Ретро-Детектив-4. Компиляция. Книги 1-10 (СИ) - Погонин Иван (книги онлайн полные версии бесплатно TXT) 📗
– Барон Вильгельм фон Норштейн, Прусский яхтенный клуб, – вальяжно отвечал толстопузый.
– Я смотрю, вы отлично подготовились к регате и явно настроены на победу, коей мы вам несомненно желаем от всей души. И вы наверняка знакомы со всеми участниками этого впечатляющего соревнования если не лично, то хотя бы понаслышке… Скажите, любезный, не оказалось ли среди ваших соперников кого-то, кто по каким-либо причинам объявил о своем отказе от участия в регате?
– Как же, как же, был один такой. Напыщенный уродский карлик на паршивой долбленке «Ульв». Этот dänischen Schweine [184] так перетрусил, что уплыл в свою поганую Данию и даже взнос за участие в гонке не забрал. Как вам это нравится?
– Правильно сделал! Куда его жалкой трухлявой посудине тягаться с такой ласточкой, как ваш великолепный «Тевтон»! – Родин невероятно обрадовался, что его догадка подтвердилась, но… Этого было недостаточно.
Георгий подмигнул Максиму, и тот, моментально уловив намек, вкрадчивым голосом обратился к распалившемуся пруссаку:
– Сударь… Вы, верно, очень спешите? Регата вот-вот стартует, и вам не терпится задать жару соперникам.
– Верно, очень спешу. И, пожалуй, распрощаюсь с вами и взойду на борт, – толстомясый начал неуклюже разворачивать свою тушу спиной к непрошеным гостям, но Максим вцепился в его рукав и настойчиво произнес:
– Ввиду того, что и мы с Георгием чертовски спешим, я вынужден попросить вас о небольшой услуге.
– О какой еще услуге? Вы что себе позволяете?! – барон запыхтел и напыжился, всем своим видом давая понять, что какие-то там услуги – это не по его части.
– Уродский, как вы верно подметили, карлик похитил двух моих сестер, одна из которых совсем недавно стала невестой Георгия. Возьмите нас на борт «Тевтона», я отлично управляю яхтами, и вместе с моим другом мы гарантированно поможем вам выиграть эту гонку. А заодно нагоним датскую свинью и спасем Юленьку и Полиньку.
Максим не стал уточнять, что рассчитывает нагнать датскую свинью еще на Висле. Однако, оценив судно профессиональным взглядом моряка, он был готов поспорить с кем угодно, что эта посудина имеет все шансы на победу даже с такой странной командой на борту. Стало быть, и карлика они нагонят в два счета.
– Ха-ха! Это немыслимо! Нет, вы слышали?.. – обратился Вильгельм фон Норштейн к матросам, которые побросали снасти и в предвкушении забавного представления уселись на парапет. – Я приехал в эту глушь не для того, чтобы гоняться за глупыми фройляйн в компании каких-то авантюристов!
– Но войдите же в наше положение! Это вопрос жизни и смерти двух юных невинных девушек! В конце концов, я не авантюрист, а моряк, такой же, как и вы. Я мичман Императорского флота, и в гонке по воде мне нет равных… – Тут Максим, конечно, слегка приврал, но это, увы, все равно не сработало.
– Весьма сожалею, судари, но я намерен победить своими силами и не нуждаюсь в балласте! – высокомерно рявкнул барон.
– Прошу вас как моряк моряка, – взмолился Максим, – нам очень надо в Данциг. Мы будем делать все, что скажете: драить палубу…
– Не надо мне ничего драить! – Барон не на шутку разозлился, брезгливо попятился от настойчивого русского мичмана, как от прокаженного, и закричал матросам: – Peter! Werner! Leinen los! Schnell! [185]
Максим понял, что перегнул палку, вконец растерялся и принялся оглядываться по сторонам в поисках более сговорчивых яхтсменов. Тем временем Родин устал смотреть, как унижается его друг, и взял инициативу в свои руки.
– Если мы не догоним карлика ни на Висле, ни в Данциге, – рассуждал он, все крепче сжимая трость в руке, – то окажемся в крайне неприятном положении, а этого допустить никак нельзя. Чтобы довести начатое до конца, нам нужна эта яхта в полноправное владение!
Приняв непростое для него решение, Родин невозмутимо направился в сторону матросов. Те скорчили зверские рожи и встали в боксерскую стойку. Георгий пригнулся, на случай, если кто-то из ребят решит пустить в ход кулаки, и лихо вдарил своей тростью по голени того, что покрупнее. И пока ушибленный, скуля как кутенок, опадал на мостовую, доктор поразил его коллегу – метким тычком той же трости в солнечное сплетение. Скулящий попытался подняться, ухватив Родина за брючину, но мгновенно был отправлен в глубокий нокаут ребром могучей докторской ладони по белобрысому затылку. Второй, задыхаясь и раскачиваясь, пошел на Георгия, как медведь-шатун, но уже через секунду прилег рядышком со своим товарищем с расквашенным носом и в полной дезориентации.
– «Солдатик-матросик, нелепый вояка…» – пробормотал Максим, обалдевший от такой прыти своего компаньона, и ловко запрыгнул на борт «Тевтона».
Тем временем Родин подошел к толстяку и, не дожидаясь, пока тот его атакует ручками-шпикачками, боднул барона головой прямо в круглое пузо. Вильгельм фон Норштейн крякнул, неловко попятился, споткнулся о камушек и, потеряв равновесие, плюхнулся на зад, подняв вокруг себя клубы пыли.
– Караул! Убивают! – заголосил пруссак по-русски противным фальцетом и попытался принять вертикальное положение. Однако его комплекция сыграла с ним злую шутку: барон замешкался и, встав на карачки, опрометчиво повернулся к врагу своим объемистым тылом.
– Лучше бы вы, любезный, сразу согласились на наши условия, – Георгий разочарованно вздохнул и отвесил барону такого смачного пинка, что с головы пруссака слетела фасонистая фуражка, а сам Вильгельм звонко тюкнулся лбом о мостовую и повалился на бок, тяжело дыша. Максим присвистнул от восхищения и отметил про себя, что с Родиным ему лучше не ссориться.
На счастье, именно в эту секунду стартовала долгожданная регата. В небе с веселым грохотом взорвались разноцветные салюты, зрители одобрительно зашумели и захлопали, и потому никто не обратил внимания на потасовку у «Тевтона» и трех стонущих иностранцев. Друзья подняли якорь, и яхта, нарушая все правила пафосного международного соревнования, понеслась по Висле, легко лавируя между другими судами. Попутный ветер раздувал добротный парус, бравый мичман умело управлял «Тевтоном», а Родин сосредоточенно глядел вдаль: его терзало смутное предчувствие, что все у них только начинается…
Свежий ветер наполнял парус яхты, как страстный поцелуй тугие щеки юной красавицы. В стальной воде главной польской реки отражалась пронзительная синь небес и редкие облачка, быстро исчезающие за горизонтом. Пасторальные пейзажи по левому и правому бортам сменялись с калейдоскопической скоростью. Милые небольшие деревушки перемежались обширными полями и ладными опрятными дубравами. Мелькнул даже древний городок, так и оставшийся неопознанным. С крепостной стены бухнула доисторическая пушчонка, последний век явно служившая исключительно декоративным целям. Словно в ответ, раскатисто хлопнул парус. Родин оторвался от стихов и мимолетно усмехнулся:
– Участники регаты ответным салютом приветствуют восторженных варшавских обывателей! – и обратился к Максиму, уверенно правившему послушным суденышком: – Идем ходко, не так ли? Каковы наши шансы?
– Не хотелось бы сглазить, – сквозь зубы ответил молодой шкипер, не глядя на своего спутника. – Но если зюйд-вест не переменится, скоро у нас появится возможность сцапать проклятого коротышку!
Родин явно хотел что-то еще спросить, но, пристально изучив напряженное лицо товарища, предпочел промолчать. Максим был как натянутая струна – одно неосторожное движение могло оборвать жилы его души, и волевой и отважный мичман в мгновение ока обратился бы в жалкую тряпку. Георгий видел подобное ранее, а потому старался быть как можно бережнее к компаньону. Он зажмурил на мгновение глаза, и перед внутренним взором моментально предстало лицо силача Ван де Кастелее.
Пышущий здоровьем фермер Яп возглавлял небольшой партизанский отряд бурских повстанцев, который крайне удачно пиратствовал по британским тылам на протяжении почти полугода. Громогласный командир всегда был не прочь незатейливо пошутить и первый начинал раскатисто хохотать. Он обожал угощать своих собратьев-стрелков и иностранных волонтеров жареной на углях говядиной под домашнее пшеничное пиво, а после заводил веселые песни. Пуще прочего же он любил демонстрировать окружающим фотографии своих четверых белокурых дочурок и такой же светловолосой супруги. Он нежно водил огромным пальцем по их лицам и называл нараспев имена: «Стерре, Маделиф, Фенне, малышка Эли и моя красавица Хендрика».
