Самурай-буги - Таскер Питер (читать книги онлайн без сокращений txt) 📗

Ни одна японская девчонка не стала бы так с ним говорить. Ни один японский мужчина. Кроме, конечно, тех, кто старше него в синдикате. Джордж крутит колесо, и она дергается, чтобы не упасть.

– Эй! Останови прямо здесь, а то я нассу в твои дурацкие сапога.

Она держит его сапог – наверное, вытащила из сумки. Сапоги из змеиной кожи, гордость гардероба Джорджа – острые носы, скошенный каблук, подошва, как доска для игры в кости, так и блестят ядом. Волк снял их с наркоторговца из Иокогамы – тот не уплатил какой-то долг. Это была любовь с первого взгляда. Сразу и снял их, пока кровь не залила.

– Положи, шлюха безмозглая!

– А я говорю – нассу, – визжит та, помахивая сапогом.

Она это может – только поглядеть на ее глаза, чистое безумие. Женщины из этих стран, они просто нецивилизованные.

– Окей, окей, остановлюсь на следующей стоянке.

Знаки предупреждают – через пятьсот метров придорожная лапшевня. Джордж убавляет ход, останавливается на маленькой парковке. Других машин нет. Честно говоря, место пустынное, свет нигде не горит. Джордж вылезает, открывает боковую дверцу. Босоножки Ангела ступают на гравий. Стоит руки в боки, озирается. С этой копной волос она выше него.

– Давай, действуй. – Он хватает ее за запястье.

– Оставь меня в покое. Сама справлюсь. – Она неожиданно легко вырывается из его захвата. Потом смотрит на часы, и Джордж Волк Нисио начинает что-то подозревать. Что-то тут не то. Несмотря на всю эту суету, Ангел не спешит делать свое пи-пи. Она чего-то ждет.

– Залезай обратно! – рычит он.

– Что с тобой? – Она пятится назад, озираясь на дорогу. Теперь он точно знает. Все это подстава, как тогда в аэропорту Нарита. Он разок шлепает ее – не слишком сильно, стараясь не задеть массивным перстнем с волчьей головой. Пытается запихнуть ее обратно в открытую дверцу, но она как-то выскальзывает. Острая боль в лодыжке: ее босоножка с высоким каблуком. Длинные зеленые ногти целят в глаза. Джордж хочет ударить как следует, избить. Но не может. Людям из строительной фирмы не понравятся синяки. Придется заняться этим позже.

Пара других девиц – позади него, дергают за рубашку, царапают ему спину. Эту рубашку он тоже любит – черный люрекс, белая кайма по воротнику и манжетам. Джордж поневоле начинает злиться.

Часы в пустой лапшевне показывают семь тридцать. Они могут приехать в любой момент. Мори сидит за прилавком, уставившись на дорогу, с чашкой кофе в руке. Наверное, первая чашка кофе, приготовленная здесь за десять лет, и вкус соответствующий. Он ждет; в мусоре шуршат тараканы; лунный свет заливает «формайку».

Самые лучшие планы – самые простые. Этот план очень прост. Туалеты расположены сбоку здания. Ангел входит в дверь, потом вылезает из окна. Мори ждет в тени поддеревьями. Они перебегают через двор, спускаются вниз по скалам, а там, на дне, заросшая колея, которая ведет к тоннелю на прибрежной дороге. Все должно занять не более двух минут. Пока хоть кто-нибудь заметит, что произошло, они уже будут нестись по тоннелю, и никто их не увидит. С другой стороны тоннеля ждет машина, мотор заведен.

Звучит прямолинейно, но главный трюк приходится проделывать Ангелу: сделать так, чтобы хмырь остановил фургон в правильном месте. Мори только раз с нею разговаривал, поспешную беседу заглушала музыка стриптиза и одобрительные возгласы. По телефону она показалась ему достаточно умной; достаточно жесткой. Но доктор говорил, что она еще и опрометчива. Доктор сказал, что ему в ней это больше всего нравится. Странный этот доктор, ему по меньшей мере шестьдесят, а в лице его грусть.

Когда Мори видит ее, он начинает понимать. Она выпрыгивает из «стар-вэгона», гордая, как главарь партизан, выходящий из джунглей. Хмырь с ней – тинпира, [4] якудза низкого ранга. Мори не знает, какие у них отношения. Он знает только, что она хочет выбраться. Одного взгляда на якудзу – тупой агрессивный урод – достаточно. Пора идти. Он выскальзывает из кухни, обегает заведение и прячется за туалетом.

В голове Ангела происходит медленный взрыв. Сконцентрированная ярость, месяцы унижений, каждую частичку ее тела выставляли напоказ, лапали, оскверняли. Мужчинам нравится такое, бог знает почему. И еще хуже: они не дают тебе то, что ты заработала, когда все мышцы болят и разум заморожен. Обманывают, и врут, и смеются. Мужчины – такие, как этот урод перед ней, изо рта воняет маринованной капустой, и лапы месят ее груди.

Пепси и Сондра вылезли из машины и висят на его спине. Урод не умеет драться с женщинами. Он слишком близко, не закрывается. Ангел вонзает шпильку ему в лодыжку, запускает зубы в запястье. Он что-то орет, отбрасывает Сондру ударом локтя. Но на место Сондры уже вылезла Кристал, повисла у него на плече, пытается схватить пятерней его лицо. Ярость Ангела просто затвердевает. Ангел выкручивается и снова кидается на него, резко бьет головой в нос. Мужик хрюкает от неожиданности и вскидывает руки к лицу. Теперь его промежность открыта. Ангел дотягивается и сжимает ее.

Ангел знает все, что нужно, про мужскую промежность. Такую штуку она впервые проделала, когда ей было четырнадцать и один из дядьев на ней елозил. Теперь это получается инстинктивно, по порядку. Хватаешь, выкручиваешь, стискиваешь. Бить необязательно. Просто продолжаешь стискивать-выкручивать-стискивать. Будто тряпку выжимаешь.

Рев урода перерастает в пронзительный визг. Как свинья, думает Ангел, улыбаясь своей победе. Он оседает, молотит по ней кулаками, но у нее железная хватка. Никогда не отпускай, вот и все. Пока она стискивает-выкручивает-стискивает, у мужчины нет ни силы, ни возможности ударить.

Сондра теперь позади него, приплясывает вокруг с бутылкой пива в руке.

– Двинь ему, Сондра!

Та сомневается – никогда раньше такого не делала.

– Куда двинуть? – причитает она.

– По макушке! – вопит Ангел. – Посильнее! Бутылка разбивается, пивная пена летит во все стороны, Ангел наконец отпускает руку.

Взрыв шума: злобный рев тинпиры; шарканье ног по гравию; женский визг на четырех языках. Мори выглядывает из-за угла здания, видит, как бутылка разбивается о голову мужчины, и тот валится на землю. Ангел плюет на него, шаркает гравием ему в лицо. Другие женщины стоят вокруг руки в боки, неожиданно успокоившись. Одна склоняется и вытирает ему макушку носовым платком. Мори выбирает момент и выходит из тени.

– Кажется, у нас проблемы, – говорит он. Тишина. Шесть горячих взглядов ему в лицо.

– Тебя зовут Мори? – наконец спрашивает Ангел.

– Верно.

– Ты не похож на детектива.

– Спасибо. – Он слегка кланяется.

– Что делать со свиньей? – Она снова шаркает гравием в лицо тинпиры.

Мори смотрит вниз – кровавые пузыри, бульканье, пальцы сведены судорогой.

– Надо уходить. Он может очухаться в любой момент.

– Лучше убьем его, бросим в море.

– Лучше не будем. Не стоит создавать новых проблем. Пусть твои подруги доберутся до телефонной будки и позвонят в полицию.

– Ты сдурел? – говорит Ангел, и глаза у нее горят. – Все, конечно, едут с Ангелом!

– Невозможно, – твердо возражает Мори. – Чересчур опасно.

Она топает ногой.

– Значит, Ангел остается. Значит, мы прямо сейчас его убиваем.

– Доктор проинструктировал меня… – Мори замолкает на половине фразы. Инструкции ничего не значат для Ангела. Доктор скорее всего – тоже. Она садится на гравий рядом с тинпирой и вынимает из кармана складной нож. Дамское лезвие, легкое и смертоносное. Она срезает воротник с рубашки Джорджа и принимается нащупывать яремную вену. Тот булькает сильнее, ресницы трепещут.

– Уродская жизнь, уродская смерть, – объявляет Ангел, и зубы у нее блестят, как жемчуг в лунном свете.

Мори открывает рот, закрывает снова. Она это сделает, без сомнений. Зарежет, как свинью к деревенскому празднику.