Антология советского детектива-43. Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Корецкий Данил Аркадьевич (читать бесплатно книги без сокращений TXT) 📗
Единственным недостатком этого чудесного мира была необходимость возвращаться в суровую реальность и заново делать то, в чем уже успешно справился. Можно, конечно, и не возвращаться — сказаться больным, просидеть неделю дома, момент пройдет, и все забудется, но Сергей понимал, что это самый короткий и верный путь в лентяи и трусы.
Он вернулся и в четверг вечером уже знал, что надо делать: решить все вопросы с Голубем один на один. Интуитивно он чувствовал, что тот не очень большой смельчак и, если ощутит опасность для себя, быстро скиснет. Но это было в теории, а как обернется дело на практике? Ткнуть бы ему под нос кольт или наваху…
В столовом наборе Сергей отыскал нож для резки лимонов, новый, блестящий — им никогда не пользовались, — с волнистым лезвием и пластмассовой ручкой. На ручку он надел кусок резиновой трубки, а сверху намотал изоляционной ленты. В безобидном фруктовом ноже сразу появилось нечто зловещее.
В пятницу Сергей подстерег Голубя в мрачном сыром подъезде, вышагнул из-за двери на ватных ногах, схватил левой рукой за ворот и рванул в сторону, слабо рванул, руки тоже были ватными, но Голубь подался и оказался притиснутым к стене в темном углу, как и было задумано. В правой руке Сергей держал нож, который намеревался приставить к горлу противника, но не решился, и водил им влево-вправо напротив живота Голубя. Теперь следовало сказать что-нибудь грозное, и слова соответствующие были приготовлены, но сейчас они вылетели из головы, да и горло сжал нервный спазм.
Сергей видел себя со стороны, ужасался, представляя, что к подъезду уже бегут вооруженные милиционеры с собаками, и нож в его руке прыгал все сильнее. Но на Голубя его молчание и пляшущий клинок, будто выбирающий место для удара, произвели ошеломляющее впечатление: он побледнел, вытаращил глаза и фальцетом крикнул:
— Ты чего. Серый, не режь, я пошутил!
Еще не выйдя из столбняка, Сергей чуть опустил нож, и Голубь, обрадованный, скороговоркой уверил его в вечной дружбе, готовности к услугам, пообещал сводить к тайнику с оружием и подарить браунинг. Испуг противника привел Сергея в равновесие, он спрятал нож в карман и сказал:
— Если что — разбираться не буду и виноватых искать не буду, с тебя спрошу! — При этом многозначительно хлопнул по карману.
— Замазано, Серый, о чем разговор, я и так видел, что ты свой парень, просто решил на испуг попробовать, а ты молоток!
Голубь мгновенно пришел в себя, повеселел, обрел обычные манеры и лексикон.
— Покажи финарик, ух ты, уркаганский, таким брюхо пробьешь — все кишки вылезут, обратно не затолкаешь! Продай, червонец даю!
— Не продается.
Элефантов засунул руки в карманы, чтобы не была видна дрожь пальцев, и на подгибающихся ногах пошел домой.
На следующий день в школе Голубь рассказал всем, как Сергей его чуть не запорол специальной бандитской финкой, оставляющей незаживающие рваные раны, но произошло это по недоразумению, которое уладилось, и теперь они большие друзья, водой не разольешь.
Он действительно стал набиваться к Сергею в друзья, знакомил с ним своих приятелей, и Элефантов ощутил оборотную сторону репутации отчаянного головореза: к нему стала подходить известная в школе шпана из старших классов с просьбой «показать финочку» и с предложением выпить вина на черной лестнице.
Выпутаться из сложившегося положения было трудно, но Сергей придумал, что финку отобрала милиция, самого его поставили на учет и, возможно, даже следят, в связи с чем он должен хорошо себя вести. Такую версию приняли с полным пониманием и оставили его в покое, даже Голубь отстал, пояснив, что не хочет попадать в поле зрения милиции, так как с его прошлым это небезопасно: «Извини, Серый, сам понимаешь, пока мне лучше держаться от тебя подальше».
Сергея такой оборот вполне устраивал.
Анализируя происшедшее, он испытывал двойственное чувство. Радовала победа над заносчивым и наглым Голубем, но способ, которым он ее достиг, не доставлял удовлетворения.
Во-первых, он блефовал и никогда не смог бы действительно применить нож, а это ставило его на одну доску с жирным неопрятным Юртасиком, который в любой ссоре хватал доску, палку, гвоздь, кирпич — что под руку попадется, дико выкатывал глаза и, пуская слюни из перекошенного рта, гонялся за своим недругом. Юртасика побаивались, считали психом, тем более что мамаша периодически укладывала его в нервную клинику, убивая сразу двух зайцев: учителя делали скидку на болезненное состояние Юртасика и он благополучно переходил из класса в класс, что вряд ли бы ему удалось при других обстоятельствах, а милиция списывала на психическую неустойчивость многие проделки этого субъекта, за некоторые из них он вполне мог бы загреметь в колонию.
Одноклассники Юртасика презирали, понимая, что никакой нервной болезни у него нет, он просто истерик и трус, выбравший такую необычную форму зашиты от любых внешних влияний, и Сергею никак не хотелось ему уподобляться.
Но ему не хотелось походить и на всех этих голубей, Моисеев, блатных, полублатных и приблатненных, использующих нож как аргумент в споре и способных при случае пустить его в ход.
В результате Сергей решил, что в данной ситуации действовал правильно, но в дальнейшем надо пользоваться другими методами.
Алик Орехов занимался боксом, и Сергей попросился к нему в секцию, походил неделю, но был отчислен как неперспективный. Орехов предложил тренироваться дома и старательно учил Сергея ударам: прямой, крюк сбоку, снизу… Потом он сказал: «Зачем тебе это нужно? Ты же не собираешься участвовать в соревнованиях? А для уличных ситуаций я покажу тебе одну серию… Смотри: правой в солнечное, левой — в челюсть, можно наоборот, а потом или коленом снизу, или двумя кулаками сверху. Раз, два, три! Готово! Или так: раз, два, три!»
Орехов долго возился с Сергеем и даже подарил старую боксерскую грушу, объяснив, что надо «накатывать» эту серию ежедневно, утром и вечером, чтобы выработался автоматизм.
Незаметно они сдружились, к ним примкнул сосед Орехова — Костя Батурин, за малый рост прозванный Молекулой, и высокий крепкий Валера Ломов по кличке Лом. Так сложилась компания, в которой Сергей провел юношеские годы.
Элефантов больше других читал, много знал, умел далеко просчитывать жизненные ситуации и, хотя физически был слабее приятелей, по существу являлся лидером. Фокусы и выверты трудного возраста преломлялись через ковбойско-гусарскую атмосферу компании, обильно читавшей приключенческую литературу. Они играли в карты на деньги или коньяк — напиток ремарковских настоящих мужчин, культивировали обычаи рыцарства, и когда однажды Сергей, а кличка у него была Слон, так как познаний компании в английском хватило наконец, чтобы перевести его фамилию, так вот, когда Слон сильно поссорился с Ломом и дошло до взаимных оскорблений, то дело было решено кончить, как и положено среди благородных джентльменов, — дуэлью.
Стрелялись из пневматического ружья Элефантова на огороженной забором территории стройки поздно вечером при тусклом свете фонарей.
Сергею секундировал Орехов, Лому — Молекула. Оговорили условия: расстояние тринадцать шагов, стреляют по очереди согласно жребию в любую часть тела противника, который отворачивается спиной, чтобы пыль не попала в глаз.
Первым стрелял Лом, он целил в голову, но пулька прошла рядом с ухом Сергея, тот услышал даже свист рассекаемого воздуха.
Потом выстрелил Сергей, раздался шлепок. Лом схватился за затылок и резко согнулся, чтобы кровь не запачкала одежду. Все вместе пошли в травмлункт, где Лому выстригли клок волос и наложили скобку, посоветовав аккуратней ходить по улицам и не падать на спину.
На следующий день дуэлянты торжественно помирились и долго гордились тем, что испытали ощущение человека, стоящего под дулом и ожидающего выстрела. Никто в их окружении не мог этим похвастать.
В десятом классе Элефантов уже не сомневался в своей состоятельности.
Он учился лучше многих сверстников, знал больше других, с ним советовались, его уважали, Орех, Лом и Молекула молчаливо признавали его верховенство в компании, он неоднократно доказывал окружающим, а еще больше самому себе свою смелость и умение рисковать.
