Фавориты удачи - Рябинин Борис Борисович (читать полную версию книги txt) 📗
– Каком условии, позвольте полюбопытствовать?
– При условии, что есть свидетели, которые могут подтвердить, что первым тревогу поднял именно Гершкович. Они есть?
– Их нет, – покачал головой Хохлов.
– Вот видите… – развел руками капитан.
– Их нет и быть не может, – твердо заявил его оппонент.
– Как это?
– А вот так. Это я вам как врач говорю.
– Поясните, пожалуйста.
– С удовольствием. Но вам придется выслушать небольшую лекцию по физиологии. Наберитесь немного терпения, – Я, кажется, имею возможность продолжить свое незаконченное медицинское образование, – пробормотал поскучневший Солодовников.
– Дело в том, – невозмутимо продолжал Хохлов, – что, когда человек спит, основная часть его мозга как бы отключается. Работают только некоторые участки, обеспечивающие процессы жизнедеятельности и сторожевые функции. Их задача, в частности, состоит в том, чтобы включить в работу весь мозг, то есть разбудить человека в случае появления некоторых признаков опасности. Одним из таких признаков и является громкий звук. Распознать звук, то есть определить его источник, мозг спящего человека не в состоянии. Это сложный, до конца еще не изученный физиологический процесс, для реализации которого требуется участие обширных участков мозга, поскольку услышанный человеком звук сравнивается с теми звуками, которые человек слышал и запомнил до этого. С этой задачей способен справиться только мозг бодрствующего человека.
– Очень интересно и поучительно, но к чему вы, собственно, клоните?
– Сейчас поймете. Еще минуту терпения.., я подвожу итоги… Итак, если вас разбудил какой-то кратковременный звук, то, проснувшись, вы скорее всего даже не поймете, что вас разбудило.
В лучшем случае, если звук был достаточно сильный, вы проснетесь в состоянии тревоги и догадаетесь, что проснулись от шума…
– Вы хотите сказать, что первый никем не опознанный крик Гершковича просто всех разбудил и заставил выскочить в коридор?
– Именно так и могло быть.
– Но почему же он замолчал? Почему не продолжал кричать?
– А зачем? Вы поставьте себя на его место.
Он идет к вам, предполагая, что справедливость восторжествовала и все обвинения с него сняты.
Увидев агонизирующую Полину, он, что вполне естественно, зовет на помощь и, справедливо считая, что разбудил своим криком весь теплоход, молча кидается оказывать посильную в данных обстоятельствах помощь. Зачем еще кричать? Это не мужской тип поведения.
– А чьи крики слышали все остальные?
– Друг друга. Первые из выглянувших в коридор, особенно женщины, увидев эту ужасную картину, завопили что есть мочи. К ним постепенно присоединялись другие и так далее.
– Вроде все у тебя логично получается, – вынужден был признать капитан. – И что из всего этого следует?
– А следует из этого одно чрезвычайно важное обстоятельство.
– Какое?.
– Крик Гершковича мог слышать и опознать только один человек на судне, ибо только он один не спал в этот момент…
– Истинный убийца! – догадался капитан.
– Абсолютно верно. Но, как вы сами понимаете, сообщить нам об этом не в его интересах…
– Значит, для установления настоящего преступника это нам, увы, ничего не дает? – разочарованно констатировал капитан.
– Не совсем верно, – возразил Хохлов, – если учесть его желание создать впечатление того, что первый крик о помощи издала именно Полина…
– Понятно.., если из них двоих, я имею в виду Полину и Гершковича, первой кричала Полина, то убийца, несомненно, Гершкович. Если наоборот, то Гершкович ни в чем не виноват, потому что убийца кричать не станет.
– Абсолютно верно. Учитывая то обстоятельство, что все, кого я опрашивал, заявили, что спали в момент убийства, я очень осторожно пытался уточнить у всех потенциальных кандидатов в убийцы, а это практически все пассажиры, кто, по их мнению, все-таки закричал первым. Рассчитывая, что убийца как раз и назовет Полину.
– И кто ее назвал? – грозно спросил капитан, уперев кулаки в столешницу.
Все остальные, затаив дыхание, тоже ждали, что скажет Хохлов.
Хохлов, выждав эффектную паузу, коротко ответил:
– Никто.
Вздох разочарования пронесся над столом.
– Перед тем как продолжить свой рассказ, – сказал Хохлов, – я хочу внести одно предложение. Вы позволите, Владимир Аркадьевич? – обратился он к капитану.
– Давай, – согласился тот.
– Поскольку невиновность Гершковича практически установлена, может быть, имеет смысл извлечь его из канатного ящика? Тем более что, насколько мне известно, ужин в его отдельный, так сказать, кабинет никто не подавал.
– Пожалуй, – поколебавшись, неохотно согласился капитан.
Машины правосудия всех времен и народов, даже временные и импровизированные, с большим трудом и скрипом переключаются на обратный ход.
Хохлов повернулся к стоявшей в сторонке Татьяне:
– Танечка, у нас есть чем накормить и напоить блудного сына?
– Конечно. Я сейчас схожу на камбуз.
– Заодно отопри, пожалуйста, канатный ящик, – попросил Солодовников, протягивая ей ключ.
– С удовольствием, – согласилась она.
– Продолжай, Игорь Сергеевич, – попросил Хохлова капитан, когда Татьяна покинула кают-компанию.
– Итак, убийца оказался человеком очень хитроумным и осторожным. Он не стал называть Полину, как первоисточник устроенной поутру шумихи. Короче говоря, один из опрошенных мной ответил, что, по его мнению, первой кричала женщина… Скорее всего именно Полина, хотя в этом он и не уверен.
– Кто это был? – подозрительно спросил капитан.
– Я не стану сейчас называть его имя, но, естественно, взял его на заметку.
– Логично, – кивнул головой капитан.
– Таким образом, единственное, что нам пока удалось установить, так это то, что убийца не Гершкович.
– Это не так уж мало, – вставил капитан.
– Согласен, но о личности преступника это достижение ничего нам не говорит. Неизвестно даже, мужчина он или женщина…
– Ну, – засомневался капитан, – все-таки способ второго убийства говорит о том, что скорее всего – это мужчина.
– Не могу с вами согласиться, – возразил Хохлов, – для того чтобы воспользоваться для убийства ножом, сила не нужна. Необходимы только решительность и хладнокровие. А эти качества вполне могут скрываться в хрупком женском теле. Таких примеров – несть числа…
– Не знаю.., мне что-то такие не встречались.
– Вам просто повезло.
– Возможно… Но давайте продолжим.
– Алиби ни на первое, ни на второе убийство не было ни у кого. В первом случае любой из присутствующих, гулял ли он по острову, плавал на доске или читал книгу у себя в каюте, мог незаметно проникнуть к Самохвалову и так же незаметно уйти. Теплоход, вернее его пассажирская часть, был практически пуст. Выстрел, прозвучавший в каюте, мог легко быть принят за один из ударов молотком по зубилу, которым рубили в это время трос на винтах.
– То есть круг подозреваемых в первом убийстве сократить не удалось?
– Вот именно. То же самое произошло и при втором.., подозревать можно всех…
– Минуточку, – остановил Хохлова капитан, – а зачем вообще понадобилось преступнику убивать Полину? Чтобы подставить Гершковича?
– Не только. Я думаю, что Полина видела стреляющую авторучку у преступника и забыла об этом, напуганная Гершковичем. Возможно, что забыл об этом и преступник, иначе он постарался бы не оставлять авторучку на месте преступления, хотя и очень опасно выходить из каюты с такой уликой при себе. В этом смысле Гершкович оказался для убийцы просто подарком судьбы.
– Да уж. И что же ты предпринял дальше?
– Дальнейшие свои усилия я посвятил выяснению способа, которым убийца выманил до смерти напуганную Гершковичем Полину в этот ранний час в безлюдный коридор… Кстати, это еще один довод в пользу невиновности Гершковича. Ему сделать это и без того непростое дело было, разумеется, во сто крат труднее, чем кому бы то ни было… Я прикинул, что единственным человеком на судне, чьим вызовом Полина ни в коем случае не смогла бы пренебречь, является.., наш капитан.
