Вторая жизнь - Миронова Елена (бесплатные серии книг TXT) 📗
Шахиду такие акты совсем не нравились. Во-первых, он живёт в Москве уже давно, и чувствует себя русским. Во-вторых, из-за этих исламистов на весь мусульманский мир смотрят косо, с ненавистью. Он сам постоянно ловит на себе такие взгляды, а это опасно. Это создаёт определённую угрозу для его жизни, так же, впрочем, как и сам теракт. Он отставил чашку с остывшим кофе в сторону.
Во всём его неприятном положении была только одна ложка мёда: он вступил в права наследства. Теперь всё, чем владел Малик, достанется ему. Недвижимость, деньги, драгоценности… Малик любил покупать дорогие ювелирные украшения, правда, Жанна их почти не носила. Некоторые побрякушки любила, и в них и ходила. А Малик не скупился, покупал. Жанна мерила и говорила: «Я похожа на шамаханскую царицу…» и откладывала в сторону.
Малик хмурился, складывал драгоценности в шкатулку, и предлагал Жанне повзрослеть.
Адвокат вчера огласил завещание, по которому всё имеющееся у Малика имущество должно было достаться Жанне, и только ей одной. Нет, конечно, погибший завещал кое-что и своей матери, Камилле Аскеровне, и даже ему, Шахиду, и другим родственникам. Но всё это были такие крохи по сравнению с тем, что получала Жанна.
Но, так как Жанна погибла, всё это переходит к другому ближайшему родственнику. А это он, брат Малика.
Адвокат также дал Шахиду ключ от банковской ячейки, которую арендовал Малик. А в банковской ячейке, как это ни прискорбно, не было ни денег, ни драгоценностей, ни ключей от шикарных апартаментов где-нибудь в Нью-йорке. Хотя, Шахиду нечего было жаловаться, ему и так достались несколько квартир Малика, его загородный дом и вилла на островах.
А в ячейке он обнаружил копию договора о покупке дома. И ключ, видимо, от того самого дома, который был предметом договора. Дом был оформлен на имя Асланбека Цагароева, которого Шахид не знал.
Интересно, зачем брат хранил копию этого договора и ключ в банковской ячейке? Неужели это настолько ценные вещи, что он не мог держать их у себя дома или в офисе? И почему он указал это в завещании для Жанны? Что она должна была сделать с этим домом, который даже не в Москве, а в каком-то непонятном городишке, название которого Шахид ни разу не слышал? Может быть, этот дом оформлен на подставное лицо, а принадлежит Малику? А вдруг… вдруг именно там хранится основное наследство — например, драгоценности, которые неизвестно где, деньги?
Шахид решил поехать туда и разобраться, что к чему. Ему не помешает исчезнуть из Москвы на некоторое время, к тому же вся Семья сейчас оплакивает Гейдара Алиева. Они собрались в мечети и читают поминальную молитву. Более тридцати лет правил он Азербайджаном, и умер от сердечной недостаточности. Шахид смотрел по телевизору погребальную церемонию, проходящую по всем правилам мусульманских похорон. Ну вот, пришло время сыну Алиева заменить отца. Шахид вдруг подумал, что ситуация в семье почившего президента напоминает ситуацию в Семье полугодичной давности. Когда убили Малика, Шахид искренне оплакивал своего брата, и в то же время понимал, что это единственный шанс подняться для него самого.
Но он отвлёкся. Сейчас как раз удобный момент, чтобы съездить в это местечко, документы на дом в котором Малик тщательно оберегал от посторонних глаз.
— Слушай, — он нажал на кнопку селекторной связи с секретаршей, — ты знаешь такой город, называется…
Мила, не веря в своё счастье, опрокидывала рюмки водки в себя одну за другой. Саша Кравчук, её дядя, брат её распутной матери, гей по призванию тела и модный стилист по призванию души, неодобрительно наблюдал за племянницей.
С одной стороны, он был очень рад за неё, и искренне желал её счастья. С другой стороны, Мила, как ему казалось, словно зациклилась на этом Павле.
— Ты, мамочка, как одержимая, и влюбляешься, и так же пьёшь, — высказался он.
— Ну ты — то хоть глупости не говори, — отмахнулась Мила и подцепила вилкой оливку из Сашиного бокала с мартини.
Кравчук отлично знал, что никакая она не одержимая, и в Павла вовсе не влюблена. Просто слишком много времени она положила на то, чтобы иметь доступ к деньгам его отца. Милина карьера с треском провалилась, и надеяться оставалось только на Павлика и его семью. Мила с таким трудом выжила Жанну из его жизни, что не хотела отступать от него, даже когда он распускал сопли и страдал по исчезнувшей подруге. Она была уверена, что рано или поздно он забудет свою восточную принцессу, и обратит внимание на неё. Но всё оказалось не так — то просто, иногда Милу охватывало отчаяние и казалось, что Павел никогда не станет прежним и уж тем более не женится на ней. Она умудрилась его соблазнить, но он словно ничего не заметил. Часто в моменты секса он называл Милу Жанной, и той приходилось терпеть, сцепив зубы. То, что сначала было увлекательной игрой, превратилось в утомительную тягомотину, которой не было видно ни конца ни края. Мила уже давно жалела, что затеяла всю эту историю. Но отступать было некуда. Тем более теперь, когда её папочка из продюсера перешёл в депутаты, и забросил Милину карьеру, которая, впрочем, и так скатывалась вниз. Надеяться ей было не на кого, поэтому, преодолевая отвращение, она снова и снова утешала Павлика, спала с ним, изо дня в день говоря одни и те же слова. И наконец дождалась! Павел, кажется, решил вернуться к обычной жизни. И сделал ей предложение в самом романтичном городе на свете — Париже. Наконец-то он оценил её по достоинству, и понял, на что она пошла ради него, какие лишения и унижения терпела. Теперь он уже не отступит, и Мила получит новый статус в роскошном доме Резников. Она смело будет пользоваться деньгами свёкра, и, может быть, даже захочет записать новый диск. Или устроить сольник в концертном зале «Россия». Впрочем, до этого ещё далеко. Но зато со свадьбой решили не тянуть, и на том спасибо.
— Теперь надо думать, какое платье сшить, — озабоченно говорила Мила. — Где справлять, кого позвать… Столько всего предстоит сделать!
— Ну, это приятные хлопоты, — заметил Кравчук, попивая любимое мартини. — А, кстати, мамочка, по тусовке слух разнёсся: есть одна дама, которая делает украшения на заказ.
— Ну и что? — не поняла Мила. — Таких дам — целый воз, дизайнеры ювелирных украшений называются. То есть дизайнерихи. Потому что ведь есть ещё и мужчины, вот они — дизайнеры!
Она улыбнулась. Настроение у неё было отменным.
— Ты не дослушала, — разозлился представитель нетрадиционной сексуальной ориентации. — Она не просто делает эскизы украшений, а подбирает камень для конкретного клиента. По человеку определяет, какой камень ему будет наиболее полезен. Ну, например, ты хочешь выздороветь — она тебе скажет, какой камень подойдёт именно тебе. Хочешь обезопасить себя отчего-то, она и это подскажет. Я понятно изъясняюсь?
— Типа экстрасенши, что ли? — недоверчиво протянула Мила.
— Типа того, но не совсем. Говорят, она неудачно упала, и потеряла память. После этого у неё, как бы лучше выразиться, открылся третий глаз, что ли, и теперь она может сопоставлять человека и камень. Сразу говорит, из чего надо делать украшение. А потом ещё и рисует эскиз, чтобы воздействие от камня было более полным. Фу, мамочка, я устал рассказывать. Захочешь — спросишь у неё. У нас уже вся тусовка собралась к этой даме. Только она сейчас никого не принимает, то ли рожает, то ли собирается, то ли уже родила…
— И что?
Мила выпорхнула из-за стола, и стала кружиться перед зеркалом.
— Это что, подарок жениха?
Саша скептически кивнул на шубу из розовой шиншиллы, которую Мила небрежно бросила на кресло, когда входила в квартиру. Видно было, что ей не терпелось рассказать об этом, но она ждала, когда же спросит дядя.
— Нет, это подарок будущей свекрови, — пропела она и, достав из сумки помаду, подкрасила губы.
— Жвачку возьми, а то от тебя водкой несёт, — сморщился Кравчук. — Где бы мне взять такую свекровь? Слышишь, мамочка, куда ты сейчас? Торопишься?
