Alter ego - Рябов Гелий Трофимович (электронную книгу бесплатно без регистрации txt) 📗

— Назад… — бросил он шоферу непререкаемо, и тот мгновенно притормозил и развернулся.

— Что случилось?

— Я забыл, извини, мне надо в больницу.

Пожав плечами, парень прибавил газу, судя по всему, он воспринял выходку своего пассажира как проявление душевной болезни.

— Кто у тебя там?

— Родная сестра.

— А что?

— Сердечный приступ, я испугался чего-то…

— И чем ты ей поможешь?

— Своим присутствием.

— Ладно… — Пассажир явно был не в себе, ну да чего не встретишь на ночной дороге…

Настю он нашел на первом этаже в коридоре, она сидела на стуле и читала заключение о смерти Георгия Ивановича. «Вот… — протянула листок с фиолетовым текстом. — Такие дела…» — «Как тебе удалось?» — «Да никак… Здесь девочка одна, сестра из прозекторской, вместе были на курсах в прошлом году… Вы не беспокойтесь. Я сидела тихо, как мышка, пока они уехали. Алексей Николаевич, не ошиблись вы… Милиция появилась сразу, как только Георгия Ивановича положили на стол. Двое: капитан лет тридцати небольшого роста, кареглазый… И сержант. Тот пожилой». — «Что значит „пожилой“?» — «Ваших лет…» — «Премного вами благодарен. Что ты объяснила своей знакомой?» — «Наврала. Здесь, говорю, у меня тетка, а с матерью, мол, поссорилась, так вот, хочу переехать и пришла узнать насчет работы. А это… — она тронула листок. — Это я попросила как бы из любопытства… На моих ведь глазах привезли…»

В акте вскрытия значилось: «…множественные точечные кровоизлияния в стенку левого предсердия, омертвение ткани, разлитой инфаркт…»

— Отнеси, и поехали.

— Сейчас… Алексей Николаевич, вам не страшно?

— Страшно. Что ты предлагаешь? Плюнуть? Спастись? Не связываться? Иди, поговорим дома…

Возвращались электричкой. Хожанов рассудил: если они уже были в больнице — на вокзал не пойдут. Незачем…

…Вагон был пуст, всего два пассажира: мужчина лет пятидесяти и совсем пожилая женщина. Издав протяжный звук (вурдалаки так, наверное, завывают или нетопыри — ночные призраки), электричка тронулась и пошла, набирая скорость.

— Я слышала такую историю… — вдруг сказала Настя… — Бандиты увели человека в тамбур и выбросили… Правда, в том поезде двери были не автоматические. Здесь их, наверное, не открыть?

— Не знаю… — Хожанов увидел, как в салон вошли трое, — молодые, лет по двадцать, в югославских плащах, на одном фирменная ветровка…

Они двигались неторопливо, один задержался около пожилой четы и что-то сказал. Оглянувшись испуганно, мужчина согласно кивнул, оба поднялись и удалились — излишне быстрыми, впрочем, шагами. Между тем троица приближалась, ее намерения не оставляли сомнений… Что ж, он сильно недооценил противника…

— Настенька… — улыбнулся беззаботно. — Внимание… Если пригласят пройти в тамбур — соглашаемся с недоумением. В тамбуре — мгновенная атака. Все, на что способна, поняла? Слушай, — продолжал он уже громко (они были в двух шагах), — не перейти ли нам в следующий вагон? Терпеть не могу одиночества…

Встал и, взяв Настю за руку, повел к противоположному тамбуру. Скосил глаз: они ускорили шаг… Что ж, настал «момент истины», и теперь что Бог даст, а также и остатки знаний из семинара рукопашного боя. На Настю надежды нет. Хрупкая девочка, смешно даже…

Раздвинул дверь, пропуская вперед Настю, слегка придержал створки и замер: в следующем вагоне никого не было. Ни единой души…

Обернулся: тот, что шел первым, остановился и улыбнулся: «А я, наоборот, люблю одиночество…» Он нанес молниеносный, отработанный удар правой, выворачивая кулак в традиционном стиле. Уже по тому, как молниеносно-плавно начал он финт (Хожанов видел все как бы на рапиде), стало ясно, что бандит — боец хотя и традиционный, но сильный и опытный. Он просто не знал, что его противник тоже умеет кое-что…

А Хожанов уверенно шагнул влево, и нападающий промазал, пролетев по инерции к следующей паре дверей, и тогда Хожанов точным ударом настиг его затылок. Бандит вмазался лбом в стекло и рухнул. Хожанов оглянулся: второй бандит лежал в углу, не шевелясь, а третий наступал, выкручивая серию подготовительных и устрашающих движений, потом последовал удар ногой — в почку, Настя ушла («тай собаки» — вдруг вспомнил он название маневра) и нанесла ответный удар — в пах («фумикоми гири» — и это вспомнил, надо же…), бандит попытался сбросить ступню и ответить «кьяку дзуки» — прямым в голову, но не сумел и рухнул.

— Ничего… — ошеломленно произнес Хожанов. — Ничего…

— Что будем делать? На станции — в милицию?

— А завтра они нас найдут и прикончат из-за угла? Девочка, милая, мы ввязались в серьезное дело, и работать придется не по нашим, а по их законам…

Он вошел в салон и сразу же увидел кран экстренного открывания дверей. Повернул, двери разъехались, он знал, что в запасе не более десяти секунд, но их хватило: один за другим все трое исчезли в темноте…

— Но ведь это убийство… — произнесла она одними губами.

— Это необходимая оборона, — отрезал он. — Они убили бы нас не задумываясь… Слишком большая ставка в этой игре, и слишком много благополучных и уважаемых людей задействовано в ней… У нас не было другого выхода…

— Может быть… Только безнадежно это. Не они, так другие отыщут нас…

— Самый опасный — «точка» на пленке… Я ничего не собираюсь доказывать аморфной нашей юстиции, насквозь мне ненавистной и бесчеловечной… Будем считать, что возникла ситуация Alter ego. [6] — Он посмотрел ей в глаза: — Мы справимся, Настя… Ну а если после нас останутся крохи — пусть их подбирает кто хочет… А ты молодец! Вот уж не ожидал… Кто учил? Где?

— В подвале, конечно… Я способная, Алексей Николаевич.

— У Георгия Ивановича была записная книжка?

— Да.

— Плохо. Они наверняка обыскали его и нашли твой телефон. Одна надежда: справочник у них обыкновенный, по нему невозможно определить адрес. И будем верить, что до «обратного» справочника они не доберутся. Но все равно: завтра мы найдем другую квартиру. На работу сообщишь, что заболела. Утром я съезжу туда сам. — И вдруг замолчал. Собственно, почему утром? Ехать нужно немедленно…

На следующей станции (до города оставалось всего две или три остановки, уже мелькали пригороды, ближайшие предместья) вышли, Хожанов мгновенно договорился с таксистом, дремавшим у вокзала, парень обрадовался: «Порожняк-то какой… Я сегодня без зарплаты остался, два часа кисну, и хоть бы кто… Жлобы…»

Отведя душу, он выехал на шоссе, и через мгновение стрелка спидометра свалилась далеко направо…

На Петровскую площадь въехали, когда неподвижные черно-серые дома, словно приподнятые утренним розовеющим воздухом, двинулись в неведомый путь, тая, растворяясь, исчезая… Это было красиво, тревожно и странно, потому что иное, грядущее, неизбежное ощущалось где-то совсем рядом, всего в двух шагах…

Хожанов щедро заплатил за два прогона, счастливо улыбнувшийся шофер уехал, напевая: «Я люблю тебя, жизнь!» Как мало, увы, надо человеку, чтобы почувствовать себя птицей…

На площади не было ни души, тревога постепенно исчезла, напряжение и ужас двух предыдущих часов показались чем-то нереальным, вычитанным…

Бандиты, драка в тамбуре пустого вагона, смертное «кто кого» и черные тела, мгновенно исчезнувшие в провале раскрывшихся на мгновение дверей… Будто и не было ничего.

Перешли площадь, Настя нажала кнопку звонка, старушечий голос глухо отозвался издалека: «Чего надо? Здесь водку не дают, здесь покойники». Настя позвонила еще раз, послышались шаркающие шаги. «Это я, тетя Фрося, я, Настя, Георгий Иванович умер, мне его сестра только что позвонила…» — «Какая „сестра“? — зашипел в ухо Хожанов. — У него никого, вы о чем?» — «Она ничего не соображает, и вообще — молчите!» Бабка стихла на мгновение и вдруг взвыла: «Гора? Умер? Ах ты, Господи, да как же…» Двери открылись, Настя погладила старушку по голове: «Такие вот дела… А мне Галя велела деньги взять из стола, там зарплата, девяносто рублей, а ей хоронить, поминки, то-се, сама понимаешь…» — «Да уж чего не понять, чай, не умалишенная, иди бери, какой разговор… Ах ты, Господи, горе-то какое…»