Эксперт, на выезд!.. - Нежин Виталий Григорьевич (версия книг TXT) 📗
Но это все рассуждения, которые не имеют никакого отношения к тому, как быть с реальным шофером такси, который поминутно достает из кармана сигаретки и, прикуривая их одну от другой, уже в который раз рассказывает нам, что с ним произошло полтора часа назад.
Таксист — мужик солидный, за центнер весом, толстощекий и плотный. Но сейчас он похож на аэростат, из которого выпустили весь газ. Осталась одна оболочка. Правда, понять его можно…
— Выезжаю я, значит, с Северного проспекта, — таксист ногтями удерживает догорающий чинарик и тянется за очередной сигаретой. — Вдруг слышу: «Шеф, погоди!» и свист. Притормозил. Вижу, прямо через газон дуют трое.
Подскочили и чуть не в слезы. «Дядя, отвези на Пригородное! Дружок экзамен сдает, надо ему конспекты подвезти». А мне-то что? Мне — что дружок, что теща — все едино. И хотя время у меня кончалось, взял я этих ребят. Да, говоря по правде, по дороге было, в парк ехал.
— Точный адрес назвали, куда везти? — спрашивает Кондаков.
— Да какой там точный адрес в новых районах? Направо, налево, туда, сюда, между домами — разве разберешь? Едем, значит, — продолжает водитель. — В машине болтовня. Вот, дескать, как удачно, такси поймали; Гошка — это, наверное, приятель их, — экзамен завтра сдает и все такое прочее. Двое сзади сидят, один со мной. Я его лучше всех рассмотрел. Высокий, красивый такой парень, волосы светлые, гривой, и в очках. Очень красивый парень.
— Ну? — нетерпеливо говорит Кондаков.
— А что вы нукаете? — вдруг взрывается шофер. — Я, знаете, такого страху натерпелся!
— Простите, — говорит Кондаков. — Это у меня привычка такая. Простите.
Шофер виновато глядит на Кондакова.
— Это уж вы меня извините, начальник, — говорит он, краснея. — Нервишки…
— Продолжайте.
— Сворачиваем с шоссе. Шеф, сюда! Шеф, туда! Вон за те дома! Я уж сколько лет здесь баранку кручу, а этого места не знаю. Слева дома, большие, новые. Справа вроде электростанция была, а потом пошли колдобины, лесок завиднелся. «Куда же вам, ребята?» — спрашиваю. Тут этот красавчик, что рядом сидел, и говорит: «Приехали, дядя!» И ножик мне к горлу приставляет. Я говорю: «Кончайте свои шутки, ребята…» Красавчик мне тихо отвечает, что шутки, мол, кончились. Опомниться не успел, как перетащили меня на заднее сиденье.
Кондаков с сомнением смотрит на таксиста. Такого верзилу перетащить — что куль с мукой… Таксист понимает.
— Конечно, не сопротивлялся. Жить еще охота.
— Ну, дальше… — говорит Кондаков.
— Те двое уже успели у меня из штанов ремень вытащить и руки мне за спиной связать. Быстро это проделали, как в кино. Потом красавчик спрашивает, сколько, мол, у меня денег и где. Я говорю, вот, во внутреннем кармане. Тридцать шесть рублей — вся сменная выручка. Достал он деньги. «Больше нет?» — спрашивает. Я говорю, еще мелочь в кармане пальто. Смотри, говорит красавчик и ножиком у меня перед носом поигрывает, найдем, хуже будет. Ищите, говорю.
Но искать не стали. Красавчик записал мой номер и фамилию. Это чтоб особой активности не проявлял, объяснил. И два рубля из выручки сунул. Не в моих, говорит, правилах, на такси бесплатно ездить. Получи, дядя.
Потом вытолкнули меня из машины. Иди, говорят. Я им: машина-то не моя, казенная, где мне ее потом искать? А красавчик уже за руль перебрался. Усмехнулся: где сворачивали с шоссе, там и найдешь… И газанул. Проехали они немного вперед, развернулись. Здорово развернулись, по-мастерски, а дорога там хреновая — сплошная глина, того и гляди перекинет. И уже навстречу едут. Я не стал дожидаться. Как был со связанными руками, сиганул в кювет. Они мимо меня с ветерком, только красные огоньки замигали… Можно водички попросить?
Дежурный по отделению приносит чаю. Таксист залпом выпивает стакан кипятку и севшим голосом продолжает:
— Дошел до ближайшего дома. В подъезде парочка стоит, обнимается. Увидели меня и деру. Я кричу, стойте, помогите! Остановились. Я уж говорить про такси не стал, стыдно показалось. Сказал, что вот шел по дворам, напали, связали, ограбили, распутайте, христа ради. Паренек старался распутать, но ничего не вышло: крепко замотали, гады. Потом разрезал он ремень перочинным ножиком и подался со своей девушкой от меня. Конечно, чего хорошего в такое дело впутываться?..
Следователь подошел к столу дежурного, взял обрезки ремня, повертел так и этак, повернулся ко мне.
— А что, товарищ эксперт, этот узелок вам ни о чем не говорит?
Я вглядываюсь. Кондаков тоже заинтересовывается разговором.
— Неходовой, в общем, узелок. Такой и вправду сразу не развяжешь…
— Вот то-то и оно, — следователь еще раз ощупывает ремень, — это ведь рыбацкий узелок, таким сети вяжут. Небольшая, конечно, но зацепочка.
— Ремень нужно приобщить, — говорю я.
— Это не нам, — говорит дежурный. — Не наша территория…
— Вот еще новости, — говорит Кондаков. — Шофер ведь к вам приехал?
— Именно к ним! — с готовностью соглашается таксист. — Как меня, значит, развязали, я дворами выбрался на улицу, встал крестом перед первым попавшимся такси. Так, мол, и так, браток. Давай машину искать. Проскочили по шоссе до поворота, нет машины. Поехали дальше по прежнему пути. Только миновали электростанцию — вижу, стоит моя телега в луже и дверцы раскрыты. Я осторожненько забрался в нее, поковырял под щитком — ключи-то у меня отобрали — и своим ходом в милицию.
— Надо бы машину на месте оставить, — скучно говорю я.
— Это как же оставить? — опять начинает заводиться шофер. — Государственная вещь, не моя. Я за нее отвечаю… А ну разденут?
— Ладно, — в разговор вмешивается Кондаков. — Сейчас, Паша, осмотрим машину и поедем на место. В отдел, на чьей территории был ограблен шофер, сообщили? Дело им пойдет, конечно.
— А как же! — дежурный лейтенант хочет показать, что он тоже не терял зря времени. — Первым делом. Сейчас подъедут.
Далеко отсюда, в управлении, в зале дежурного по городу, всю стену занимает карта, на которой отмечен каждый переулок, каждая улица, каждая площадь, чуть ли не каждый дом. Сейчас я знаю, в южной части карты не переставая мигает тревожная красная лампочка. Совершено опасное преступление, будьте наготове. И действуйте, действуйте, не теряя времени!
Мы с Кондаковым подходим к «Волге» с приветливо горящим зеленым огоньком и открываем заднюю дверцу. Из-за наших спин в кабину заглядывает шофер.
— И перетащили меня, значит, на заднее сиденье…
Я все-таки осторожно замечаю:
— Такого дядю, как вы, не так просто перетащить…
Таксист понимает меня.
— Эх, дорогой товарищ, да когда ножик к горлу приставят, легче пушинки окажешься… Не заметил, как и перелетел…
Фотографирую общие планы кабины. На полу ее валяются какие-то прутики с присохшей грязью.
— Это от них, от ребят этих, — приглядывается шофер. — Они на Северном прямо через газон чесали. Похоже, что оттуда.
Вынимаю полиэтиленовый пакет. Туда эти прутики, туда…
А это что такое? Свечу фонарем поближе. В складке резинового коврика лежит пуговица. Почему-то я раздражаюсь. Детективный роман какой-то! С непременной пуговицей, выдранной с мясом, по которой хитроумный сыщик находит преступника.
— Ваша? — спрашиваю я у таксиста и осторожно, пинцетом, выуживаю пуговицу на свет. Таксист ощупывает себя, по я и сам вижу — не его. Щегольская такая пуговица, полушарием, с насечками, делающими ее похожей на маленький футбольный мячик.
— Во что были одеты те… ребята?
Таксист морщит лоб.
— Тот, что со мной сидел, красавчик этот самый, в куртке болонье, знаете, такая блескучая?..
— А двое других?
— Вроде бы тоже в куртках. Нет, один в куртке, а второй, по-моему, в пальто. Не помню точно, товарищ начальник…
— Пуговицу приобщить! — негромко распоряжается Кондаков. Ну до чего же любит командовать человек! Оборвать бы тебя сейчас, да при постороннем неудобно. И вообще, тебе сейчас надо поднимать оперативников, строить версию, а не учить меня тому, что я и сам распрекрасно знаю без тебя! Вон следователь наш тоже, ему бы вместе со мной машину осматривать, а он сидит в дежурке и, прихлебывая остывший чай, строчит протокол.
