Расплата кровью - Джордж Элизабет (книга жизни TXT) 📗
Линли улыбнулся:
– Вот так всегда! И как раз сегодня вечером я занят.
Харриман в ответ засмеялась, собрала свои заметки и смахнула три бумажных стаканчика со стола Уэбберли в мусорную корзину.
– Посмотрим, сможете ли вы заставить его что-то сделать с этой помойкой, – выдала она, уходя.
Уэбберли молчал, пока они не остались одни. Тогда он сложил карту, сунул ее в один из картотечных ящиков и вернулся к столу. Но не сел. Вместо этого, с наслаждением попыхивая сигарой, он посмотрел на силуэт Лондона за окном.
– Некоторые полагают, что заняться собственным продвижением мне мешает недостаток честолюбия, – не оборачиваясь, признался Уэбберли. – Ничего подобного, все дело в этом виде из окна. Если бы мне пришлось менять кабинет, я бы больше не мог смотреть, как озаряется огнями город по мере того, как густеют сумерки. Вы не представляете, какое это наслаждение, видеть из года в год эту картину. – Его покрытые веснушками пальцы теребили цепочку от часов, свисавшую из жилетного кармана. Сигарный пепел просыпался на пол, но Уэбберли этого даже не заметил.
Линли подумал о том, как ему когда-то нравился этот человек, как он уважал его за тонкий ум, таившийся под неопрятной оболочкой. Этот человек умел выявить лучшее в тех, кто находился под его началом, честно используя сильные стороны человека и никогда – слабые. Способность шефа видеть людей такими, какие они есть на самом деле, восхищала Линли больше всего. Однако теперь он видел, что его прозорливость была обоюдоострым оружием, что оно могло быть использовано – как в случае с ним самим – для того, чтобы, нащупав чью-то слабость, сыграть на ней.
Уэбберли, без сомнения, знал, что Линли поверит честному слову пэра. Эту веру он впитал с детства, бесценное доверие «слову джентльмена», которое веками исповедовали люди из благородного сословия. Это был такой же непреложный закон, как право старшего сына на наследование, это нельзя было с легкостью отринуть. На это и рассчитывал Уэбберли, посылая Линли выслушать придуманную лордом Стинхерстом сказку о неверности его жены. Ни Макферсона или Стюарта, ни Хейла, ни любого другого детектива-инспектора, который выслушал бы все это, но тут же вызвал бы леди Стинхерст, чтобы она тоже послушала эту историю… а затем во весь опор двинулся бы дальше, докапываясь до истинной причины гибели Джеффри Ринтула.
Ни правительство, ни Скотленд-Ярд не хотели этого. Поэтому они послали того, на кого полностью можно было рассчитывать, кто непременно поверит слову джентльмена и таким образом прикроет лорда Стинхерста. И это было непростительным оскорблением. Линли не мог простить Уэбберли за то, что он так с ним поступил. И не мог простить себя – за то, что, как полный идиот, оправдал все их ожидания.
И не важно, что Стинхерст был невиновен в смерти Джой Синклер. Ибо в Ярде этого не знали, и даже не волновались по этому поводу, их волновало только скандальное прошлое этого джентльмена, как бы оно не выплыло наружу. Если бы Стинхерст оказался убийцей, но при этом избежал правосудия, эти умники в правительстве и в Ярде не испытали бы ничего похожего на угрызения совести. Зачем? Главное, тайна Джеффри Ринтула оставалась нераскрытой.
Он чувствовал себя отвратительно, будто его изваляли в грязи. Достав из кармана свое полицейское удостоверение, он швырнул его на стол Уэбберли.
Суперинтендант посмотрел на карточку, потом снова на Линли. Прищурился от сигарного дыма.
– Что это значит?
– С меня хватит.
Лицо Уэбберли застыло.
– Надеюсь, я вас не так понял, инспектор.
– В этом нет нужды, не так ли? Вы получили, что хотели. Стинхерст спасен. Великая тайна сохранена.
Уэбберли вынул сигару изо рта и сунул ее в пепельницу между другими окурками, разбрасывая пепел.
– Не делай этого, мальчик. Не стоит.
– Мне не нравится, когда меня используют. Такой вот я чудак. – Линли направился к двери. – Я заберу свои вещи…
Уэбберли хлопнул ладонью по столу, отчего разлетелись бумаги.
– И вы думаете, мне нравится, когда меня используют, инспектор? Значит, вот как вы себе это представляете? И какую же роль вы отводите мне?
– Вы знали о Стинхерсте. О его брате. И о его отце. Вот почему в Шотландию послали меня, а не кого-то другого.
– Я знал только то, что мне было приказано. Приказ послать вас на север поступил через Хильера от заказчика. Не от меня. Мне это понравилось не больше, чем вам. Но в данном случае выбора у меня не было.
– Вот как, – ответил Линли. – Что ж, по крайней мере, я могу быть благодарен судьбе за то, что у меня выбор есть. И я делаю его сейчас.
Лицо Уэбберли покраснело от гнева. Но голос остался спокойным.
– Ты рассуждаешь не очень здраво, мальчик. Обдумай несколько моментов, прежде чем твой благородный праведный гнев выведет тебя на стезю непонятого мученика. Я ничего не знал о Стинхерсте. И до сих пор не знаю, так что, если ты расскажешь мне, буду рад послушать. Одно я могу сказать: как только Хильер пришел ко мне с приказом направить тебя, и только тебя, на это дело, я почуял недоброе.
– И все равно назначили меня.
– Ну не будь же таким дураком! У меня не было другого выхода! Но я хотя бы попытался тебя подстраховать. Назначил Хейверс. Ты же не хотел этого, верно? Как ты меня отговаривал, помнишь? Так какого же черта, по-твоему, я настоял, чтобы именно она помогала тебе? Потому что знал: уж кто-кто, а Хейверс прилипнет к Стинхерсту, как репей к собаке, если представится возможность. И она представилась, верно? Отвечай, черт возьми! Да или нет?
– Да.
Уэбберли ударил своим кулачищем в ладонь другой руки.
– Мерзавцы! Я знал, что они пытаются его защитить. Я только не знал от чего. – Он мрачно посмотрел на Линли. – Но сдается мне, ты мне не веришь.
– Вы правы. Не верю. Вы не так уж беспомощны, сэр. Я-то вас знаю.
– Ошибаешься, мальчик. Именно беспомощен, когда речь идет о моей работе. Я подчиняюсь приказу. Легко быть несгибаемым, когда можешь позволить себе в любой момент убраться отсюда, как только унюхаешь что-то неприятное. Но у меня такой роскоши нет. Ни капиталов, ни поместья. Эта работа для меня не забава. Это мой хлеб с маслом. И когда мне отдают приказ, я его выполняю. Независимо от того, нравится мне это или нет.
– А если бы Стинхерст был убийцей? Если бы я закрыл дело, не произведя ареста?
– Но ты же этого не сделал, верно? Я положился на Хейверс, чтобы она этого не допустила. И я доверял тебе. Я знал, что твое чутье в конце концов выведет тебя на убийцу.
– Но они этого не знали, – сказал Линли. Эти слова стоили ему хорошей порции гордости, и он спросил себя, почему его так задело то, что он оказался таким глупцом.
Уэбберли посмотрел на него приницательным взглядом.
Когда он заговорил, его голос звучал уже по-доброму, с полным пониманием.
– Поэтому-то ты и бросил удостоверение, да, сынок? Не из-за меня и не из-за Стинхерста. И не потому, что какие-то шишки посчитали тебя за человека, которого можно использовать в своих целях. Ты бросил его, потому что сам совершил ошибку. Не смог быть объективным в расследовании, верно? Гонялся не за тем человеком. Вот так-то. Добро пожаловать в наш клуб, инспектор. Вы больше не идеальны.
Уэбберли взял удостоверение, повертел его в руках. Потом без церемоний сунул его в нагрудный карман Линли.
– Мне жаль, что произошел этот случай со Стинхерстом, – сказал он. – Не могу обещать, что подобного не повторится. Но если повторится, полагаю, вам больше не понадобится сержант Хейверс, чтобы вы не забывали, что вы прежде всего полицейский, не пэр, черт возьми. – Он повернулся к своему столу и обвел взглядом завалы бумаг. – Вам положены выходные, Линли. Так что возьмите их. Отпускаю вас до вторника. – И затем, посмотрев Линли в глаза, очень тихо добавил: – Надо научиться прощать себя – это часть нашей работы, мой мальчик. И это единственная часть, в которой полный успех попросту исключен.
Выезжая по пандусу из подземного гаража на Бродуэй, он услышал приглушенный крик. Нажав на тормоза, он глянул в сторону станции метро «Сент-Джеймс-парк» и увидел среди пешеходов Джереми Винни: тот шел размашистым шагом, и полы его пальто хлопали вокруг колен, как крылья нескладной птицы. Он приближался, размахивая блокнотом на спиральке. Исписанные страницы трепетали на ветру. Линли опустил стекло, когда Винни подошел к машине.