Шальная музыка - Черненок Михаил Яковлевич (чтение книг .txt) 📗
— А дача его где?
Сторож вывел Бирюкова за угол служебного домика и показал на покрытую оцинкованным железом островерхую крышу мезонина, заметно возвышающегося над соседними строениями:
— Вон, верхотура видна. Шагайте по тропинке вдоль проволочной ограды и прямо в гараж упретесь. Это и есть участок Валентина Александровича. Гаражную пристройку ему в порядке исключения разрешило установить правление кооператива, чтобы новая черная «Волга» под дождем не мокла.
— Он сейчас на даче? — спросил Антон.
— Целыми днями, как сурок, сидит. То газеты читает, то садом занимается, то телевизор смотрит. Иной раз от скуки в Новосибирск на «Волге» сгоняет. Както и я за компанию с ним прокатился. Квартиру свою проведал. Сноха приняла — на удивление. Не поверите, даже четвертинку к обеду не пожалела.
— Что это она так раздобрилась?
— Ордер на собственную жилплощадь получила. Сразу я что-то неладное заподозрил, а вчера внук у меня здесь гостевал. Говорит, на днях будут вселяться в новый дом. Хороший парень…
— Внук, что ли?..
— Ну а кто ж!.. Студент. В водном институте учится. За дедом в кильватер на речфлот подался. Башковитый, капитаном быстро станет. Я тоже по флотскому ремеслу сообразительным был, да грамотешки не хватало для капитанства. Внук, понятно, меня перещеголяет. Главное — парень непьющий и безотказный. Я тут между делом два ведра смородины заготовил. Предложил ему, чтобы домой увез. Другой бы молодец наотрез отказался груз тащить, а Павлушка оба ведра сгреб — и на электричку. Даже музыку свою оставил.
— Какую музыку? — почти машинально спросил Бирюков.
— Магнитофон, похожий на тот музыкальный ящик, с каким хромой паренек наяривал.
— Посмотреть его можно?
— Счас вытащу, покажу… — Натылько, чуть не запутавшись в клешах, нырнул в низкую дверь домика и быстро вынес оттуда черный, с никелированной отделкой «Националь». — Вот какая нарядная шарманка. На батарейках, но орет — хоть уши затыкай…
Разглядев заводской номер магнитофона, Бирюков понял, что расслабляться сегодня не придется.
— Где внук раздобыл такую «шарманку»? — спросил Антон.
— Бог его знает. Раньше у Павлуши плохонький магнитофончик был, часто ломался, — откровенно ответил старик.
— Изот Михеич, этот магнитофон украли у паренька, которого убили…
Сторож удивленно моргнул:
— Чего-то, товарищ, вы путаете. Внук мой со шпаной не дружит.
— Номер магнитофона совпадает.
— Может, Павлуша с рук его купил…
— Придется, Изот Михеич, забрать у вас магнитофон.
— Забрать, конечно, не штука, да вот… — Натылько помялся. — Как я перед внуком отчитаюсь?
— Оформим документально, в присутствии понятых.
— Оей!.. Хотите при свидетелях меня опозорить? Нет уж, лучше без документов забирайте!
— Без документов, Изот Михеич, нельзя.
— Как так нельзя, якорь его зацепи?.. — бывший шкипер потянул ворот тельняшки, словно та внезапно сдавила ему горло. — Надо, дорогой товарищ, придумать какую-то ложь во спасение…
Оформление добровольной выдачи магнитофона заняло немного времени. По умоляющей просьбе старика Бирюков разрешил «придумать» для понятых, будто «музыкальную шарманку» сторож нашел в кустах, когда собирал смородину. Однако эту «ложь во спасение» в протокол не записали.
Закончив формальности, Антон Бирюков направился к даче с мезонином. Вблизи дача была на загляденье. Срубленная из отборных сосновых бревен, с резными оконными наличниками, карнизом и высоким крыльцом, тоже украшенным затейливой резьбой, она походила на сказочный теремок. Прилегающий к даче участок занимали стелющиеся сибирские яблони, усыпанные довольно крупными желтыми плодами.
У крайнего дерева коренастый мужчина с пышной рыжеватой шевелюрой неторопливо обрывал яблоки и складывал их в эмалированное ведро. Спортивный костюм с широкими белыми лампасами на брюках и на рукавах куртки делал сборщика яблок похожим на тренера. Знакомство состоялось непринужденно. Узнав от Бирюкова, что он из уголовного розыска, мужчина нисколько не удивившись, назвался Валентином Александровичем Езерским и вроде из любопытства спросил:
— Наверно, по поводу недавно случившегося здесь убийства?..
— Да, — подтвердил Антон. — Вам что-нибудь известно об этом?
— Только из разговоров дачников.
— И все?..
— К сожалению. Ни выстрелов, ни подозрительного шума лично я, как и другие дачники, не слышал, хотя последнюю неделю с дачи надолго не отлучался. Всего на один час по утрам уезжаю в райцентр за свежими газетами.
Бирюков показал японский магнитофон:
— А вот эту «музыку» вам не доводилось видеть?
Езерский скользнул равнодушным взглядом по «Националю» и спокойно ответил:
— Такая же «музыка» имеется у меня.
— Как бы на нее взглянуть?.
— Пройдемте в дачу.
Следом за хозяином Бирюков поднялся на резное крыльцо и вошел в небольшую кухню с газовой плитой, посудным шкафом на стенке и обеденным столом у окна. Справа от входа, в углу, стоял небольшой импортный холодильник. За кухней, служащей своего рода прихожей, располагалась просторная светлая комната, обставленная скромной мебелью, среди которой выделялся на тумбочке цветной «Панасоник».
— Первый раз вижу такую роскошь на даче, — глядя на телевизор, сказал Антон.
— Единственное мое развлечение. К зиме придется эту роскошь вместе с дачей продать. Опять уезжаю в заграничную командировку, — ответил Езерский. Он достал из тумбочки под телевизором магнитофон «Националь» и протянул его Антону: — Пожалуйста, смотрите.
Номера магнитофонов разнились всего одной единичкой. Изъятый у сторожа Натылько имел номер 13676. На магнитофоне Езерского стоял номер 13677. Когда Бирюков обратил на это внимание Валентина Александровича, тот равнодушно сказал:
— Вероятно, куплен в одно время с моим в новосибирской «Березке».
— Вы когда покупали?
— Месяца три назад.
— А поточнее?..
Езерский достал из тумбочки несколько инструкций по радиотехнике. Полистав одну из них, с фотографией «Национала» на обложке, подал Бирюкову гарантийный талон.
— Здесь указана точная дата продажи, четырнадцатого июня.
Талон номер 000736 был заверен штампом новосибирского магазина «Березка». Возвращая его Езерскому, Антон попросил:
— Валентин Александрович, постарайтесь вспомнить внешность хотя бы одного покупателя, который одновременно с вами оформлял покупку магнитофона.
— Я никого не запомнил, — быстро ответил Езерский и, словно оправдываясь, поспешно добавил: — Когда поступает в продажу японская радиотехника, в «Березках» к прилавку трудно подступиться. Где уж там запоминать.
— По-моему, вы не искренни… — сказал Бирюков.
Езерский усмехнулся:
— Догадываюсь, хотите меня уличить в спекуляции чеками «Внешпосылторга». Поверьте, мне нельзя заниматься запрещенным промыслом. Скомпрометировав себя на Родине, я не получу визу на выезд за границу.
— Ошибаетесь, Валентин Александрович. Меня не чеки интересуют… Из-за этого магнитофона убит человек.
— Из-за такого пустяка?!
— Для вас — пустяк, а для кого-то эта игрушка оказалась дороже человеческой жизни.
— Ну а при чем здесь я?
— Есть предположение, что этот магнитофон попал к тому парню, которого убили, из рук девушки, гостившей у вас.
— Мне уже пятьдесят пять исполнилось, — невесело сказал Езерский. — В моем ли возрасте заигрывать с девушками?..
— Почему непременно заигрывать? Могло быть случайное знакомство… Помогите, Валентин Александрович, разобраться.
— Не представляю, чем могу помочь.
— Искренностью и только искренностью. У вас есть взрослая дочь?
— У меня вообще нет детей.
— Тогда что за девушка была у вас на даче в одну из недавних суббот? Если вас тревожит заграничная виза, то обещаю сохранение тайны. В пределах закона, разумеется.
Езерский долго молчал. Потом, будто пересилив себя, тяжело вздохнул:
— Вы правильно сказали, случайное знакомство и… моя глупость от душевной пустоты. — Он открыто посмотрел Бирюкову в глаза. — Чтобы поверить в это, надо начинать рассказ издалека…
