Презерватив для убийства - Воробьев Андрей (книги без сокращений .txt, .fb2) 📗
Арчи уверял бизнесмена — местные гопники, давно ненавидящие «новых русских», отгородивших пляж забором, просто не упустили случая сорвать зло на одиноком госте. Даутов делал вид, что согласен, но все равно спрашивал Арчи: а если бы эти простые гопники напали на Нину? Кстати, в свою версию и сам Арчи не очень верил. С районными Аниськиными он перетряс всю местную гопу, иногда практикуя то, что в официальных бумагах именуется «недозволенными методами». Нет, никто в тот вечер вблизи не шастал.
Но ни Арчи, ни Даутов не знали, что Денис был не один. Знали об этом лишь двое. Точнее, Нина знала, а Нертов лишь догадывался. Он так и не понял: кому же принадлежал браслет? Нина никому ни слова не сказала о спутнице Дениса, как той и не было вовсе.
С побитым женихом Алексею поговорить не удалось. Денис отлеживался в приличной больнице, где вежливые секьюрити сидели на каждом этаже. К больным пускали лишь тех, кого они хотели видеть. А охранника Нины Денис видеть не пожелал. Кстати, не желал видеть и свою невесту, а та, к удивлению Алексея, не торопилась, подобно Ярославне, возложить на опухший лоб суженого «бебрян рукав».
У Нертова было лишь одно объяснение: браслет, в качестве вещдока хранившийся дома, не выпал из кармана Дениса. Он соскочил с руки некой незнакомки. Но о своей находке Нертов Нине не сказал, а та не собиралась отвечать на наводящие вопросы, сводимые к одному: с кем она застала жениха?
Впрочем, на вопросы и ответы времени было немного. День отлета во Францию приближался.
Глава четвертая
«РУССКОЕ БЕЗУМСТВО»
Чуть больше недели прошло со дня их прилета на Лазурный берег, но Алексей уже начал уставать от Нининых выходок. Казалось, она вела себя также, как те русские князья да представители богемы, волею судеб очутившиеся на некогда самом престижном для соотечественников курорте: то пыталась в пух и прах проиграться в казино, то внезапно приказывала остановиться возле живописного домика на горном склоне, чтобы прицениться к нему. А то убегала среди ночи шляться по сверкающим огнями увеселительным заведениям или по темным безлюдным пляжам.
Что касалось всяких игрищ — Нертов еще бы это пережил, мол, не его деньги тратит взбалмошная девчонка. Если уж сэр Уинстон Черчилль, Рокфеллеры, да и великий Федор Шаляпин не гнушались выбросить деньги на рулетку в Монте-Карло, что уж говорить о «новых русских». Но больше, чем разорением, это обычно не грозило. А вот прогулки…
Даже перед трапом самолета предусмотрительный Даутов очередной раз напомнил падчерице, чтобы она была разумной девочкой и во всем слушалась своего охранника. Да уж куда там! Едва лайнер набрал высоту, Нина капризно заявила, что теперь она сама себе хозяйка, а потому Алексей не должен постоянно играть в шпионов и наступать ей на пятки. Здесь, мол, не Россия, где под каждым вторым кустом можно натолкнуться на стадо диких гопников.
Нертов сначала пытался отмолчаться, но девушка, явно вызывая его на ссору, сообщила, что будет лично проверять бдительность своей охраны. Как? «Увидите, если сумеете меня найти на Лазурном берегу…»
Затем Нина начала вслух размышлять, как хорошо в то время, пока ее охрана будет «дрыхнуть, одурев от южного солнца и симпатичных француженок», удрать и познакомиться с каким-нибудь принцем.
— Если он не свернет на утро вам шею, а я не свяжусь с отчимом и не отправлю вас обратно в вагоне из-под мороженных устриц, как Чехова, — мрачно заметил Алексей.
— Ой, какой же вы строгий! — Нина надула губки, — Неужели и правда ревнуете? Мне еще Света рассказывала, что с вами рядом жить просто невозможно. Нет, лучше расскажите, как вы меня охранять будете, может, хотите за ногу ночью держать? — девушка скинула туфельку и, слегка приподняв стройную ножку, как Маугли, дразнящий красных собак, пошевелила пальцами…
И дальше — в том же духе. Кончилось все тем, что Алексей, не выдержав, отсел от Нины к трем своим коллегам, летевшим в том же самолете, и, надеясь спокойно проанализировать ситуацию, закрыл глаза.
Вообще, вся затея Даутова с организацией поездки Нертову не понравилась. Хотя на время увезти его падчерицу из Питера следовало, особенно после происшествия на именинах, но организовать все надо было не так.
Ни один из коплег Алексея никогда не был ни на юге Франции, ни в Монако. А Даутов не дал даже времени, чтобы предварительно туда слетать, осмотреть виллу, где придется жить, самим встретить самолет с Ниной, наконец. Если уж шеф так трясется за безопасность падчерицы, то заботиться о ней следовало более тщательно, чем просто выделить четырех сопровождающих, причем одного из них — зеленого салагу, которого Нертов не знал раньше, но вынужден был включить в группу по требованию клиента.
Последние питерские дни определенно показали, что за Ниной идет охота. Да, несколько раз некто промахивался. И на Конюшенной площади, о которой почему-то Даутов сразу же не рассказал новому охраннику, и на ферме, куда Алексей не пустил девушку, и в машине, в которой погибла Марина. Правда, здесь было непонятно, кому и зачем понадобилось организовывать взрыв. Может, кто-то охотился в данном случае не за падчерицей Даутова, а за ее женихом?
По поводу инцидента в лесу тоже были сомнения: кого же поджидали бандиты — Дениса Петровича или его невесту? А если, как говорят юристы, произошла ошибка в объекте, когда преступник губит не того, кого желает? Ошибка, от которой страдают и вовсе посторонние люди? А может, правда, во всех случаях бандиты ошибались?..
От этой мысли у Нертова пробежал холодок по спине.
Дополнительным поводом для размышлений оказалось заключение экспертов, о результатах которого Алексей узнал буквально перед вылетом. Генетическая принадлежность слюны на одном из окурков, найденных на ферме, совпала со слюной, обнаруженной на окурке, подобранном на каменке. А это значит, что в обоих местах действовал один и тот же человек. Простым совпадением это не могло быть.
Правда, не смотря ни на что, Нертов был убежден: на Лазурном берегу с девушкой вряд ли может что произойти. Все-таки бандитам, наверное, была нужна не она сама, а ее отчим. Нину же, очевидно, хотели использовать как приманку, как средство для шантажа. Но одно дело — Петербург, где каждый бандит чувствует себя вольготно, как дома. А на Лазурном берегу не разгуляешься. Только в Монако на тысячу жителей чуть ли не двадцать полицейских; на улицах — скрытые системы наблюдения и вызова полиции. Идет, скажем, загулявший купчик из кафе «Де Пари», где по сей день выступает варьете под названием «Русское безумство», а на купчика кто-то плохо посмотрел. Ему бы только рот успеть открыть, как в полицейском участке крик услышат. А если дело происходит на главных улицах или в подземных переходах — стражи закона еще и на монитор поглядеть могут: кто же осмелился покой граждан нарушить? Куда бедному грабителю податься?..
Все-таки, как ни успокаивал себя Алексей, а ухо следовало держать востро. Поэтому дурацкие выкрутасы Нины его не устраивали. Он злился и не переставал удивляться, как быстро может меняться милая и воспитанная девушка. То она готова сломя голову броситься спасать отчима, клянется в вечном послушании, а то выкидывает всякие непредсказуемые фортели.
Чего стоила, скажем, идея убежать ночью через окно спальни, чтобы «побродить по берегу спящего моря»? Тогда дежурил Алексей. Он заметил попытку девушки и поймал ее на руки, когда она, соскользнув с подоконника, чуть не переломала ноги, прыгнув в темноте вниз.
Вместо того, чтобы сказать «спасибо», беглянка, не раздумывая, попыталась, хотя и безуспешно, но ударить охранника. Когда же она сообразила, что это не случайно заночевавший под окном любитель цапать девушек за ляжки или похититель очаровательных туристок, Нина тут же наговорила кучу гадостей про какую-то манию преследования, помешанную на неуемной ревности, заявила, что Нертов может безнаказанно хватать девушек только на пляже, вообще, он солдафон какой-то, а не мужчина, и после гордо проследовала к морю. Алексею ничего не оставалось, как поплестись следом, проклиная работу и раздумывая, с чего это уже второй раз на него так нападают? В конце концов он решил, что все дело во взбалмошном характере подопечной, но элементарно ошибся, не подозревая, что такое поведение было лишь некой защитной реакцией.
