя, густая тюремная роспись. Прикинув, где находится зацеп, он прыгнул с борта лодки и начал быстро погружаться. Вынырнул он через пару минут, с круглыми от ужаса глазами.
— Федотыч, во, влипли. Нужно ментов вызывать.
— Говори толком, не гундось.
— Там джипяра навороченный, и парочка жмуров.
— Залазь в лодку. Что так и будешь в воде бултыхаться? Не, паря, ментов вызывать не будем. Это их проблемы, им государство деньги платит, вот пусть сами и ищут. Ты прикинь, ни у тебя, ни у меня документов нет, нас сразу заметут, еще и этих жмуров на нас повесят. Опять же Фридрих угорит. Не, подставляться не будем. Не знаю, как ты, а я, за забор к хозяину, не хочу.
— Федотыч, так может джип достанем, разберем на запчасти и загоним, а жмуров, здесь в песочке и прикопаем.
— Не, паря, определили их туда, вот и не будем беспокоить, значит так надо. Вдруг серьезных людей подставим, не зря же менты здесь в прошлом годе сутки колготились. Здесь не только мы можем под пресс залететь, но и вся наша коммуна. Запомни, паря, никому ни слова. Ты наш закон знаешь, меньше болтаешь, дольше живешь. Режь сеть.
— Жалко, новая.
— Режь. На наш век китайских сетей хватит.
Оба были из коммуны, которую создал Фридрих Шварцкопф, сам, пару раз побывавший за забором. Гигант с пудовыми кулаками, воспитанный ссыльными немцами из Поволжья и выросший в деревне, он на дух не переносил лжи и несправедливости. После последней отсидки, поняв, что в городе ему не светит, он вернулся в родную деревню, в которой почти не осталось жителей. Родители спокойно вздохнули, передали ему двадцать гектаров земли, которые им достались после развала колхоза, два десятка крупнорогатого скота, не считая различной мелочи, и со спокойной совестью уехали в Германию, к дочери. Фридрих, зная свой характер, уезжать отказался. Поняв, что одному не справиться, он пригласил пару бывших зеков, которые за время отсидки остались без семьи, без угла. Постепенно, в умирающую деревню начали подтягиваться и другие. Первым и самым важным, был сухой закон. Кто-то выдерживал, кто-то нет. Женщины ходили за скотиной, мужики трудились на земле, восстанавливали брошенные дома. Жили тем, что производили, излишки продавали скупщикам. Фридрих попытался открыть пару киосков в городе, но воры, затаившие обиду, за то, что он у них уводит паству, пригрозили киоски сжечь, а его самого посадить на «перо». Если не шиковать, то денег хватало. Постепенно Фридрих выкупал землю у соседей и скупал сельхозтехнику в соседних селах. Бывшие зеки, осевшие на земле и не по-наслышке знавшие, что такое жизнь на помойке, увидевшие свет в окошке, старались его не подводить. Многие не имели документов, потеряв их, скитаясь по России. Фридрих, что мог, пытался для них сделать. В райотделе это не приветствовали, но и не мешали. За четыре года, пока существовала коммуна, на ее территории не было зарегистрировано ни одного преступления. Участковый появлялся изредка, да и то, что бы половить рыбки да выпить бутылочку самогона, который для таких случаев держал Фридрих, да закусить квашеной капустой и солеными огурчиками, которые славились на весь район.
