Чернее чёрного. Весы Фемиды - Марш Найо (бесплатные полные книги .TXT, .FB2) 📗
— Например, — предположил Аллейн, — забрасывать блесну под мост, где уже чужие владения?
— Я готов отстаивать свою правоту перед Всевышним, и на мою защиту встанет нетленный дух самого великого Уолтона! [13] Я поступил так, как был вправе!
— А вы с полковником говорили о чем-нибудь, кроме… этого инцидента?
Мистер Финн смерил его сердитым взглядом и открыл было рот, чтобы ответить, но, видимо, подумав о леди Лакландер, снова закрыл. Аллейн с досадой вспомнил о существовании закона о внесудебных показаниях. Леди Лакландер сообщила ему, что полковник и мистер Финн обсуждали и другую тему, но отказалась уточнить какую. Если мистера Финна будут судить по обвинению в убийстве Мориса Картаретта или хотя бы заслушают в качестве свидетеля, то использование Аллейном первой части показаний леди Лакландер и сокрытие второй будут расценены судом как нарушение закона. Он решил рискнуть.
— Нам известно, — сказал он, — что вы обсуждали еще один вопрос.
Наступила долгая тишина.
— Итак, мистер Финн?
— Я жду!
— Чего вы ждете?
— Когда вы зачитаете мне мои права, — ответил тот.
— Полицейский обязан зачитать права, только если совершает арест.
— А разве у вас нет такого намерения?
— Пока нет.
— Вы, конечно, располагаете сведениями, полученными от леди Гаргантюа, Тучной хозяйки поместья, с большой буквы и во всех отношениях Великой владелицы Нанспардона, — заявил мистер Финн и неожиданно покраснел. Его взгляд остановился на каком-то предмете за спиной Аллейна. — И определенное представление о ее величии можно составить даже по полноте. А она посвятила вас в суть нашей дальнейшей беседы с полковником?
— Нет.
— Тогда и от меня вы ничего не узнаете, — заявил мистер Финн. — По крайней мере сейчас. Если только меня не вынудят.
Его взгляд был по-прежнему прикован к чему-то за спиной Аллейна.
— Что ж, будь по-вашему, — сказал детектив и отвернулся.
Он находился спиной к письменному столу, заваленному бумагами и всякой всячиной. Сверху там стояли две фотографии в потускневших серебряных рамках. На одной была та же женщина, что и на портрете, а на другой — очень похожий на нее молодой человек. Внизу изящным почерком было подписано: «Людовик».
Мистер Финн смотрел на эту фотографию.
Глава 8
Джейкобс-Коттедж
1
Аллейн скрепя сердце решил использовать представившуюся ему возможность. Он служил в полиции больше двадцати лет, и эти годы невольно сказались на его манере держаться, которую теперь можно было принять за черствость и бездушие. Однако, подобно кубику льда, меняющему форму под действием тепла, но сохраняющему внутреннюю структуру, сама личность Аллейна не претерпела никаких изменений. Когда в интересах следствия ему приходилось совершать нечто противоречившее его внутренним устремлениям, он заставлял себя поступать так, как было нужно для дела. Чувство долга и самодисциплина были для него превыше всего.
— Это ваш сын, сэр? — осведомился он, показывая на фотографию.
— Мой сын Людовик, — подтвердил Финн изменившимся голосом.
— Я не был с ним знаком лично, но в 1937 году работал в Специальной службе уголовного розыска. И конечно, слышал о трагедии.
— Он был хорошим мальчиком, — сказал мистер Финн. — Боюсь, что я, наверное, слишком баловал его.
— Об этом трудно судить.
— Да, трудно.
— Я не прошу у вас прощения, что заговорил о нем. При расследовании убийства запретных тем не существует. Нам стало известно, что сэр Гарольд Лакландер скончался с именем Вика на устах и переживал по поводу мемуаров, поручив полковнику Картаретту решить вопрос с их изданием. Мы знаем, что ваш сын работал секретарем сэра Гарольда в тот ключевой период, когда тот возглавлял посольство в Зломце. И если сэр Гарольд собирался изложить в мемуарах правдивую картину всего, чему ему довелось быть свидетелем, он не смог бы обойти трагедию, случившуюся с вашим сыном.
— Можете не продолжать, — остановил его мистер Финн, махнув рукой. — Я отлично понял, к чему вы клоните. — Он взглянул на Фокса, державшего в руке блокнот: — Вы можете делать свои заметки открыто, инспектор. Мистер Аллейн, вы хотите знать, не поссорился ли я с полковником Картареттом из-за того, что тот хотел опубликовать мемуары Лакландера и предать гласности позор моего сына? Уверяю вас, что это совершенно не соответствует действительности!
— Мне хотелось бы знать, касалась ли этой проблемы ваша беседа, которую случайно подслушала леди Лакландер, но отказывается сообщить нам детали.
Мистер Финн вдруг хлопнул в ладоши маленькими пухлыми ручками.
— Если леди Лакландер не считает нужным посвятить вас в это, то пока я тоже промолчу.
— Еще мне хотелось бы знать, — не унимался Аллейн, — не ошибаемся ли мы относительно вероятных мотивов, которыми руководствуется леди Лакландер и вы сами.
— Мистер Аллейн, — произнес мистер Финн неожиданно благодушно, — вы и так уже находитесь в очень непростой ситуации. Если вы попытаетесь очистить луковицу этики от кожуры мотивов, то на глаза могут навернуться слезы. А они совсем не к лицу старшему инспектору, уж поверьте!
Уголки его губ дрогнули в улыбке. Аллейн решил бы, что мистер Финн полностью овладел собой и совершенно успокоился, если бы не предательский тик правого глаза и нервное поглаживание рук.
— Не могли бы вы показать нам снасти, которыми вчера ловили на Чайне? — попросил Аллейн.
— Отчего же? — ответил мистер Финн и добавил, повысив голос: — Но я хочу знать, являюсь ли подозреваемым в этом убийстве! Это так?
— Послушайте, — ответил Аллейн, — вы должны отлично понимать, что не можете рассчитывать на ответ, если сами не желаете отвечать на вопросы. Так как насчет рыболовных снастей?
— Они не здесь, — ответил мистер Финн, пристально посмотрев на сыщика. — Я сейчас принесу.
— Фокс вам поможет.
Мистер Финн не скрывал, что это предложение его вовсе не обрадовало, но предпочел не спорить. Когда они с Фоксом вышли, Аллейн подошел к стеллажу с книгами и достал «Чешуйчатое племя» Мориса Картаретта. На титульном листе имелась дарственная надпись «Январь 1930. Викки в день восемнадцатилетия с пожеланиями удачной рыбалки» и подпись автора. Аллейн подумал, что отношения полковника с молодым Финном были намного лучше, чем с его отцом.
Он полистал книгу. Она была издана в 1929 году и представляла собой сборник живо написанных очерков о повадках и особенностях пресноводных рыб. В книге удачно сочетались бытовавшие среди рыбаков поверья и фантазии с научными фактами и данными естествознания. Оценив изящество иллюстраций на полях, Аллейн снова посмотрел на титульную страницу и выяснил, что они выполнены Джеффри Сайсом. Еще один пример удивительных связей между обитателями Суивнингса. Могли ли полковник и капитан, служившие в столь разных местах, писать друг другу двадцать шесть лет назад и обмениваться мнениями о «чешуйчатом племени» и оформлении книги? Его взгляд упал на заголовок «Каждая на свой лад» и два изображения, похожих на увеличенные отпечатки разных пальцев, которые можно встретить во всех учебниках по криминалистике. Подписи гласили: «Увеличенные фотографии чешуи форели. Рис. 1. Возраст — 6 лет, вес — 2,5 фунта. Река Чайн. 4 года медленного роста, 2 года бурного роста. Рис. 2. Возраст — 4 года, вес — 1 фунт. Река Чайн. Отличается от рис. 1 годовыми кольцами и следами нереста». Заинтересовавшись, Аллейн прочитал пояснение. Полковник писал: «Возможно, не все знают, что чешуя разных форелей никогда не бывает одинаковой, подобно тому, как у разных людей не бывает одинаковых отпечатков пальцев. Забавно, что в подводном мире форель-преступницу можно было бы опознать по такой неопровержимой улике, как оставленная ею чешуйка».
На полях капитан Сайс нарисовал забавную картинку: плотва с трубкой в зубах и в шляпе Шерлока Холмса с козырьками спереди и сзади разглядывает сквозь увеличительное стекло чешую на свирепого вида форели.
