Человек в бегах - Вильямс Чарльз (читать хорошую книгу полностью .txt) 📗
Дверь в гостиную была открыта. Я надел пижаму и отправился посмотреть, в чем дело. Все лампы в гостиной были зажжены. Сузи сидела посреди комнаты прямо на ковре. На ней была лишь темная юбка. На расстоянии двух-трех метров от нее стояла серебряная ваза, в которую она бросала карты, куря при этом черную сигарету — мексиканскую или кубинскую. Рядом на ковре стояла бутылка виски. Сузи была пьяна, как говорится, в стельку.
Услышав шум, она подняла на меня мутные глаза:
— Что, Ирландец, тоже не спится?
— Угу.
Я сел рядом с ней на ковер. Она бросила очередную карту в вазу, но промахнулась. Потом неожиданно грубо выругалась.
— Что с тобой? — поинтересовался я.
— Со мной? Ровным счетом ничего.
Она исподлобья посмотрела на меня, наполнила свой бокал и протянула мне бутылку.
— В этой жизни все время приходится удовлетворять свою плоть — не одним, так другим.
Она замолчала, икнула и с торжеством посмотрела на свою голую грудь.
— Кстати, о плоти… У тебя уже была такая рослая, как я? И массивная? Сто сорок фунтов… Я имею в виду, для удовлетворения твоих потребностей?
— Тебе не кажется, что лучше не касаться таких вопросов?
Но Сузи и не ожидала ответа.
— Ты что же, не хочешь виски? Тогда, может, бенедектина? Марихуану? Мое тело? Все, что угодно! На выбор!
Она покачнулась. Я поддержал ее и отнес в спальню. Сам не знаю, как мне это удалось. Уложив Сузи в постель, я накрыл ее одеялом.
— Не забудьте факельщика, дамы и господа! — пробормотала она, погружаясь в сон.
На следующий день мы проснулись около полудня. Сузи выглядела мрачнее тучи, жаловалась на головную боль.
— Пить надо меньше! — заметил я тоном ворчливого мужа, однако не решился спросить, что означало ее ночное поведение. И хотя я уже не первый раз видел Сузи пьяной, не хотелось думать, что она просто-напросто обычная алкоголичка, предпочитающая напиваться в одиночку.
После плотного завтрака Сузи несколько отошла, повеселела, и тогда, усадив ее в гостиной на диван, я повелительно приказал:
— Ладно, давай рассказывай, что с тобой происходит.
— Не знаю, ты вряд ли поймешь, — ответила она, зажигая сигарету. — Да сейчас и не время копаться в моих делах, хватает твоих…
— Рассказывай! — приказал я со злостью.
К моему удивлению, Сузи закрыла лицо руками и горько расплакалась.
Про себя я давно знал, что отношусь к той категории мужчин, которые не способны переносить женских слез — меня они немедленно обескураживают, размягчают, буквально рвут мое сердце. В нашем коротком браке моя жена даже научилась этим ловко пользоваться. Стоило ей лишь уронить слезу, и я уже был готов все простить, все отдать, со всем согласиться. Но тут какой-то совсем другой случай. Я сел рядом с Сузи, крепко обнял ее и дал ей вволю выплакаться в мою пижаму.
— Ну, ну, — лепетал я в растерянности, — ты такая сильная, такая мужественная женщина, храбрая, находчивая…
Но Сузи только еще пуще зарыдала, как ребенок.
Тогда я решил ей помочь.
— Ты тоскуешь по своему второму мужу? Ты его все еще любишь?
Этого оказалось достаточно, чтобы слезы тут же прекратились. Резко отстранившись от меня, Сузи вытерла глаза и неожиданно перешла в атаку:
— Вот все вы мужчины такие! Думаете, у нас, женщин, в голове одни романы и больше мы ни на что не способны? Да плевала я на этого бабника, плевала на вас на всех!. — Она вскочила, ушла на кухню и вскоре вернулась оттуда с бутылкой виски и двумя бокалами.
Уж не знаю, как она умудрилась так быстро успокоиться, но заговорила теперь иным ласковым голосом:
— Извини, пожалуйста. Ирландец, ты тут совсем ни при чем. Вот только, пожалуй, тебе не стоило меня спасать из-под выхлопной трубы.
— Не понимаю, тебя же ударило дверью по голове, — оторопел я.
— Это так, — признала она. — Но ударило очень кстати. В тот день писательница Сузи Петтон кончилась, а это значит, кончилась и моя жизнь.
— Что значит кончилась писательница? — не понял я. — Писать тебе больше не хочется?
Сузи улыбнулась:
— В том-то и беда, что писать хочется всегда, это, знаешь ли, как наркотик, невозможно остановиться.
— Тогда в чем же дело? Садись и сочиняй новый роман! Вон у тебя их сколько, богатый опыт…
— Да, и мой издатель ждет от меня этой очередной лабуды. А я разочаровалась, окончательно разочаровалась в своих способностях воспроизвести то, как это было тогда на самом деле, в прошлом веке.
Сколько ни читай исторической литературы, сколько ни копайся в документах той поры, а представить, как они думали, как радовались и страдали, что говорили друг другу, по-настоящему все равно невозможно. Все это могли рассказать только они сами. Взгляд на историю с позиции людей другой эпохи — всегда фальшь.
Теперь я это четко поняла.
— Странно, — пробормотал я, все еще не понимая до конца, что заставило Сузи расстаться с писательским трудом. — Так не копайся больше в истории! Пиши, как теперь все, детективы…
Она как-то настороженно уставилась на меня. И я вдруг увидел, как постепенно стали оживать ее печальные серые глаза.
— — Де-те-кти-вы; — повторила по слогам Сузи.
— Мало, что ли, для них сюжетов в нашей жизни? — бодро продолжил я, мгновенно сообразив, что нащупал правильный путь. — Хочешь расскажу, как у нас на «Денси» обнаружили контрабанду?..
— Да ты сам живехонький из детектива! — вдруг счастливо рассмеялась она. — Вот только знать бы, чем это приключение закончится!
И мы опять принялись обсуждать, как нам разыскать жгучую брюнетку, о которой рассказывал Рэд. Настроение Сузи заметно улучшилось, следующая ночь прошла блестяще, тоски в больших серых глазах я больше не видел и радовался, что нашел-таки в себе силы поговорить с Сузи о ее проблемах — похоже, ей это что-то дало.
— Хорошо, а теперь повернись, чтобы я могла посмотреть на тебя.
Я повернулся сначала в одну, потом в другую сторону.
Это было в понедельник, в семь утра.
Наконец Сузи покачала головой:
— Пиджак немного узок, и рукава могли бы быть немного подлиннее. Правда, под пальто это не будет заметно.
Я посмотрел на себя в зеркало. Последние следы синяка вокруг глаза под шляпой были почти незаметны, она же скрыла и мои светлые волосы. Ботинки сверкали. На мне была белая рубашка с твердым воротничком и строгий галстук.
Из карманчика выглядывали ручка и белый платок.
Я надел пальто.
— Теперь последний штрих, — сказала Сузи.
Она протянула мне светлую тонкую папку без ручек, закрывавшуюся на «молнию». В ней лежали два старых журнала, несколько рекламных проспектов и пара писем, которые Сузи сама сочинила и отпечатала. По ее мнению, это был прямо-таки образчик камуфляжа.
— Теперь все в полном порядке, — решила она и улыбнулась:
— Уверена, ты выкрутишься из этой беды, дорогой!
— Если только меня не начнут рассматривать вблизи, — согласился я. — Тогда, может, все и обойдется.
— Кто же станет внимательно разглядывать мужчину?
— Существуют ищейки в штатском…
— У них, насколько мне известно, нет твоей фотографии. Ты можешь подойти к любому полицейскому и попросить у него прикурить. Самое главное — не волноваться и не бросаться в бегство. Даже если тебя кто-то остановит, считай, что он хочет обратиться с каким-нибудь пустяковым вопросом. И из дома ты теперь можешь выйти совершенно спокойно — здесь тридцать три квартиры, никто из жильцов не знает своих соседей. Ну, ты готов?
— Да.
— Тогда пошли. Выйдем вместе, чтобы ты смог обрести уверенность.
Утро было ясное и холодное, входная застекленная дверь покрыта инеем.
На Парк-стрит было уже довольно многолюдно. Я остался на улице, а Сузи отправилась в гараж за машиной.
В конце Парк-стрит находилась автобусная остановка. Там скопилась небольшая очередь. Рядом с ней стоял газетчик.
Я купил у него «Экспресс». Никто не обратил на меня внимания.
