Хрустальная ловушка - Платова Виктория (первая книга TXT) 📗
— Еще пара дней, и эти гамбургские петухи будут драться из-за тебя.
— Я не понимаю…
— Да ладно тебе! Такие вещи понимает любая женщина.
Вот что, Лелишна: вылезай-ка из своих гишпанских стишков и посмотри на мир широко открытыми глазами.
— Я люблю Марка, — неожиданно сказала Ольга.
Господи, это же и так ясно! Она любит своего мужа… Ольга вдруг поймала себя на мысли, что говорит это вовсе не для Инессы, а для себя. Так обычно заучивают текст, чтобы не забыть его: разбивая на смысловые категории, запоминая ключевые слова. Именно так учила ее Манана, когда была жива: смысл — ключевое слово.
Я люблю Марка.
Смысл — «Я люблю».
Ключевое слово — «Марк».
Или «Марк» уже не является ключевым словом? Именно об этом ей сказали дерзкие глаза Ионы.
— Ты можешь любить кого угодно, — жестко сказала Инка. — Дело не в тебе.
— Вот как? — Ольга почувствовала укол самого обыкновенного женского.., нет, бабского самолюбия. — Дело в них самих. Не очень-то они ладят, это видно невооруженным взглядом. Особенно младшенький старается. Я понимаю, горы — это романтика. Но сидеть здесь целый год с голой задницей, периодически выгребая из завалов остатки «Завтрака туриста»… Чье угодно самолюбие взвоет. А тут приезжает богатый братец, да еще с женой… Сам бог велел ее соблазнить. А ты же знаешь, чем соблазняют мужчины…
— Чем?
— Деньгами, если есть. Или членом. Если есть.
— Господи, о чем только ты говоришь!
— Об анатомии, Лелишна, об анатомии. Анатомия страсти так же примитивна, как и анатомический атлас человека: берцовые кости, тазобедренные кости, плюсна и двенадцать пар ребер.
— Звучит устрашающе.
— Только звучит… На самом деле — ничего опасного. Слушай, неужели ты никогда не изменяла своему мужу?
— А ты?
Это был провокационный вопрос: ни Ольга, ни тем более Инка ни на минуту не забывали, что Игорь Анатольевич — отец Ольги. Это доставляло некоторые неудобства в общении. Еще в институтские годы Инка обожала делиться сексуальными впечатлениями с подругой, в этом была маленькая слабость, делавшая Инку просто неотразимой. Теперь же на эти темы было наложено табу — из соображений морали.
— Знаешь, о чем я думаю? — перевела разговор Инка.
— О какой-нибудь гадости.
— Ну что ты! Мы с Игорем серьезно подумываем о том, чтобы подарить тебе братца или сестренку. Как тебе такая мысль?
— Я в восторге.
— Игорь хочет мальчика.
Конечно же, мальчика, это и так понятно. Мальчика. Наследника состояния. Сейчас отец сможет дать ребенку все, включая какой-нибудь сумрачный старомодный Кембридж.
Или Оксфорд. Хотя… Странно, что Инка вообще об этом заговорила. Несколько лет назад у них уже был разговор о детях — тогда Инка сказала с пренебрежением: «Сопли, пеленки, растяжки, геморрой, грудь обвиснет, морда оплывет… Нет, Лелишна, это не для меня…»
— Ну что, прокатимся, пока я еще не беременна? И не живу в кошмарном режиме от овуляции до овуляции.
Ольга улыбнулась. Теперь она понимала, что так привлекает к Инке мужчин: немного тяжеловатый циничный юмор, который вполне может сойти за интеллектуальный флирт.
А вкупе с обаятельной мордашкой и мальчишеским затылком это вообще термоядерная смесь. Ольга — совсем другое дело. Она красива — гораздо более красива, чем Инка, — но это банальная, немного пресная красота. Над Ольгой, еще с ранней юности, довлела одна-единственная, неважно переведенная строчка из «Мужчины и женщины», ее любимого фильма: «Петь самбу без грусти — все равно что любить женщину только за то, что она красива».
Просто красива, и все. Никакой изюминки.
Интересно, почему Марк — ее умница муж, блистательный циник, выбрал именно ее, Ольгу. По всем объективным критериям Инка подходит ему гораздо больше. Интересно, когда они появятся здесь — Марк и Иона? И кто из них будет первым?..
Ольга шла следом за Инкой к оборудованному спуску: новички в горах должны четко придерживаться всех инструкций.
— Ну, я полетела! — сказала Инка, ерзая на лыжах по утрамбованному снегу. — Что передать мальчикам, если встречу?
— Пламенный привет.
— Заметано! Может быть, рискнем вместе?
Инка всегда была безжалостна. Она прекрасно знала, что Ольга первый раз стала на горные лыжи, что термины «плуг» и «полуплуг» для нее такой же пустой звук, как и словосочетание «меламино-формальдегидные смолы», — и все равно тащит ее вниз.
— Нет, — Ольга покачала головой, — лучше я на вас сверху посмотрю.
— Ничего страшного здесь нет, — в отсутствие двух опытных горнолыжников Инка осталась за главную и не отказала себе в удовольствии покуражиться. — Я, между прочим, с первого раза съехала. Вполне удачно.
— Верится с трудом.
— Правда-правда…
— Я буду ждать Марка.
— Марка или Иону?
— Я буду ждать своего мужа.
— Ты когда-нибудь отлипаешь от его гульфика, Лелишна?
Ты же взрослая девочка…
Не дождавшись ответа, Инка сильно оттолкнулась и соскользнула вниз, по склону, утыканному вешками. Сначала она шла неуверенно, но потом собралась и вполне неплохо преодолела дистанцию, умудрившись не упасть: во всяком случае, пока находилась в поле зрения Ольги.
Проводив ее глазами, Ольга повернулась к солнцу, подставила лицо его лучам и закрыла глаза. Так она простояла несколько минут, пока совсем рядом не услышала чей-то голос:
— На вашем месте, Ольга, я бы так не рисковала в первый день!
Ольга вздрогнула и обернулась.
Наталья. Та самая женщина, которая, стеная, пила виски в женском туалете. Теперь она стояла рядом с ней, уже немного подшофе — это было видно Ольга поморщилась. Марк говорил ей, что пьяных не пускают даже на подъемник, но, с другой стороны, если есть деньги и яростное желание… Наталья была без лыжных палок, на голове — повязка из сложенной в несколько раз банданы. Странно, что при таком обилии трасс они столкнулись именно на этой. Несчастная летучая мышь как будто преследует ее. Прошлым вечером в баре было совсем другое освещение, и она показалась Ольге гораздо старше. Сегодня же подретушированный солнцем жесткий овал лица выглядел почти юным. И сегодня, во всяком случае — сейчас, — она была без очков. Тяжелые толстые линзы, несомненно, портят ее, неужели она этого не замечает?
— Я не рискую, — рассудительно сказала Ольга. — Вряд ли вообще я спущусь сегодня вниз. Во всяком случае, своим ходом.
— Значит, вы первый раз в горах? — Наталья позволила себе улыбнуться. — Поздравляю… Хотя я имела в виду вовсе не спуск. Не стоит так безрассудно подставлять лицо. Ультрафиолет. Кожа начнет слезать клочьями. Солнце здесь беспощадное. Здесь все беспощадное.
Наталья сглотнула.
Ну, конечно, она все еще не может прийти в себя после исчезновения того парня. Ольга вдруг испугалась за нее. Подниматься наверх в таком состоянии — для этого нужно иметь веские причины.
— Может быть, спустимся вместе? — неожиданно предложила она Наталье. — А вы мне поможете. Проинструктируете.
— А где же ваши спутники?
— Там, — Ольга сделала неопределенный жест рукой.
— Бросили вас? — В словах Натальи Ольге почудилось странное болезненное удовлетворение: она вкладывала в него сразу несколько смыслов. — Меня тоже бросили. Но я не расстраиваюсь. Я привыкла. А вам лучше бы отправиться на трассу для новичков.
— Хорошо.
— Хотите посмотреть, как это произойдет?
— Что?
— Что-нибудь, — Наталья хихикнула. — Что-нибудь всегда происходит.
— Послушайте… — Ольга замялась. — Почему вы не носите контактные линзы? Они бы вам наверняка пошли.
— А что? — насторожилась Наталья.
— Очки вас старят… Вы же молодая женщина. И отлично выглядите без очков.
— А может быть, мне нравится так выглядеть, Ольга, — с вызовом ответила Наталья и тут же смягчила резкий тон:
— А вообще — спасибо. Редко встретишь женщину, способную на комплимент другой женщине.
— Не стоит благодарности, — улыбнулась Ольга. — Но, честное слово, в очках — вы совершенно другой человек.
