Через лабиринт. Два дня в Дагезане - Шестаков Павел Александрович (книги без регистрации полные версии TXT) 📗
Теперь Козельский улыбнулся радостно. Волоков же сдержал свои чувства.
— Почему вы вчера ничего нам не сообщили?
— Да меня ж на работе не было после дежурства. Артем Георгиевич девочек домой присылал, а я к сестре в Долинскую ездила.
— Понятно. Только вот что. Вы говорите, что вчера дежурили? То есть в ночь с позавчера на вчера?
— Да, да. Позавчера заступила.
— И в эту ночь приходил человек с бородой?
— В эту, в эту…
Волоков нахмурился:
— Ну хорошо, Соня, идите работайте. Спасибо вам большое.
Соня ушла с явным облегчением, а Волоков повернулся вместе со стулом в сторону Козельского и развел ладонями.
— Не понимаю вас, — ответил Козельский, хотя отлично понимал.
— Да ведь Дубинина была убита днем раньше.
— Ну, знаете! Почему он не мог прийти в аптеку через сутки?
— Поздно ночью?
— А что ж ему, идти у всех на глазах?
— Днем бы на него меньше обратили внимания. Но не это главное. Вы-то видели Кравчука утром, после смерти Дубининой, вполне здоровым!
Козельский почесал затылок.
— Чертовщина, товарищ капитан.
— Да… На грани фантастики.
Зазвонил телефон.
Капитан поднял одну из своих красивых трубок.
— Слушаю. Это вы, Юра? Как там с Кравчуком? Что?
Он положил трубку и сказал:
— Пошли погуляем. Юрка откопал что-то любопытное.
Юра был тот самый паренек в ковбойке, которого Козельский заметил в Тригорске еще в первый день. Но сегодня он не узнал бы в этом щеголеватом курортном парне с усиками, в узких джинсах и зеленом козырьке на ремешке простоватого работяги, каким выглядел Юра в день его приезда.
«Молодец! — подумал Козельский. — Такое перевоплощение может сбить с толку больше, чем любая неприметность». И он с удовольствием протянул Юрию руку.
Вадим испытал бы еще больше удовольствия, если б знал, какие вести припас для них этот парень.
Разговор состоялся в парке.
— У Кравчука появился друг.
— Рассказывайте, Юра.
— Все утро Кравчук был дома. Валялся во дворе на раскладушке. Я уже стал скучать…
— Он вел наблюдение из соседнего дома, — пояснил Волоков Козельскому. — Там живет наш бывший сотрудник.
— Вот именно. Осточертел добрым людям, которым и на пенсии покоя нет, — подтвердил Юра. — Вышел со двора Кравчук в одиннадцать и направился в молочное кафе на Зеленой Горке. Посещаемость там средняя, встречаться удобно. Места есть, но и не пустынно. Короче, когда он подсел за столик к одному «кефирнику», я еще ничего не заподозрил. Неприметный такой, с бородкой, немолодой, в чесучовом костюмчике. Типичный бухгалтер-пенсионер. Потом они перекинулись несколькими словами. Так могли разговаривать и посторонние. Правда, о чем они говорили, не знаю. Постепенно разговор стал накаляться. Больше напирал «пенсионер». Кравчук все бурчал что-то, видно недовольный. Вдруг «пенсионер» полез в карман пиджачка и протянул Кравчуку ключ.
— Ключ?
— Именно. Хорошо видел. Довольно большой ключ. Кравчук взял его и пошел. Даже не попрощался. «Пенсионер» допил свой кефирчик и тоже вышел. Тут я нарушил указания и двинулся не за Кравчуком, а за «пенсионером». Не накажете? — спросил он у Волокова. Капитан неопределенно пожал плечами.
— Не накажете. Победителей не судят! — Юра засмеялся и вдруг быстро сдернул свой козырек со лба, провел пальцами по верхней губе и оказался без усиков, но зато в тюбетейке и черных очках, а поверх тенниски накинул неизвестно откуда взявшуюся спортивную куртку.
«Прямо Райкин!» — подумал Вадим с восхищением. Перед ним сидел совсем новый Юра.
— Вы только послушайте, куда он меня привел.
— В парикмахерскую, — сказал Волоков спокойненько.
Лицо Юры вытянулось.
— Откуда вы знаете?
— Не скажу, секрет, — капитан улыбнулся. Юра вздохнул и продолжал:
— В парикмахерской «пенсионер» побрился. И тут-то произошло самое интересное. Когда мы с ним вышли, я обнаружил на скамеечке напротив… Кравчука. Он старательно глазел из-за раскрытой газеты на «пенсионера». Ну как?
— Здорово! — сказал Волоков серьезно. — Что же вы сделали?
Юра сморщил нос:
— Пока я думал, что делать, «пенсионер» сел в четырнадцатый автобус, а я проводил Кравчука и позвонил вам.
— Не дотянул, значит, немного, — резюмировал капитан. — Ну и за то спасибо.
— Говоришь, он был в чесучовом костюме? — спросил Вадим. — Приземистый такой?
— Вспоминаете своего курортника на дорожке в парке?
— Да.
— Стоит подумать. Хотя у нас добрая половина пожилых курортников в чесуче ходит.
— Что же делать?
— Искать «пенсионера» и не выпускать из виду Кравчука. Может быть, его ключ откроет нам главную дверь.
XV
Мазин понимал, что нужные сведения получит не так скоро, если обратится за ними в обычном порядке. Поэтому он сам поехал в Комитет государственной безопасности, к генералу Возницыну.
Генерал — впрочем, тогда еще майор — читал в свое время курс лекций на юридическом факультете. Одним из его слушателей и был Мазин. Потом им приходилось не раз встречаться по служебным делам, и отношения между ними установились такие, что Мазин всегда мог надеяться на помощь Возницына. Со своей стороны, генерал знал, что Мазин не будет беспокоить его по пустякам, и сказал сразу:
— Приезжай.
Через полчаса Мазин уже рассказывал генералу суть дела:
— Мне очень нужно узнать, что известно об этом человеке.
Он протянул Возницыну перепечатанный Брусковым кусок из отчета о процессе в Береговом.
Генерал достал из футляра, лежавшего на столе, очки и начал внимательно просматривать бумагу.
«…сердце обливается кровью, когда слушаешь показания свидетелей, людей, чудом вырвавшихся из фашистского ада. Вот перед судом выступает Галина Полторенко. В черных волосах этой двадцатилетней девушки седые пряди. Невозможно описать на бумаге перенесенные ею страдания. На правой руке Гали нет ни одного ногтя.
— Кто искалечил вас? — спрашивает государственный обвинитель.
Полторенко показывает на Шнейдера:
— Он командовал.
— А кто был непосредственным исполнителем?
— Из русских… Каин.
— Вы не знаете его имени?
— Не знаю Мы его «пауком» называли. Он, когда пытал нас, мундир снимал. У него на правом плече наколка была такая — паук.
Государственный обвинитель спрашивает у Шнейдера, кто был этот грязный иуда. Обвиняемый Шнейдер:
— Этот человек был подчиненным Ноймана из специальной команды СС. Его имя Иван. Фамилию я не помню. У меня плохая память на русские фамилии.
Итак, фамилия палача, истязавшего Розу Ковальчук, Галину Полторенко и многих других советских патриотов, пока неизвестна. Но нет сомнения, «пауку» не уйти от грозной кары. Кровопиец должен быть найден и понести ответ за свои злодеяния…»
Возницын положил листок на стол:
— Ты правильно сделал, что обратился прямо ко мне. Мы этой «специальной командой» занимались. Так что на всех, кто там служил, у нас должны быть данные.
Пока щеголеватый капитан, немножко свысока поглядывавший на одетого в штатское Мазина, по поручению генерала искал необходимые сведения, Игорь Николаевич сидел на диване в приемной. Поставить все на место могла лишь одна фамилия. Не в первый раз прикидывал он «за» и «против» и, хотя не был человеком самоуверенным, но, входя вторично в кабинет Возницына, почти не сомневался, что услышит именно ее.
Генерал был доволен:
— Удача, Игорь Николаевич. Нашелся твой «паук». Вот посмотри.
Трудно было Мазину взять из рук генерала папку, сохраняя спокойствие. Но еще труднее оказалось сдержать сменившее надежду разочарование. Фамилия «паука» была ему совершенно незнакома. И тем не менее ошибки быть не могло. Речь шла о палаче из Берегового.
«Стрельцов Иван Тимофеевич, — читал он, — год рождения — 1911, русский, сын купца, торговавшего и при нэпе, репрессированного за спекуляцию и контрабанду, добровольно перешел на сторону врага, изменив Родине, вступил в гитлеровские карательные войска… Участвовал в расправах над советскими патриотами в Береговом, на Украине, в Польше, во Франции… Принимал участие в боях на Западном фронте, награжден Железным крестом второй степени… в сорок четвертом получил звание офицера СС. В том же году погиб при налете союзной авиации на Ганновер, о чем имеется соответствующий документ в архивах СС и что подтверждается очевидцами».
