Контракт с коротышкой - Леонард Элмор Джон "Голландец" (читать книги онлайн полностью txt) 📗
Чили вышел из-за прилавка и сказал, чтобы она не волновалась по поводу его брюк, такие вещи иногда случаются. Ему не терпелось уйти и перекусить где-нибудь, прежде чем отправиться в путь по каньону, полному крутых поворотов, через гору в Беверли-Хиллз. Пару секунд он пытался вспомнить, как же называется эта гора, хотел было спросить об этом у Аннетт, но передумал и направился к двери.
– Я вспомнила имя кинозвезды, – сказала вдруг Аннетт. – Клинт Иствуд.
Чили приостановился, чтобы кивнуть и вежливо отреагировать:
– О?
– Он сидел так близко, что я могла дотронуться до него.
Чили подумал, что лампочки у «Сансет Маркиз», вероятно, висят еще с Рождества: крошечные огоньки на деревьях вдоль фасада и по обе стороны от навеса над входом. Отель был что надо, всего три этажа, скрытые густыми деревьями, рядом с бульваром Сансет, открытый обеденный зал и бассейн во дворе. Гарри посоветовал ему остановиться именно здесь, заказал номер и сообщил, что отель очень популярен у рок-групп и у мужей, по тем или иным причинам выгнанных из дома злыми женами. Триста двадцать пятый номер стоил двести баксов в день, и окна его выходили на балконы жилого дома, что высился всего в пятидесяти футах, но это не сильно волновало Чили – он не собирался часто смотреть в окно. Один телефон стоял в спальне, другой – на стойке, отделяющей гостиную от маленькой кухни. Чили набрал номер отеля «Беверли-Хиллз». И когда он попросил соединить его с Ларри Парижем, телефонистка тут же отреагировала: «Один момент». Чили задумался: и как это настолько тупой владелец химчистки, как Ларри, мог достичь таких высот, чтобы ходить каждый день на скачки и жить в четырехсотдолларовом номере? Кстати, номер Лео вряд ли был хуже. В нем преобладали восточные мотивы, даже темно-бордовые лампы были сделаны в виде пагод. Чили услышал голос телефонистки, сообщавший о том, что номер мистера Парижа не отвечает, и повесил трубку. Все равно, говорить с Лео он и не собирался. Чили позвонил Томми Карло домой, так как в Майами было уже шесть вечера.
– Что-нибудь выяснил о Николь?
– То есть о Никки. Ага, связался с парнем, который был ее антрепренером. Может, и ты его помнишь – Марти, с волосами до самой задницы?
– Да, что-то такое припоминаю.
– Сейчас он работает агентом в компании звукозаписи, ищет новые таланты. Сказал, что Никки готовится к концерту в «Раджи», что на бульваре Голливуд. Она там репетировала, сколотила новую группу, там ее скорее всего и найдешь. «Раджи» на бульваре Голливуд.
Чили делал пометки на бланке «Сансет Маркиз», лежащем рядом с телефоном:
– Да. А как насчет Боунса? Когда он прилетает?
– Все, что мне было известно, я тебе уже передал.
– Сообщи, если появится что-нибудь новенькое. – Чили назвал номер отеля. – Увидимся.
– Когда? – спросил Томми.
Чили с ответом помедлил, но потом признался:
– Не знаю, может быть, займусь кино, чтобы понять, что это такое.
Теперь на некоторое время замолчал Томми.
– О чем ты говоришь? Хочешь стать кинозвездой?
– Я – не актер. Подумываю заняться производством.
– Каким образом? Ты же ни черта в этом не смыслишь.
– Не думаю, что продюсер должен много знать, да и делать ему особенно нечего. Здесь все по-другому, начиная с самого города, который непонятно как разрастается во все стороны. Понимаешь, что я имею в виду? Здесь нет никакой индивидуальности. В Бруклине есть улицы с совершенно одинаковыми домами. Или взять Бруклин в целом, он какой-то старый, грязный, весь разваливается… А вспоминаешь Майами, и на ум приходят белые оштукатуренные дома или высотные здания на побережье. Здесь же все разное. От некоторых домов глаза на лоб лезут, а другие – жуткая дешевка, как на Таймс-Сквер, улавливаешь? Видимо, и в кино все обстоит точно так же. Нет никаких правил, а приказывать умеет любой. Вот что ты можешь сказать о фильмах? Они все разные, кроме тех, что похожи на самые знаменитые, имевшие успех. Сечешь? В кино можешь делать все что хочешь, потому что главных здесь нет.
– Эй, Чил, знаешь, что я думаю?
– Что?
– Ты несешь полную пургу.
Он присел на диван, чтобы отдохнуть, вжиться в новый восточный интерьер. Включил телевизор и пощелкал пультом – интересно, что здесь показывают… Испанских каналов столько же, сколько в Майами… «Лейкерс» играют… «Шейн». «Шейна» он не смотрел несколько лет. Чили сполз пониже, ноги положил на стеклянный кофейный столик и принялся смотреть фильм с того самого момента, когда Шейн выколачивает дерьмо из Бена Джонсона за то, что тот назвал его задницей, и до эпизода, когда он стреляет, вернее, размазывает по стене Джека Уилсона. В этом фильме пистолеты стреляли как-то громко и убедительно, но все-таки не так, как когда стреляешь в парня в комнате, попадаешь слишком высоко, а потом расплачиваешься за промах двенадцать лет спустя.
Чили оставил взятую напрокат «тойоту» в гараже отеля, прошелся вверх по Альта-Лома полквартала до Сансет, запыхался с непривычки и двинулся по Сансет, пока не остановился напротив белого дома на противоположной стороне улицы. Было темно, мимо проносились автомобили с зажженными фарами. Он стоял, ожидая перерыва в движении, и раздумывал, почему в офисе Гарри горит свет. Он был уверен, что это окна офиса Гарри – широкие, с жалюзи. Может, уборщица работает?
Чили перебежал улицу, вошел в здание и поднялся к офису «ЗигЗаг продакшнс». Было темно, только в конце коридора горел свет. Точно, кабинет Гарри, но человек, посмотревший из-за стола на вошедшего Чили, уборщицей не являлся.
Это был черный лимузинщик Бо Кэтлетт с очками на носу и раскрытым сценарием в руках.
– Знаешь, – возвестил Кэтлетт, – совсем неплохо. Этот «Мистер Лавджой». Название дерьмовое, а сюжет захватывает.
14
Чили шел к столу с мыслью, что нужно приколотить этого парня прямо сейчас – не говоря ни слова, дать телефонным аппаратом по башке, придушить телефонным шнуром и выволочь из кабинета. Правда, парень не взламывал дверь, ничего не крал, просто сидел в очках и читал сценарий.
– Знаешь, я начал читать и не смог оторваться, – сказал он. – Осталось пятнадцать страниц до конца. Лавджой выходит с сестрой из здания суда и не понимает, что же такое с ним сделали.
Чили приблизился к одному из кресел перед столом.
– Страшно хочу узнать, чем это все закончится, но не рассказывай, не рассказывай. Я понимаю, почему Гарри не терпится снять этот фильм.
Парень рассуждал о сценарии, но одновременно как бы говорил Чили: «Что ж, посмотрим, насколько ты крутой».
Чили расположился в кресле, расстегнул пиджак костюма в полоску, чтобы было удобно, и сказал:
– Название мне тоже не нравится.
На мгновение в туманном взгляде парня вновь проявился намек на улыбку.
– Я ведь сразу понял, что Гарри врет, – сообщил Кэтлетт. – Еще когда он сказал, что сценарий дерьмовый, а сам вцепился в него так, что пришлось бы сломать ему пальцы, чтобы отобрать папку. – Он замолчал на мгновение. – Я просто пытаюсь объяснить тебе свое присутствие здесь, на тот случай если ты вдруг подумал, что я заявился обворовать офис, лишить мужика всего этого пыльного дерьма.
– Я никогда не считал тебя грабителем, – возразил Чили, – учитывая то, как ты одеваешься. Но сразу понял, где ты работаешь, когда не катаешь людей на лимузине.
– Смешно, но то же самое я подумал о тебе. Редко увидишь хорошо одетого человека твоей профессии, а на тебе, надо признать, отличный костюм.
– Под профессией ты подразумеваешь кино?
Глаза Кэтлетта снова затуманились, выражая понимание, а возможно, признательность.
– Киношники тоже не умеют одеваться, за исключением агентов. Если видишь хорошо одетого агента, значит, ему предстоит важная встреча на студии или телестанции. Или он хочет, чтобы у тебя сложилось впечатление, что ему предстоит такая встреча. Нет, я имею в виду твое основное занятие – работу на итальянцев.
