Врата ночи - Степанова Татьяна Юрьевна (книги онлайн полностью бесплатно .TXT) 📗
– Психопатов развелось… – Никита постукивал ладонью по столу.
– Он сказал: там, в институте, тебе никто не поверил. И это истинная правда. И он это видел. Сказал – трогательно было наблюдать со стороны. – Мещерский опустил голову.
– Что трогательно? – спросил Колосов.
– Ну, как я там паниковал, из себя выходил, доказывал всем…
– Ты точно слышал выстрел на записи?
– Д-да. Кажется, это был выстрел. Этого парня застрелили.
– Опознать сможешь?
Мещерский молчал. Тысячу раз он спрашивал себя об этом сам. И тысячу раз говорил себе: да, этого человека я узнаю из миллиона. А сейчас он молчал. Потом медленно, словно нехотя, кивнул. У Кати отчего-то сжалось сердце. Ей показалось: вот сейчас, именно сейчас они переступили какую-то черту. И все события, случившиеся с ними «до», – всего лишь прелюдия… К чему?
Она не знала, как это выразить словами. Больно было только смотреть на Мещерского. Он сильно переменился за эту ночь.
– Ладно, пойдем, – Колосов встал, глянул на часы. – Сейчас сведу тебя кое с кем из наших. Самому мне отъехать нужно по делам. А вы там пока пошуруете. Фоторобот попробуешь с нашей помощью составить. Снимочек, если получится, – это уже кое-что. А позже мы про этого твоего «позвоночника» еще потолкуем.
– Я не хочу тебе мешать, – сказала Катя Мещерскому, когда они шли по коридору. – Вы там на компьютере будете работать. Как закончишь, поднимайся к нам, в Пресс-центр. Я тебя буду ждать. Ладно?
Мещерский молча кивнул. И Кате показалось – он еще больше расстроился от того, что она вцепилась в него как репей своей любопытной хваткой. Быть может, он совсем не хотел ее сегодня видеть, раз обратился к Колосову в обход ее?
Но она была не права. Меньше всего сейчас Мещерский думал об их с Катей взаимоотношениях. Он вообще ни о чем не мог думать, кроме того, что произошло ночью.
Глава 10
ЛОТОС, ВТОПТАННЫЙ В ИЛ
Мещерского она ждала долго. После шести вечера сотрудники Пресс-центра заспешили домой – Катя осталась. Позвонила Кравченко – тот дежурил сутки. Она кратко обрисовала ему ситуацию. Хотя на словах опять же все вышло совершенно неправдоподобно: «Сережка сказал, что ему ночью звонил какой-то тип насчет кассеты…»
Кравченко задумался на секунду и предложил снова везти Мещерского к ним домой. «Да, – согласилась Катя. – Попробую. Если он, конечно, захочет».
Мещерский отказался. Он появился в ее кабинете, когда она уже потеряла остатки терпения. Пришел, сел за стол, устало опустил голову на руки. И без объяснений было ясно – с опознанием и составлением фоторобота жертвы с видеозаписи ни черта не вышло.
Почему?
Мещерский и сам не мог понять. Когда он закрывал глаза, он видел его. И узнал бы даже в многотысячной толпе. Но в том набитом компьютерами, множительной техникой и сотрудниками милиции кабинете при дежурной части главка, куда привел его Никита, он не мог вспомнить. Точнее…
Колосов куда-то торопился. Да, он был настоящий друг, готовый прийти на помощь, но он был чем-то занят, мысли его витали где-то далеко-далеко от проблем Мещерского. Ведь недаром же он осторожно спросил: «А может, это кто-то тебя разыгрывает?»
Разыгрывает! Мещерский был готов умереть, только бы не слышать ничего подобного.
А компьютерная система «Поиск» была всего лишь программой умной машины. Колосов передал Мещерского с рук на руки криминалисту-программисту, съевшему дюжину собак на составлении фотороботов: вот, мол, свидетель, нужно с ним поработать, подобрать варианты портрета. А там разберемся.
Мещерский тупо глядел на экран монитора. Одно касание кнопки – и там появлялся фантом. Глаза… эти не похожи? А вот эти? Миндалевидный разрез, восточный? Вот эти ближе, теплее? Брови, еще одни брови, еще одни, абрис скул…
Фрагменты мелькали на экране с быстротой калейдоскопа. Все менялось в одночасье, но Мещерский видел: машина была очень умной, программа профессионально составленной, криминалист-программист и точно съел дюжину собак в своем деле, а он, Мещерский, ничем, абсолютно ничем не мог им помочь.
Сосредоточиваясь, он видел то лицо так отчетливо, словно знал этого человека целую вечность. А взглянув на экран, никак не мог решить – такие были у него брови или другие, такие глаза… На пленке он видел лицо, искаженное ужасом, мукой и болью. А здесь пытались воссоздать маску – спокойную, бесстрастную, похожую на оригинал. Но фоторобот так разительно отличался от живого человека.
При выборе скул, носа и подбородка дело вообще зашло в тупик. На пленке вся нижняя часть лица несчастного была изуродована ударами, залита кровью.
И в результате с экрана монитора на Мещерского смотрели одни глаза, после долгих поисков наконец подобранные криминалистом из сотни других вариантов глаз, заложенных в программу. Мещерский смотрел в эти чужие глаза и не видел ничего, кроме штриховых линий, черточек компьютерной графики. И думал о том, что бог создал одних людей способными создавать фотороботы и опознавать по ним преступников и их жертв, а других не сподобил этому искусству.
Они промучились у монитора два с половиной часа. Потом криминалист сказал, что нет, так дальше дело не пойдет, Мещерский хотел было уходить. Чувствовал он при этом себя таким ничтожеством… Но криминалист, видимо, близко к сердцу принял просьбу начальника отдела убийств «поработать со свидетелем». И очень серьезно отнесся к этому заданию.
– Не переживайте, Сергей, – сказал он, отключая программу. – Не у каждого получается из этой виртуальной окрошки составить образ реального человека. Мы тут сами иногда тренируемся. Выбираем какую-нибудь известную, примелькавшуюся по телеку физиономию и начинаем составлять фоторобот. И часто получается просто карикатура. – Он помолчал. – Но есть другой способ.
– Какой? – спросил Мещерский.
– «Поиск» – это для торопыг оперов. А мы с вами по старинке попробуем, как деды и наши прадеды работали. Только это гораздо больше времени займет. Возможно, несколько дней, неделю.
Он повел Мещерского в другой кабинет. Там громоздились железные шкафы – какой-то бесконечный архив. Вытащил из одного папки, альбомы.
– Это наша фотокартотека лиц, пропавших без вести, находящихся в розыске, а также неопознанных трупов за несколько последних лет по Москве и области, – пояснил он. – В программе они есть все, но, видимо, у такого человека, как вы, машина парализует восприятие. А мы тогда по старинке, – он кивнул Мещерскому на стол и стул у окна. – Вы можете звонить мне в любое время с девяти до семи, подъезжать сюда, когда у вас есть свободный час, смотреть фотографии. Возможно, что-то и получится.
Мещерский смотрел на альбомы. На столе их было четыре. А в железном шкафу – видимо-невидимо.
– Это данные за прошлый год. Потом поработаем с данными за этот год. Если ничего не получится, обратимся к архиву за 92–98-й.
Мещерский сел за стол. Криминалист включил ему настольную лампу и оставил одного в кабинете. Наедине с ними – портретами людей, пропавшими без вести, канувшими в небытие. Снимками с мест происшествий, неопознанных трупов в самых разных местах их обнаружения – в подворотнях, канализационных колодцах, на железнодорожных путях и в лесополосе, на шоссейных дорогах, на стройках, в полуразвалившихся бараках, бесхозных фермах, на подмосковных полях, на улицах Москвы, в лесных оврагах, канавах и водоемах.
Лица людей, когда-то бывших живыми… Мещерский пристально изучал снимки. И все фотографии сливались в одну. Катя видела, как он устал. Хотела робко ободрить его, но…
– И завтра сюда приедешь? – только и спросила она.
– Да. С клиентами улажу все дела, Синицыну позвоню (это была фамилия криминалиста) и приеду.
Катя хотела спросить: а как же быть с тем ночным звонком? Но прикусила язык: незачем спрашивать у человека, заведомо не знающего ответа на вопрос. К тому же, хотя она и слышала почти дословный пересказ диалога с незнакомцем, ей тоже все еще на верилось, что подобный звонок – реальность.
