Флердоранж – аромат траура - Степанова Татьяна Юрьевна (бесплатные версии книг .txt) 📗
– Она руководила всем реставрационным процессом в целом. Приглашала специалистов, художников-реставраторов, мебельщиков, декораторов. Разыскивала в архивах Румянцевской библиотеки старинные чертежи, планы, гравюры, договаривалась об их копировании, консультировалась с архитекторами. Она решала все. Улаживала все вопросы с Фондом культуры, с департаментом по охране памятников. Без ее советов и консультаций мне бы очень трудно было ориентироваться в вопросах административных и… всех остальных.
– Усадьба Лесное принадлежит вам на правах аренды?
– Да, сроком на пятьдесят лет.
– Лично вам, никаких других арендаторов нет?
– Она принадлежит лично мне.
– Но ведь это коммерческий проект, – заметил Колосов. – Филологовой принадлежала в нем какая-то доля?
– Это благотворительный проект, – Салтыков покраснел. – У Натальи Павловны был со мной заключен контракт, я платил ей жалованье как специалисту, но… Поверьте, дело было не только в деньгах.
– А в чем еще?
– Она была настоящим ученым. Истинным мастером, – сказал Салтыков. – Создание центра-музея в усадьбе было такой же заветной ее мечтой, как и моей.
Никита заметил, как при слове «мастер» Анна Лыкова вздрогнула и тревожно посмотрела на Салтыкова.
– Вы знали, что Филологова сегодня утром собиралась ехать в Москву? – спросил он.
– Да, она говорила об этом еще в субботу. У них на кафедре должен был состояться ученый совет.
– А когда вы покинули Лесное?
– Я уехал днем в воскресенье. Вечером в посольстве Франции устраивался прием. Я должен был там присутствовать.
– Вы хорошо говорите по-русски, – заметил Никита. – Ваш очаровательный переводчик скучает.
Лыкова вспыхнула. Колосов наблюдал за ней краем глаза: вспыхнула она, как школьница, вырывающая странички из дневника. Метнула на Салтыкова умоляющий взгляд и…
«Черт, а она ведь… – Никита был удивлен. – Да нет, не может быть. Вряд ли… А почему, собственно, не может?»
– Мы с Романом Валерьяновичем решили подстраховаться, – тихо сообщила Лыкова.
– Анна Николаевна активно участвует в нашем проекте по возвращению усадьбе первозданного облика. Я во всем советуюсь с ней и целиком полагаюсь на ее знания и вкус, – ринулся ей на выручку Салтыков.
– Вы тоже искусствовед? – спросил Никита.
– Я работаю в антикварном салоне «Галантный век», помогаю реставраторам Лесного подбирать предметы интерьера – мебель, светильники, вазы, – голос Лыковой был ровным и спокойным. Но Никита видел: внешнее спокойствие давалось ей нелегко.
– Скажите, Филологова всегда пользовалась пригородной электричкой, когда собиралась в Москву? – спросил он.
– Почти всегда, – за Салтыкова ответила Анна. – Насколько я знаю, она ненавидела пробки. А на Рязанском шоссе они случаются то и дело – утром, днем, вечером. И если ехать автобусом, их не минуешь. Бывало, кто-нибудь из наших подвозил ее на машине, но, видимо, сегодня это не получилось. Понедельник, начало недели, все всегда дико заняты.
– Роман Валерьянович, а у кого есть машины у вас в Лесном? – спросил Никита.
– Я иногда езжу с шофером, а иногда и сам, потом у моего топ-менеджера Малявина есть машина, – перечислил Салтыков, – еще у Алексиса… Он работает в Лесном…
– У Алексиса? Это у Изумрудова Алексея, что ли? – перебил его Колосов.
– Да, – Салтыков внимательно посмотрел на него. – Вы уже познакомились с ним? Вы ведь, как я слышал, уже были сегодня в моем доме?
– Я приезжал, чтобы задать несколько вопросов, – уклончиво ответил Колосов. – Но Алексея Изумрудова не застал. А какая у него машина?
– Русская, конечно, – ответил Салтыков, – старая.
– «Москвич», – подсказала Анна.
– Где вы находились сегодня утром? – спросил Колосов. – Извините, но я должен это выяснить просто ради формальности.
– Конечно же, у себя в номере в отеле. Проснулся около восьми, позавтракал. Затем прошелся по набережной, гулял в парке на Болотной площади, давно хотел увидеть скульптуры Шемякина – символы порока. В час у меня состоялась деловая встреча в баре отеля с представителями американской фирмы – они занимаются отопительными и осветительными системами. Я хочу их нанять. Потом мы обедали в ресторане, затем у меня была еще одна деловая встреча… И тут мне позвонили из Лесного и сообщили эту ужасную новость. А затем позвонили из милиции.
– А кто вам звонил из Лесного? Малявин?
– Нет, мне звонил Алексис. Изумрудов Алеша. Сказал, что приезжала милиция, сказал, что Наталью Павловну нашли мертвой, – голос Салтыкова прервался. – Господи, что же это такое?
– Филологова и настоятель церкви в Воздвиженском отец Дмитрий были знакомы, не так ли? – уточнил Колосов.
– Отец Дмитрий был знаком со всеми нами, – тихо заметила Лыкова. – Вы спрашивали про машины. У нас тоже есть машина – «Форд», у меня и моего младшего брата Ивана. Роман Валерьянович просто забыл упомянуть об этом, – она взглянула на Салтыкова.
– Анечка, это совершенно тут ни при чем – ваша машина, вы, – Салтыков послал ей ответный взгляд. – Вообще, возможно, все дело в каком-нибудь опустившемся люмпене, который убивает и грабит тех, кто…
– Я уже говорил: деньги, пожертвованные вами же, которые отец Дмитрий вез в тот вечер из банка, убийца не взял. И у гражданки Филологовой сегодня он тоже ничего не забрал, – перебил его Колосов. – Нет, уважаемый, дело тут, как нам представляется, отнюдь не в люмпене.
– А в чем же? – нервно спросила Лыкова.
– В чем? Вот и разбираемся мы в этом. С вашей помощью, потому-то и вызвали вас так срочно. Скажите, Роман Валерьянович, только честно, когда вы добивались разрешения на аренду усадьбы, на вас не было наездов?
– Простите, чего не было? – спросил Салтыков недоуменно.
– Ну, может, кто-то другой хотел арендовать Лесное, приватизировать, а вы ему дорогу перешли? Не угрожали вам, денег – отступного – не требовали?
– Нет, нет, этого ничего не было, это все противозаконно. Я знаю, меня предупреждали, когда еще я был во Франции. Но ничего такого не было, уверяю вас. Самые обычные бюрократические проволочки – довольно длительные и очень досадные, но где, скажите, их нет? – Салтыков пожал плечами. – У нас во Франции тоже своих бюрократов хватает. А здесь на меня никто не покушался. Наоборот, даже отговаривали меня от аренды Лесного.
– Отговаривали? Ага. А говорите, не наезжали, – Никита нахмурился. – Кто отговаривал, почему?
– Ну, и здесь, и там, во Франции, – родственники. Здесь и в администрации, и просто люди осведомленные говорили: зачем вам этот дом – там ведь раньше находилась больница для умалишенных? И несколько лет назад там было совершено ужасное убийство – прямо в больнице. Один душевнобольной убил врача, – Салтыков посмотрел на Лыкову. Никите показалось, что он словно бы спрашивает ее – стоит ли ему продолжать дальше. – А мои родственники во Франции… Они тоже отговаривали меня от возвращения в Лесное.
– Почему? – спросил Никита.
– Ну отчасти из неверия в мои силы, мои возможности. Отчасти и по совершенно фантастическому поводу.
– Фантастическому поводу?
– С давних пор в нашем роду бытует одна мрачная легенда, связанная с Лесным. Видите ли, мои предки приобрели его у предков Анны Николаевны, а до этого имение принадлежало нашим очень дальним родственникам – Бестужевым. Существует легенда о том, что еще в восемнадцатом веке в Лесном был зарыт клад, который якобы приносит лишь одни несчастья. В истории Лесного действительно отмечены случаи странных смертей его владельцев. Ну, понимаете… – Салтыков замялся. – Мои родственники в Париже – это в основном очень пожилые люди, пожилые дамы. С возрастом меняется взгляд на многие вещи, на саму жизнь в конце концов, появляются навязчивые страхи, страх смерти… Это все понятно и объяснимо. Все эти добрые советы, предостережения…
– К советам, особенно добрым, иногда стоит прислушаться, – заметила Лыкова.
– Знаете, мне никогда не нравилась повесть про собаку Баскервилей, – серьезно, без тени насмешки заметил Никита.
