Смерть на кончике хвоста - Платова Виктория (полная версия книги .txt) 📗
Владельцем билета и места в самолете авиакомпании «Эйр Франс» числился все тот же Радзивилл.
Два билета — и никто никуда не отбыл. Не помахал ручкой и не сказал последнее «прости»
Два билета. Один — Литвиновой. Другой — Радзивилла. Почему эти билеты и паспорта валяются в рюкзаке? Билеты с датой 4 февраля?
Четвертого февраля. А сегодня уже девятое.
И почему таинственная Ленусик из телефонной трубки так уверена в том, что Дарья Литвинова улетела в Париж и Ниццу, зажав отвальную. Почему? И при чем здесь Мурманск?..
Билет и паспорт Литвиновой лежат перед Натальей, значит, ни о каком Мурманске не может быть и речи. Но если она не появляется дома — во всяком случае, целые сутки (те сутки, которые Наталья торчит здесь с ее собакой), тогда где же она?
Наталья начала бесцельно сортировать содержимое рюкзака по кучкам: авиабилеты, паспорта, рыжая записная книжка, портмоне, мелочь, несколько лежащих просто так сотенных бумажек, компакт-диск с какой-то компьютерной игрой, проспекты отеля Раlais Maeter-linck, сводного брата приморского Negresco, она почти угадала… Сотовый телефон. Дорогая вещичка, ничего не скажешь.
Тума ткнулась холодным носом ей между лопаток, и Наталья вздрогнула. Черт возьми, милая квартирка, ничего не скажешь, больше всего она напоминает росянку, растение-убийцу.
Точно.
Росянка и есть. Миловидное пристанище для беспечных насекомых.
Наталья отползла от разложенного на ковре содержимого рюкзака и взяла телефонную трубку. Ей нужен свежий взгляд. Нинон, вот кто ей поможет. Даже после трех тарелок эклеров и нескольких порций коньяка она способна здраво соображать.
— Это я! — выдохнула Наталья, когда Нинон сняла трубку.
— Приключение продолжается?
— Слушай… Я нашла ее паспорт.
— Чей?
— Дарьи Литвиновой. Хозяйки квартиры.
— Ну и слава богу. Как она выглядит?
— Прекрасно. Но ты не понимаешь. Паспортов не один, а два.
— И все на разные фамилии? — Коньяк с таким успехом расширял сосуды Нинон, что по ним безболезненно курсировало ее тяжеловатое чувство юмора.
— Нинон! Нинон, ты слышишь меня?! И еще два билета. Один — на рейс «Эйр Франс». Другой — железнодорожный, в Мурманск. Она никуда не уехала, ты понимаешь?!
На другом конце провода воцарилось молчание.
— Ну и что ты хочешь этим сказать? — через паузу спросила Нинон.
— Что она никуда не уехала и…
— А с чего ты взяла, что она вообще собиралась уезжать?
— Телефонный звонок о Ницце, я говорила тебе. Пакет молока…
— Что-то припоминаю.
— И потом, вместе с ее паспортом был еще один паспорт, заграничный. С открытой визой… Какой-то хмырь по фамилии Радзивилл. И еще я нашла билеты. Черт, я уже говорила об этом… Один авиабилет в Париж. На четвертое февраля. Опять же с фамилией Радзивилл. Ничего тебе не говорит? Ну, Нинон, напряги свою могучую память!
— Радзивиллы? Подожди, так это преданья старины глубокой! Княжеский род в Речи Посполитой… Ну да.
— Боюсь, это не тот случай. Радзивилл Г.Ю., сорок шесть лет.
— Ну и что?
— Как-то странно… Она носа домой не кажет, а дома валяются просроченные билеты во Францию и в Мурманск.
— Какой паспорт ты нашла? Общегражданский или заграничный?
— Общегражданский…
— А заграничный? — совершенно здраво спросила Нинон.
— Нет… Заграничного нет…
— Деревня! Для того чтобы выехать из страны, общегражданский не нужен. Ты же говоришь, она богатая. А у богатых свои причуды. Может, она уже давно во Франции. Может, она туда просто за лифчиками катается. Или за тесьмой на бикини… Я же говорила тебе, Наташка, не нравится мне вся эта история…
Прижав трубку к уху и усевшись среди разложенных на кучки мелочей, Наталья раскрыла внушительного вида портмоне. И присвистнула. И надолго замолчала.
— Ты что молчишь? — взволновалась Нинон. — Нашла расчлененный труп в салатнице?
— Три тысячи… — выдохнула Наталья.
— Три тысячи трупов?
— Три тысячи, — она понизила голос. — Три тысячи долларов. У нее в портмоне лежат три тысячи долларов.
Теперь надолго замолчала Нинон.
— Надеюсь, ты… — наконец осторожно начала она.
— О чем ты? За кого ты меня принимаешь?!
— За девицу, которая вторые сутки отирается в чужой квартире и пользуется всеми ее благами. Положи все на место, переоденься и уходи оттуда.
— Да, да… Конечно.
— Ключ оставь, где лежал, купи новый конверт и засунь его обратно в ящик. Надеюсь, тебя никто не видел?
— Ну, как сказать… Я залила соседа снизу.
— И когда только успеваешь? — совсем не к месту хихикнула Нинон.
— Пришлось отдать ему нового Воронова в порядке компенсации за моральный ущерб.
— Он что, принял тебя за хозяйку?
— Ну, в некотором роде. Хозяйка, как оказалось, живет здесь не так давно.
— А он симпатичный? — совсем не к месту спросила Нинон.
— Кто?
— Да сосед снизу…
— Ну ты и сводня! У меня, можно сказать, земля горит под ногами, а ты…
— А все-таки?
— Жуткий тип. Урод. Даже законченная слепоглу-хонемая нимфоманка им бы побрезговала. К тому же у него аллергия на собак.
— Заехать за тобой?
Все ясно, Нинон настроена вытащить ее — и из этой квартиры, и из этой истории…
— Нет. Я сама доберусь.
— Ты обещаешь мне?
— Обещаю.
— Звони, если что.
— Если что?
— Если обнаружишь три тысячи трупов…
Наталья положила трубку и мрачно уставилась на стопку долларов. Странно. Все это по меньшей мере странно. Но, во всяком случае, она спасла для хозяйки три тысячи баксов. Интересно, на сколько бы ей хватило такой внушительной суммы (если, конечно, не тратиться на джакузи, бриллианты в пупок и набедренную повязку от Жан-Поля Готье)? В жизни не видела столько «зеленых» в одной пачке…
Пора наконец-то заняться автоответчиком.
Кроме уже прослушанной ею вчера тирады Ленуси-ка, было еще три сообщения. Не назвавший себя мужчина мягко намекал на встречу «по интересующему вас поводу». Он, видите ли, жаждет рассмотреть предложения, касающиеся «Аскода». Второй анонимный текст выглядел следующим образом: «Наши представители готовы обсудить условия на предварительной встрече». Третья тирада была на гневном французском, в котором совершенно явственно проступало традиционно-русское «ну ты и сука!».
Серьезная девица. Интересно, где она сейчас, эта серьезная девица?
Тума, все это время крутившаяся возле Натальи, настороженно повела ушами и зарычала. А потом, выбежав в прихожую, залилась басовитым устрашающим лаем. Спустя секунду раздался настойчивый звонок.
Наталья вздрогнула. Похоже, ее ждет вечер открытых дверей. Три тысячи долларов, паспорта, просроченные билеты… Этот пасьянс совсем не нравился Наталье, сплошная черная масть, перевернутые пиковые тузы. Слишком бесстрастны, слишком деловиты были голоса мужчин в автоответчике.
Звонить не переставали. Тума заходилась в лае, подпрыгивала и норовила лягнуть дверь. Ну что ж, доберман — собака для защиты. Будем надеяться, что ничего из ряда вон не случится… Наталья подошла к двери и аккуратно посмотрела в «глазок»: о, если бы это был тщедушный аллергик, как бы ей полегчало!..
Но это был не аллергик.
Из «глазка» на Наталью взирала крепкая, почти квадратная голова, небрежно насаженная на плечи. Шея только подразумевалась. Кой черт подразумевалась — ее не было вообще. А сама головогрудь выглядела так устрашающе, что у Натальи подкосились ноги.
— Кого вам? — пискнула она из-за двери.
— Вас, — заявила головогрудь и улыбнулась, показав нижнюю челюсть, утыканную акульими зубами.
— Я, видите ли… Я не одета… — сказала она первое, что пришло в голову.
— Я подожду.
Господи, зачем она вообще нашла эту собаку, эту квартиру, этот ключ? Что за женщина здесь живет? И что за мужчина стоит за дверью? Может быть, он постоит и уйдет?
— Вы скоро? — напомнила о себе головогрудь.
Нет, так просто он не уйдет. Старушонка с косой и в саване тоже так просто не уходит с порога, если уж пришла.
