Красные нити (СИ) - Поспешная Юлия (читаем книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
Стас смотрел ему в глаза и видел, что этого человека бесполезно убеждать в обратном. Он давно решил уйти и только ждал момента, чтобы сделать это как можно заметнее и больнее для всех. Он ненавидел этот мир и ненавидел всех живущих в нём.
А это значит, что и взывать к его совести и жалости тоже бесполезно.
— А если его нет в этом поезде? — Спросил Стас.
Его вопрос поставил террориста в тупик.
— Чего?
— Если Беккендорфа нет в этом поезде, — произнес Корнилов, — всё, что ты сделаешь будет напрасно. Разве нет?
— Я знаю, что он в этом поезде, — гадостно ухмыляясь ответил мужчина. — Мы знаем. И он обязательно сдохнет, мент. Можешь не сомневаться.
— Не факт, — пожал плечами Стас. — Если ты взорвешь бомбу здесь, пострадает только этот вагон и немного те, что будут рядом.
В глазах террориста мелькнула тревога, ему хотелось уйти как можно громче. Ему хотелось, чтобы все заметили его уход, чтобы все говорили об этом. А это можно было сделать только прихватив с собой несколько десятков или даже сотен спутников.
Елизавета Гольшанская отлично знала кого посылать на такое задание.
— Ты даже не знаешь, какая мощность у этой штуки, — с торжеством проговорил террорист.
— Полагаю у тебя в сумке килограммов шесть тетрила, чего вполне достаточно, чтобы поезд сошел с рельсов и погибло достаточно человек, чтобы об этом поговорили пару-тройку недель.
— Пару тройку недель?! — воскликнул мужчина и глаза его едва ли не буквально налились кровью. — Об этом буду говорить годами!
— «Бедный парень», — мимоходом подумал Стас, — «Он считает мир дерьмовым местом, а людей в нем искренне презирает. Но видимо сам даже и не подозревает, что человечество, в большинстве своем, эгоистично ровно настолько, чтобы быстро забыть о произошедшей под Москвой трагедии. В лучшем случае, пройдёт пара месяцев, пока подавляющее большинство людей перестанет обсуждать этот терракт и количество жертв».
Кто из нас сегодня помнит, что именно случилось в Беслане в четвертом? Кто помнит Будённовск, Домодедово или взрыв домов на Каширском шоссе и улице Герьянова? В лучшем случае «сознательные» граждане помнят Норд-Ост, да и то только потому, что из этой трагедии, на крови погибших, раскрутили настоящий инфоповод.
— Не хочу тебя огорчать, — продолжал Стас, — но нет. О том, что здесь случится вряд ли будут долго говорить. Людей куда больше волнует то, что происходит с ними, то что затрагивает их каждый день. Цены на бензин, выплата ипотеки, какой сериал посмотреть и, что надеть завтра на работу. А уж о тебе и вовсе никто даже не узнает.
— Неужели?! — прорычал мужчина, прожигая Стаса ненавистным взглядом.
— Да, — без сожаления, легко ответил Стас. — Ты ведь здесь даже не по своей воли, а поручению… мы оба знаем кого.
Корнилов сделал выразительное ударение на последнем слове.
Судя по лицу мужчины с пустым взглядом, он поверил в слова Стаса и нашёл их вполне разумными.
Корнилов видел, что террорист замешкался. Он готов был погибнуть, готов был пожертвовать собой, лишь бы сделать этому миру и стране, как можно больнее перед своим уходом.
Слава… Ему нужна была слава. Ему хотелось быть уверенным, что о нём будут говорить, после его ухода. Что его поступок будут обсуждать десятилетиями… А сейчас, стараниями Стаса, этот отчаявшийся, обозлившийся и сбившийся с Пути человек, засомневался и в его взгляде появился страх.
Стас видел, что террорист уже, возможно, готов отказаться от задуманного.
Положение было подобно сверхчувствительным весам, готовым сию же секунду качнутся в одну или другую сторону. На одной чаше весов был благополучный исход ситуации, а на другой самый негативный и неприемлемый.
Стас оставался спокоен, молча наблюдая за террористом. Сейчас не нужно было вмешиваться и пытаться убедить его. Если он примет нужное Стасу решение, сам он должен думать, что это решение его и только его.
Сзади, в конце вагона вдруг распахнулась дверь. Стас едва успел разглядеть пистолеты в руках ворвавшихся в вагон оперативников.
— «Да чтоб вас!..» — мысленно выругался Стас.
Время замерло, а затем секунды потекли вяло, неторопливо точно стекающий вниз густой вязкий соус.
Террорист начал оборачиваться назад.
— Руки за голову! — вскричал бежавший впереди всех оперативник, вытянув пистолет перед собой.
Люди вокруг упали на пол, инстинктивно закрывая головы руками. Все, кроме одного. Кроме мужчины в чёрных джинсах и полосатой рубашке. Стас уже в прыжке к террористу, увидел, как человек в чёрных джинсах, стоя за спиной четырёх оперативников, выхватывает пистолет.
— «Ну, конечно,» — искрой мелькнула в голове Стаса быстрая мысль, — «Их должен был кто-то страховать».
Его предупреждающий крик повис в воздухе, но Корнилов видел, что оперативники не успеют среагировать.
Стас левой рукой схватил мужчину за кулак, в котором был зажат взрыватель. Террорист обернулся на него, на перекошенном лице застыл настоящий испуг и смятение. Корнилов был безжалостен: зажатым в правой руке ножом, он рассек горло мужчины с пустым взглядом.
Глаза того расширились от удивления, он втянул в себя воздух и начал оседать. Стас присел вместе с падающим телом.
В этот миг прозвучали четыре быстрых выстрела. Пронзительно закричала какая-то женщина. На глазах Корнилова двое оперативников упали замертво с простреленными головами, третий успел выстрелить, но промазал, а пуля мужчины в чёрных джинсах прострелила его колено. Четвёртый оперативник, с расширенными от ужаса глазами пытался трясущимися руками выхватить ствол.
Стас, левой рукой удерживая взрыватель, правой достал свой револьвер, вскинул и, почти не целясь, спустил курок.
«Питон» вздрогнул в его руке, и через долю секунды убийца в полосатой рубашке отлетел к стене, сполз на пол и задёргался в конвульсиях. На его груди быстро проступило бесформенное багровое пятно.
Стас спрятал револьвер. В ушах у него учащенно и гулко стучал пульс.
ВЕРОНИКА ЛАЗОВСКАЯ
Пятница, 29 января
— Ника, где?! В каком купе?! — взволнованно кричал Сеня.
— Я не знаю! — едва не плача, отвечала я.
Я чувствовала и знала, что Беккендорфа убивают. Прямо сейчас, за одной из восьми дверей! И я, чёрт побери, понятия не имела за какой!
— Ника!.. — позвал Сеня.
— Я пытаюсь! — прокричала я в ответ.
Всё моё тело заполнил гремящий сердечный ритм. Паника душила и сдавливала в своих тисках, щекотные капельки испарины медленно скатывались по шейным позвонкам.
— «Где же ты!» — плаксиво скривившись, пытливо думала я. — «Девочки!.. Покажите мне! Пожалуйста! Прошу вас! Пожалуйста!»
Тщетно. Восемь плотно закрытых дверей, отличающихся лишь нумерацией. В одном из них гремит музыка и слышится хохот.
Нам точно не туда. Осталось семь. Где же ты? В каком купе?!
Пульс мерил доли секунд, пропитавшее кровь напряжение каменело и вибрировало в локтях, плечах и коленях. Мой беспомощный взгляд метался от одной двери к другой. Я, словно, надеялась увидеть сквозь них. Моё желание узнать и успеть спасти Беккендорфа было так велико, что я как будто пыталась взглядом проникнуть за задвинутые двери купе.
Гремящая музыка и хохот, доносившиеся из одного купе, сливались с шумом пульса в моей голове.
Я закрыла глаза. От захлёстывающего меня переживания и зашкаливающего страха ноги становились ватными, в коленях растекалась мерзкая слабость.
И вместе с тем в сознание внезапно вклинились обрывки воспоминаний. Я замерла на несколько мгновений. Я глядела перед собой, чувствуя, как сердце требовательно рвётся из груди.
А в следующий миг, я бросилась к купе с номером четыре!
— Здесь! — закричала я Сене.
Арцеулов отпихнул меня в сторону, быстро открыл дверь и едва успел увернутся от широкого взмаха ножа.
Я вскрикнула, прижав руки к лицу, отскочила назад. Оставивший Беккендорфа смуглый мужчина с темной бородой, сверкнул оскалом, и навалился на Сеню. В его правой руке зловеще переливался нож с широким массивным лезвием, край которого был выпачкан в крови.
