Хрустальная ловушка - Платова Виктория (первая книга TXT) 📗
Но, как это обычно и бывает, в этом году снега выпало даже больше нормы. О пушках не вспоминал никто, кроме энтузиаста Юрика Серянова, который с яростью новообращенного стал внедрять в сознание всех и каждого необходимость такого милого, такого занятного механизма. По собственной инициативе он подправлял уже существующие спуски, и, нужно сказать, у него это получалось вполне профессионально:
Юрик чувствовал снег.
Вот и теперь он объяснял какой-то фифе, как устроена пушка. Звягинцев даже представил себе их возможный диалог: «Вот видите, милая, система максимально проста. Алюминиевые трубки (кладет руку на плечо). В них — воздух под давлением и при температуре минус пятьдесят (рука спускается вниз по позвоночнику, на секунду задерживаясь между лопатками). И вода. Все это соединяется (также, возможно, как и мы в самую ближайшую ночь, недвусмысленно намекает рука Юрика, добираясь до вожделенной дамской попки). И выплевывается на поверхность уже в виде искусственного снега. Так что ни забот, ни хлопот».
После этого фифа должна либо стукнуть ему по роже в качестве утешительного приза за сексуальные домогательства, либо ласково потрепать по холке, что будет означать начало очередного куцего романчика с пересыпом в виде «Гран-при».
Звягинцев даже замедлил шаг, чтобы позволить Юрику закончить операцию по охмурению. Он лишь издали помахал ему рукой: готовься, Юрик, берсальеры <Берсальеры — моторизованные части итальянской пехоты.> идут!
Фифа отчалила от Юрика, так и не дав ему по морде. Но и по холке тоже не потрепала. Это может означать только одно: первый бой между ними завершился вничью и понадобится еще серия товарищеских встреч. Звягинцев почесал брюхо и вздохнул: в свое время он снимал женщин точно так же, ничего не изменилось. Ничего, кроме его собственного живого веса. А ведь когда-то он был таким же поджарым кобелем, как и Юрик. И даже стригся точно так же — бритый затылок и баки на полщеки.
Для того, чтобы пробиться к Юрику, пришлось преодолеть несколько десятков метров глубокого рыхлого снега, и Звягинцев совершенно выдохся.
— Привет бабникам! — сказал он, тяжело дыша.
— Привет, — сказал Юрик и осторожно пожал протянутую Звягинцевым руку.
— Ну как, есть шансы? — Звягинцев повернул голову и проводил глазами быстро удаляющуюся фифу.
— Пятьдесят на пятьдесят.
— Я так и думал. Я вот о чем хочу спросить, Юрик. — Пал Палыч решил, что лучше не тянуть с расспросами. — Ты Ваську не видел?
— А что случилось?
— Да ничего. Просто он мне нужен. С утра его ищу.
— Так он же уехал. Еще вчера.
— Куда?
— Ну, куда отсюда можно уехать… В город, наверное. Рукопись повез, писатель.
— Странно, что он мне ничего не сказал. И даже не попрощался.
— А ты что ему, кормилица, Палыч? Или крестная мать?
Если не попрощался, значит, уехал ненадолго. Соображать надо.
— Так-то оно так, — прикинулся простачком Звягинцев. — Просто он обещал мне в городе табак посмотреть… А сам взял уехал, даже носа не показал.
— Так он никому не показал, Палыч. Писульку оставил — и все.
— Значит, как он уезжал, ты не видел?
— Нет.
— Ну ладно.
— Ты насчет табака не переживай. Я, может, тоже скоро в город смотаюсь. Привезу тебе какой-нибудь ароматический.
— Ладно. А что с пропавшим гражданином Поздняковым?
— Гиблое дело, — Юрик сплюнул. — Никаких следов.
— Хреново.
— Да уж, ничего хорошего нет. О, а вот и Влад идет!.. Сейчас он тебе все подробно изложит.
Звягинцев приложил руку козырьком ко лбу и увидел вдали крошечный силуэт.
— Ну у тебя и зрение, Юрик! Как у орла.
— При чем здесь зрение?
Но Звягинцев уже и сам понял, по каким признакам Юрик так точно определил появление Влада: к ним навстречу уже неслись собаки. Проигнорировав Пал Палыча, они окружили Юрика и завиляли хвостами. Особенно усердствовал Джек: он даже встал на задние лапы и положил передние на грудь Юрику.
— Ты, я смотрю, не только баб можешь охмурять, — сказал Звягинцев, наблюдая за проявлениями собачьего экстаза.
— С бабами проще, — меланхолично заметил Юрик. — А этих еще и кормить нужно.
Лихо подкативший Влад хмуро посмотрел на Звягинцева.
У него с Пал Палычем всегда были напряженные отношения.
Впрочем, ничего особенного в этом не было: такие напряженные отношения складывались у него со всеми, не задействованными в разного рода чрезвычайных происшествиях.
Только к жертвам гор Влад проявлял известную долю снисходительности — Ты когда Ваську последний раз видел? — вместо приветствия сразу же спросил Юрик.
— Вчера вечером, а что?
— Вот, служба безопасности интересуется. Наш резидент в странах капитала.
— Случилось что-нибудь? — сразу оживился Влад. Даже на его бледных, пергаментных щеках заиграл нежный румянец.
— Пока нет, — сдержанно сказал Звягинцев.
— Во всяком случае, вчера он был в полном порядке.
Из последующего разговора с вечно хмурым Владом выяснилось, что он не видел, как Васька писал записку, да и саму записку прочел позже всех. Вечером он все-таки видел Ваську. И именно в том месте, которое посетил незадолго до этого сам Звягинцев, — в «Каменном мешке». К тому же Васька был не один, а с Ионой.
Опять «Каменный мешок»! Но это уже кое-что.
Звягинцев приободрился.
— Интересно, что они там делали? — неожиданно спросил Юрик.
— Откуда я знаю? Я-то видел их только издали.
— Они туда заходили? Или наоборот — выходили? — Звягинцев внимательно посмотрел на Влада.
— Да нет. Просто шли в ту сторону, вот и все.
— Так Иона вместе с Васькой уехал? — равнодушно спросил Звягинцев.
Влад и Юрик переглянулись.
— Да нет, — осторожно сказал Юрик. — А из-за чего вообще паника?
Старый ты козел, читал Звягинцев в их молодых наглых выпуклых глазах. Ну что же ты всех донимаешь проблемой, высосанной из пальца? Или заняться тебе, старому козлу, нечем?..
— Нет никакой паники. Просто интересуюсь, и все.
— Ну-ну, — процедил Влад.
Это было похоже на сговор. Видимо, чертов дятел Васька так достал их своим графоманством и ежедневной долбежкой на машинке, что в голову Звягинцеву пришла совершенно крамольная мысль: а если они специально отправили Ваську куда подальше, чтобы не мешал им спать?
Сообразив, что большего из спасателей не вытянет, Звягинцев скоренько попрощался и направился на поиски Ионы.
…Он нашел молодого человека в баре, где тот в полном одиночестве цедил жалкие сто грамм коньяка. Сто грамм коньяка для Ионы — высший пилотаж: бочка, штопор, мертвая петля. Он всегда был нудным трезвенником, что настораживало Звягинцева. Сильно пьющий Пал Палыч был верным и преданным сторонником учения, главным постулатом которого было: «Если человек не пьет, значит — либо больной, либо скотина».
Больным Иона не выглядел.
Вот и теперь он сидел за стойкой, абсолютно здоровый и погруженный в свои мысли. Пал Палыч, кряхтя и проклиная все на свете, влез на высокий стул, который сразу же предательски заскрипел под ним.
— Рискуете, шеф, — меланхолично" сказал Иона, не поворачивая головы. — Мебель здесь ненадежная, может не выдержать.
— Ничего. Как-нибудь, — проблеял Звягинцев, ненавидя себя за извинительный тон.
Он заказал себе водки, салат «Эльбрус» — фирменное блюдо «Ричарда Баха» — и креветок. К креветкам, сваренным в укропной воде, Звягинцев относился с нежностью С гораздо большей нежностью, чем к секси-девочкам из горничных и парням из охраны. Не говоря уже о сытеньких курортниках, которые доставляли одну головную боль. Только одно общество он ценил выше креветочного: общество Васи Сикачинского.
Но Васи нигде не было. Он пропал, как будто сквозь землю провалился. о Звягинцев запустил толстые пальцы в теплые" тельца беспозвоночных ракообразных и с хрустом оторвал первую, ни в чем не повинную креветочную голову, о — Выпьешь со мной? — спросил он у Ионы. —, — Уже выпил. — Другого и ожидать не приходится. Этот надменный щенок-далматинец никогда его и в грош не ставил.
