Прогулки с пантерой - Саморукова Наталья (читать книги онлайн без TXT) 📗
— Красиво. Но не убедительно. Еще вчера я бы с тобой согласился. Сегодня — нет.
— Почему?
— Потому что Арина нашлась.
— Где? — ошарашенно спросила я.
— В больнице имени Склифософского. С тяжелой черепно-мозговой травмой и переломом позвоночника, полученной в ходе падения с большой высоты. Она на всю жизнь теперь инвалид. Привезли ее вчера ночью, часа в два а убийство Валевских произошло не раньше трех. Так что, Насть, увы. Как ни мила тебе версия о женщине-маньяке, придется выбросить ее на помойку дурацких идей. Да и сама посуди, маловероятно, чтобы женщина такое могла сотворить.
— Маловероятно… да, — задумалась я, — Гриш, послушай, в истории были случаи, когда убийца мотался из страны в страну?
— Да сколько угодно! Лет шесть назад в Детройте арестовали одного перца, он аж по семи странам прошелся. География — закачаешься! Штаты, Япония, Сингапур, Израиль, Южная Корея, Таиланд и так далее. Ну правда ему легко было путешествовать, он служил в военно-морском флоте и все эти страны посещал по долгу службы. Но есть и другие примеры. Всяких придурков хватает.
— Но могло получится так, что наш российский маньяк скопировал почерк немецкого коллеги? Информация была в открытом доступе. Я кстати своими глазами видела, как один мужик в монитор пялился, на фотографии жуткие смотрел. Случайно заметила, когда за Соней следила.
— Ага, — согласно кивнул Григорий, — надо кстати проверить его на всякий случай. По поводу имитации. Вполне такое может быть. Хотя в глубине души мне трудно это принять.
— Почему?
— Понимаешь какая штука… Ты же видела снимки. Конечно, можно скопировать, но… Характер ранений слишком уж специфичный. Их искромсали, их словно пропустили через мясорубку, нанося бессмысленные чудовищные удары. Честно говоря, я первый раз такое вижу, а видел я на своем веку немало, ты знаешь. На телах обнаружено от пятидесяти до шестидесяти двух ран различной глубины. Но во всех случаях соотношение мелких ран и глубоких, поверхностных и полостных примерно одинаковое. Это почти как почерк.
— Какой ужас, — побледнела я, жуткие сцены вихрем пронеслись в голове. Гришк, а помнишь, ты мне говорил, что не веришь в маньяков?
— Настюх, я и сейчас тебе это скажу. Народ испорчен непониманием. Обывателю вдалбливают в голову, что маньяк — это нечто такое, что не может с собой совладать. Так вот, в этом смысле я в маньяков не верю.
— Но ты же сам только что сказал… про характер ранений…
— Это другое. Почувствовав запах крови, многие, не только маньяки, и впрямь теряют голову. Но любой человек, если он не окончательно чокнутый, если он не забывает умываться утром, подтирать задницу в туалете, умудряется адекватно вести себя в социуме и не одевает штаны через голову, в состоянии контролировать свои действия в превентивном порядке. С любой тягой можно бороться. Можно бросить пить, колоться, жрать по ночам, можно не убивать, даже если очень хочется. Да что я говорю… Пить, курить… Нашел сравнение. Нет, Настюх. Это не маньяки, это подонки. Не можешь удержаться от преступления, пореши себя и проблема будет решена. Но им нравится, им просто нравится…
Гришка глотнул остаток кофе из своей знаменитой литровой кружки и долго отплевывался от гущи. Кофе Лизавета заваривала Гришке каждое утро. Он пил его частями, цедил потихоньку весь день и страшно матерился, когда кто-то по забывчивости выливал последний глоток давно остывшего и прокисшего напитка.
— Думаю, ты понимаешь, в чем основная проблема… — с надеждой посмотрел на меня коллега.
Я вопросительно посмотрела на него. Проблем было столько, что выделить среди них основную казалось непосильной задачей.
— Мы имеем дело, говоря образно, с двумя сюжетными линиями, — начал Гришка, — они могут быть связаны друг с другом, а могут не быть.
— Погоди, — перебила я его, — а с чего ты взял, что линий две? Может, это одна и та же история?
— Так не бывает, — уверенно заявил Григорий, — еще раз повторяю, для особо тупых, так не бывает. Корысть и зверство могут сочетаться в одном флаконе, но не в этом случае, поверь.
— Ладно, Гриш, — я знала, что переубедить напарника — дохлый номер, — что ты предлагаешь?
— Я думаю. С одной стороны, Насть, формально мы не имеем к этому никакого отношения. Денег нам никто не платил, заказа нет. С другой…
С другой добровольно оказаться не у дел было унизительно и обидно. Я понимала Гришку. Меня и саму события последний дней затянули в водоворот, из которого не выплыть раньше, чем удастся достичь центра воронки, и посмотреть, что в ее сердцевине. Наши потуги — чистой воды самодеятельность. Но к этому было не привыкать, мы не первый раз пускались во все тяжкие по собственной инициативе.
Не тратя время на пустую рефлексию, мы разработали примерный план ближайших действий. В жарких дебатах время пролетело незаметно. Очнулись мы от двух телефонных звонков, прозвучавших почти одновременно. Гришке звонила его ненаглядная женушка, к моей совести взывал грустный голодный Лешка.
— Насть, ты же знаешь, я не могу без тебя ужинать…
Он не мог без меня ужинать. Буквально это означало, что Лешке лениво суетиться у плиты и сервировать стол. Помнится, когда-то он делал это с удовольствием.
В секцию айкидо я могла отправиться теперь с чистой совестью. Против ядовитых шуточек внутреннего голоса у меня был универсальный антидот — служебная необходимость. Последователь Уэсибы Морихея и Стивена Сигала Петр был одним из тех, кто оказался причастен к цепочке трагических событий. Утренний визит в реанимационное отделение Склифа лишний раз подтвердил это.
Арина, истинное имя несчастной женщины, мы с Гришкой возможно долго еще не узнаем, была в очень тяжелом состоянии. Врачи избегали прогнозов, но их бегающие глаза красноречиво говорили о том, что они сами не решались сказать вслух. Дело — швах. Даже если больная оклемается, на долгие годы вперед ее удел — инвалидное кресло.
— Вы с ума сошли? — оттирала меня за порог ординаторской старшая медсестра, — она без сознания. Какие разговоры?
Зеленая купюра достоинством в пятьдесят долларов умерила профессиональное рвение дамы, и я под испуганный шепоток была доставлена в палату.
— Аккуратней, не шумите только, я приду через пять минут.
Женщина лежала на высокой кровати, цветом лица сливаясь с желтоватой простыней. Гришка сказал, что ее нашли во дворе дома, где когда-то, по словам Арины, она жила вместе с предателем-мужем. С какого именно этажа она упала, сказать было сложно. В теплое время широкие подъездные окна держали открытыми. Врачи стояли на том, что выбросилась она не сама, ей помогли. Об этом красноречиво свидетельствовали ссадины и царапины на ладонях, видимо он до последнего держалась за карниз.
Опрос консьержки тоже ничего не дал. Баба в этот поздний час благополучно спала. Ни то, как Арина заходила в подъезд, ни визитов посторонних она не заметила. Если бы не запозднившийся с вечерним променадом собачник, лежать бы Арине до утра в кустах цветущей черемухи. Кстати, от верной смерти провидение спасало ее этой ночью дважды. До того, как любопытный ретривер сунул нос в заросли, женщина чудом миновала кованую низкую оградку, ощерившуюся острыми зубьями.
— Скажите пожалуйста, а вы кем же ей будете? — прошелестел слабый неровный голос.
В палате стояла еще одна кровать. Существо, доселе не подававшее признаков жизни, силилось приподнять голову, но затея раз за разом проваливалась.
— Ох, да лежите! — перепугалась я и подошла к точно такой же кровати, как и та, на которой лежала Арина. От этих конструкций несло предсмертным холодом, они были немного уже не из этой жизни.
— Она бредила, Арнольда вспоминала и Петю, просила какую-то пантеру найти, немецкую, — маленькая, бритая голова с нашлепками пластыря не имела признаков пола. Туго обтянутое кожей лицо было почти черным от синяков, точнее одного сплошного синяка, уходящего на шею и дальше.
— А что еще она говорила? Пожалуйста, вспомните! — с циничным любопытством нависла я над страдалицей.
