Опасная находка - Стедман Кэтрин (книги хорошего качества txt) 📗
Странно только, что историю «бернемских убийц» включили в информационный буклет гостиницы, учитывая то, для кого предназначены такие отели выходного дня.
Будильник срабатывает в половине пятого утра, и мы просыпаемся в теплом гнездышке из пуховой перины и простыней египетского хлопка. Молча натягиваем одежду, приготовленную еще с вечера: тонкие хлопчатобумажные футболки, ботинки для прогулок, джинсы, шерстяные свитера, которые пригодятся, пока солнце еще не взошло. Я готовлю нам кофе в маленькой кофе-машине, пока Марк причесывается в ванной. Марк не тщеславен ни по каким стандартам, но, как и большинство мужчин за тридцать, собираясь куда-нибудь, он бóльшую часть времени уделяет своим волосам. Мне нравится эта его черта, маленькая брешь в его идеальности. Мне нравится то, что я могу собраться быстрее. Кофе мы пьем уже полностью одетые, сидя на пуховом одеяле, открыв окна. Он обнимает меня, мы молчим. У нас еще достаточно времени, чтобы запрыгнуть в машину и добраться до пляжа прежде, чем встанет солнце. Рассвет начнется в 5 : 05 — так указано на ежедневной информационной карточке, лежащей возле кровати.
В относительной тишине мы добираемся до Холкхэм-бич, дышим и думаем. Мы вместе, но наедине с нашими мыслями и друг с другом. Пытаемся справиться с тяжкой сонливостью, которая пока еще не выветрилась. Во всем этом присутствует дух своеобразного ритуала. Волшебство проникает в нашу жизнь, и мы впитываем его, как суккулент воду. Мы уже проделывали это раньше — одна из «только наших» традиций. Утро нашей годовщины. Когда мы въезжаем на парковку, я думаю, будем ли мы все так же праздновать этот день после того как поженимся — через два месяца. Или тот день станет нашим новым днем годовщины?
Мы вступаем в густую тишину Холкхэм-Холла. Тишину то и дело пронизывают птичьи трели. Олени на прилегающем к парковке поле, застыв, смотрят на нас, когда мы хлопаем дверями. Мы смотрим на них в ответ, завороженные, пока они не начинают снова щипать траву.
Наша машина сегодня оказывается в числе первых на глинистом гравии парковки, чуть позже тут станет куда оживленней — всегда становится, с появлением собак, фургонов для лошадей и всадников, а также целых семейных кланов, стремящихся насладиться последними днями хорошей погоды. Потому что скоро похолодает. Впрочем, так говорят каждый год, разве нет?
А пока что мы никого не встречаем, шагая по гравийным дорожкам в сторону огромного пустынного пляжа Холкхэм, к четырем милям золотисто-белого песка, окруженного сосновыми лесами. Ветер с Северного моря колышет островки диких трав, пронося струйки песка над гребнями высоких дюн. Целые мили нетронутых песчаных наносов, море, и ни души вокруг. Неземной пейзаж в предрассветных сумерках. Совершенно пустынный ландшафт. Он всегда ощущается как начало с нуля. Как Новый год. Марк берет меня за руку, и мы шагаем с ним к берегу. У края воды мы стягиваем ботинки и входим в ледяное Северное море, подвернув джинсы до колен.
Его улыбка. Его глаза. Его горячая рука, крепко сжимающая мою. И острое прикосновение ледяной воды к ногам, посылающее вверх обжигающее тепло. Обжигающий холод. Мы идеально подгадали со временем. Небо начинает светлеть. Мы смеемся. Марк отсчитывает секунды до 5 : 05, глядя на часы, и мы терпеливо смотрим на горизонт над водой.
Небо светлеет до сумерек, а затем солнце выныривает из серебристой воды. Желтый свет разливается по горизонту, плавно перетекая в персиковые и розовые оттенки на низких облаках, а за ними все небо расцветает синевой. Лазурной синевой. Ха! Это невероятно красиво. Так красиво, что у меня кружится голова.
Когда мы больше не можем выносить холод, я бреду обратно на берег, наклоняюсь на мелководье, чтобы смыть песок с ног, прежде чем снова надеть ботинки. Мое обручальное кольцо ловит все великолепие солнца, преломляющееся в кристально чистой воде. Дымка раннего утра уже рассеялась, воздух влажный, соленый и чистый. Все такое яркое. Такое ясное. Самый лучший день года. Всегда. И столько надежды, каждый год.
Марк попросил моей руки в прошлом октябре, после своего тридцать первого дня рождения. И хотя мы были вместе уже несколько лет, для меня это все равно стало сюрпризом. Иногда я думаю, не упускаю ли я в жизни больше, чем другие люди. Возможно, я недостаточно внимательна или просто не очень хорошо умею видеть, к чему все идет. Поэтому события часто застают меня врасплох. Всегда удивляюсь, когда слышу от Марка, что тот-то и тот-то не любит то-то и то-то, или что я кому-то нравлюсь либо вызываю какую-то сильную реакцию. Я никогда подобного не замечаю. И это, наверное, к лучшему. То, чего ты не знаешь, не может тебе навредить.
А Марк все замечает. Он очень хорош в общении с людьми. Люди начинают сиять, когда он приближается к ним. Они его любят. И почти всегда, в тех редких случаях, когда мы с Марком делаем что-то не вместе, меня спрашивают изумленным и разочарованным тоном: «А разве Марка не будет?» Я не обижаюсь, потому что сама чувствую то же самое. Марк любую ситуацию меняет к лучшему. И он слушает вас, правда слушает. Поддерживает зрительный контакт. Не агрессивно, а так, что это подбадривает людей; его взгляд говорит: «Я здесь, и мне здесь нравится». Люди ему интересны. Марк не отводит взгляда, он находится рядом с вами.
Мы сидим высоко на дюне, оглядывая раскинувшееся перед нами пространство неба и моря. Здесь, наверху, ветер сильнее. Ветер воет у нас в ушах. Я радуюсь тому, что мы надели теплые свитера. Грубая ирландская шерсть пахнет зверем так же сильно, как и греет. Тема разговора перемещается к будущему. К нашим планам. Мы всегда в этот день строим планы. Принимаем решения, и, как мне кажется, подводим итоги половины года. Мне всегда нравилось планировать наперед, еще с детства. Я люблю это занятие. Обожаю подводить итоги. Марк до нашего с ним знакомства никогда этим не занимался, но мгновенно включился — ему подходит сама прогрессивно-футуристическая природа этого занятия.
Мои планы на полугодие ничем особенным не отличаются. Рутина: больше читать, меньше смотреть телевизор, эффективнее работать, проводить больше времени с любимыми, грамотнее питаться, меньше пить, быть счастливой. А потом Марк говорит, что хочет больше сосредоточиться на работе.
Марк занят в банковской сфере. Да, знаю, знаю, фу и гадость. Но я могу сказать лишь одно: он не мерзавец. В этом вам придется мне поверить. Он не из тех типов, которые «Итон — клуб любителей выпить — выпускник команды игроков в поло». Он хороший йоркширский парень. Ну да, его отец, конечно же, не был шахтером. Мистер Робертс, теперь уже вышедший на пенсию, был консультантом пенсионного фонда «Прюденшиал» в Ист-Райдинге.
В Сити Марк продвигался быстро, сдал положенные экзамены, стал трейдером, специализировался на золоте, его переманили, его повысили, а затем случилось то, что случилось. Финансовый крах.
У финансовой индустрии отвалилось дно. Все, кто это понимал, были в ужасе с самого первого дня. Они видели, как все это раскручивается и к чему ведет. В принципе, Марку ничто не грозило. Его работа была безопасна — по крайней мере, безопаснее, чем раньше, потому что он специализировался именно на том, в чем нуждались все после кризиса, — на суверенных долгах. Однако премии всем состригли. Что тоже было не страшно, мы не перешли на хлеб и воду, пугало только то, сколько друзей Марка потеряли работу. Что еще меня тогда пугало, так это вид взрослых людей в слезах: у них были дети в частных школах, ипотечные кредиты, которые они больше не могли себе позволить. Их жены не работали с первой беременности. Ни у кого не было запасного плана. В тот год люди приходили к нам на обед и плакали. И уходили из нашего дома, извиняясь, смело улыбаясь, обещая снова увидеться с нами, как только вернутся в родные города и поставят свою жизнь на прежние рельсы. От большинства из них мы больше не получали ни весточки. Только слышали, что кто-то вернулся в Беркшир, чтобы жить вместе с родителями, кто-то уехал работать в Австралию, кто-то развелся.
