Шальная музыка - Черненок Михаил Яковлевич (чтение книг .txt) 📗
— Теперь можно и побазарить. На сытый желудок нервы крепче и кумекается спокойней. Что помогать-то начальник?
— Надо, чтобы ты по старой памяти роль сыграл, — прямо заявил Бирюков.
Большие глаза Сипенятина стали еще больше:
— Я столько нафестивалил в жизни, что совсем не хочется влезать в новый концерт. Извиняй дико, но ни воровать, ни кирять не буду даже ради тебя.
Антон улыбнулся:
— Этого не придется делать. Хочу пригласить тебя за компанию в безалкогольное кафе.
— Я не БХСС. Чего мне там делать?
— Надо посмотреть, не заглядывают ли туда твои знакомые, кто еще не одумался, как ты.
Вася отрицательно крутнул головой:
— Старых корешей закладывать не буду. Пусть они сами одумываются, без моей помощи.
— Василий, мне вот так это надо… — Антон ребром ладони провел по горлу.
— До зарезу?
— До зарезу.
— Думаешь, уголовники пристрелили Зуева?
— Думаю, они.
— Не музыканты?
— Нет… — Бирюков помолчал. — Если и музыканты, то руками уголовников.
Вася насупился.
— Пиявок, которые прячутся за чужой спиной, не терплю. Где находится та безалкогольная контора?
— Где старый цирк был.
— Ну-у-у… — разочарованно протянул Сипенятин — Пустой номер, начальник. От скуки вчера заглядывал в ту богадельню. Там по цветному телеку молодежную чепуху гонят, и за такое, доступное всем кино, хочешь не хочешь, надо или мороженого до посинения нажраться, или два стакана помоев через соломинку выцедить. Хотел бармену шум устроить, но он, хоть и толстый амбал, прижал уши и без всяких-яких вернул мои два целковых. Даже пригласил в другой раз приходить.
— Давай воспользуемся этим приглашением.
— Пошел он на фиг! В гробу я видал толстяка вместе с его цветным телеком.
— А прежних дружков в кафе не видел?
— Там вообще народу не густо было. Тоскливые девочки дымили сигаретами. Если б у меня настроение не испортилось, запросто договорился бы с ними насчет картошки дров поджарить..
После недолгих уговоров Сипенятин согласился поехать в кафе к Труфанову, только с условием «Не корешей закладывать, а просто похохмить». Когда Антон стал излагать свою задумку, Вася насторожился:
— Значит, надо сделать вид, будто я у тебя в шестерках?
— Можешь по свежей памяти изобразить телохранителя, чтобы не унижаться, — улыбнулся Бирюков.
— Мне один черт, какого клоуна изображать.. — Сипенятин почесал затылок. — Только, начальник, ты ведь сам провалишь дело. Ну какой ты мне кореш?.. У тебя на лбу написано, что не блатняк.
— В колониях не только блатняки отбывают наказание.
Вася вроде удивился, как это сам не смог додуматься до такой простой истины.
— Хм… Тут ты правильно усек. Последний раз в зоне долбил со мной землю интеллигентный расхититель соцсобствениости. Большой шишкой старик на воле был. Командовал хлебо-булочной выпечкой целой области. На любовнице, придурок, сгорел. Аж на сто пятьдесят тысяч надарил дорогих цацек, а когда молодая шалава кинула его, хотел через суд содрать с нее те украшения. Во дебильный чудак, а?.. Задумайся: сколько булочек надо расфуговать налево, чтобы такие тысячи урвать у государства? А мы в Канаде муку покупаем, золотом платим. Проблема?..
— Проблема, — согласился Антон и встал из-за стола. — Собирайся, Василий, время поджимает.
Сипенятин провел ладонью по белым, словно мыльная пена, волосам:
— Мне собраться — только тюбетейку накинуть.
В комнату вошла сгорбленная Мария Анисимовна и стала молча убирать со стола посуду.
— Не теряй меня, — сказал ей Сипенятин. — Я на дело ухожу.
Одна из тарелок выскользнула из рук старушки и, ударившись об пол, разлетелась вдребезги.
— Ты что, мать, посуду хлещешь?! — воскликнул Вася. — На счастье?..
Прижав к груди тарелки, Мария Анисимовна умоляюще заговорила:
— Одумайся, сынок, опять в колонию залетишь…
— Не ворожи, маманя! Я давно налетал свою норму. Теперь полезным для государства делом занимаюсь.
Успокоить разволновавшуюся Марию Анисимовну Бирюкову оказалось труднее, чем уговорить ее сына пойти в кафе. В конце концов старушка вроде бы поверила, что на этот раз сын отправляется не в дурную компанию.
В уютном подвальчике Труфанова Бирюков с Сипенятиным появились около восьми часов вечера. На сте| нах тускло светились трехламповые бра, а под потолком сияла большая люстра. Слева от входа, над стойкой, к стене был укреплен матово-черный «Панасоник», на цветном экране которого беззвучно резвились забавные японские мультяшки. Остаток стены под телевизором до уровня стойки занимали комбинированные полочки заставленные кофейными банками, бутылками и бутылочками с яркими иностранными наклейками. Между ними красовались сигаретные пачки разных расцветок.
Посетителей в кафе было мало. Некоторые, склонившись над стеклянными вазочками, неторопливо ели мороженое, другие потягивали через соломинки из высоких фужеров буроватую жидкость. У стойки похожий на студента-первокурсника парень конфликтовал с располневшим, в белоснежном широкоплечем пиджаке барменом. Стоявшая рядом с парнем девушка завороженно смотрела на экран телевизора.
— Значит, кофе не будет? — нервничая, спросил парень.
— Будет, — спокойно ответил бармен, поправляя под сытым подбородком черную бабочку. — Но вы сначала ассортиментный набор оплатите.
— Зачем нам платить четыре рубля за какие-то наборы, если мы зашли выпить кофе?
— Не устраивает — покиньте помещение.
— Да-а-а?!
— Да, да. Давай отсюда по-шустрому.
— А если жалобу напишу куда следует?..
— Пиши куда хочешь. Знаешь, где твои жалобы видал? Здесь кооператив, а не общепитовская забегаловка.
— Ну это еще посмотрим!
— Ка-ва-лер, — уничижительно протянул бармен. — Идешь в кафе с дамой — при деньгах будь…
Смотревшая телевизор девушка мгновенно оторвала взгляд от экрана и чуть не силой потянула парня к выходу. Усмехнувшись вслед привередливому посетителю, бармен учтиво повернулся к Бирюкову с Сипенятиным. Видимо, узнав Васю, расплылся в улыбке:
— Пламенный привет представителю солнечного Узбекистана!
Сипенятин приподнял над головой тюбетейку:
— Салям алейкум! Чего, хозяин, бедному студенту чашку кофе пожалел?
— Если каждый клиент будет одним кофе отделываться, я в трубу вылечу.
— В трубу ты не пролезешь. Ну а если человек не хочет пить твое пойло?..
— Пусть на хлеб мажет.
На скулах Сипенятина заходили желваки. Опасаясь, как бы Васю не занесло, Бирюков окинул взглядом бутылки и спросил:
— Что из этой красоты можно купить?
Бармен развел руками:
— Бутафория.
— Понятно. Сигареты — тоже?
— Из сигарет могу предложить «Мальборо». Два рубля пачка. Кооперативная наценка всего полтинник. Приходится в Кишинев за ними летать.
— Далековато, — словно сочувствуя, сказал Антон и глянул на Васю. — Будешь курить «Мальборо»?
Сипенятин крутнул головой:
— Трава. Я отечественный «Беломор» уважаю.
Антон повернулся к бармену:
— Какой столик можно занять?
— Садитесь ближе к телевизору. Сегодня прокручу выступление кубинского варьете «Тропикано», есть что посмотреть.
— Голые девочки будут? — бесцеремонно спросил Вася.
— В меру обнаженные, — учтиво поправил бармен.
— В меру так в меру. Не едим так поглядим.
Бирюков положил на стойку пять рублей:
— Два «минимума», на остальное — кофе.
— Мороженое или коктейли?
— Мне — мороженое, — сказал Сипенятин. — Да, смотри, для хохмы соли не подсыпь и потеплее сделай, чтобы ангину не подхватить.
— Ну а мне — коктейли, — улыбнулся Антон.
Труфанов равнодушно положил деньги в карман белого пиджака и запустил миксер. Затем достал из холодильника полную вазочку мороженого и поставил на стойку перед Сипенятиным:
— Без соли. Подогреете сами.
Сипенятину явно не хотелось уходить от стойки. Обведя взглядом помещение, он спросил:
