Разговорчивый покойник. Мистерия в духе Эдгара А. По - Шехтер Гарольд (читать книги бесплатно полностью TXT) 📗
– Думаю, что это самый страшный человек, который когда-либо жил на земле, и он не заслуживает никакого милосердия! – воскликнула она, имея в виду дагеротиписта. – И все же не понимаю, отчего мистер Ватти так ненавидит его. Мистер Ватти говорил что-то насчет того, чтобы «вернуть ее к жизни» и что мистер Баллингер солгал ему. Что все это значит, мистер По?
Хотя мне совсем не хотелось лгать своей маленькой спутнице, я не собирался описывать ужасы, с которыми столкнулся в доме Ватти, негоже было рассказывать обо всех этих мерзостях невинной девочке. Поэтому я ответил так:
– Как тебе известно, мистер Ватти так никогда и не оправился после безвременной смерти своей любимой жены Присциллы. Он до сих пор питает безумную надежду, что однажды она вернется к нему. Мистер Баллингер, играя на отчаянии бедняги, продал ему за крупную сумму мазь, которая якобы должна была воскресить его суженую.
– Ну и ну! – воскликнула девочка.
– Но скажи, Луи, – спросил я, желая как можно скорее сменить тему. – Как тебе удалось освободиться от своих пут? Сам я был так крепко привязан к креслу, что не мог пошевелить ни рукой, ни ногой.
За это спасибо вам, мистер По, – ответила девочка. – Помните представление в музее мистера Кимболла? Вы с Вирджинией сидели прямо за нами и, когда профессор Пауэлл показывал свой фокус с гробом, рассказали ей, как ему удалось выбраться, напрягая руки и ноги, когда его связывали, а затем, расслабившись, выпутаться из веревок. Признаюсь, я страшно разозлилась на вас тогда, из-за того что вы разрушили волшебство, что только доказывает, что никогда не знаешь, где найдешь, а где потеряешь, как всегда говорит мамуля.
– Да, это верно, – откликнулся я, – и в этом один из парадоксов человеческого существования: порой несчастливые, даже трагические события по прошествии длительного времени могут неожиданно принести благие плоды.
Обычно быстрая прогулка по Лексингтон-роуд от жилища доктора Фаррагута до усадьбы Элкоттов занимала всего несколько минут. Однако ноги мои так затекли и болели, что я еле переставлял их. Прошло уже минут двадцать, а мы все еще не добрались до места.
К тому времени Луи наконец приумолкла. И в этот момент, когда мы подходили к спуску, до нашего слуха донесся стук лошадиных копыт. Через мгновение показались трое всадников, скакавших рысцой.
Едва завидев эту троицу, мы остановились посреди дороги и громко крикнули:
– Эй!
– Ей-богу, это они! – крикнул первый из всадников, по низкому, зычному голосу которого я сразу признал в нем своего старого приятеля Барнума.
Пришпорив скакунов, троица галопом домчалась до нас и быстро спешилась. Как я уже говорил, одним из мужчин оказался галерейщик. Вторым – Генри Торо. Последним – незнакомец с необъятным пузом, пышнейшими бакенбардами и заткнутым за пояс огромным пистолетом. При виде этого оружия я сделал безошибочный вывод, что передо мной шериф Дрисколл.
– Мистер Торо! – крикнула Луи и, одним прыжком оказавшись возле него, обняла друга семьи, что чрезвычайно щепетильный трансценденталист воспринял крайне нервозно. Он несколько попятился, высвобождая руки, словно не зная, куда их девать. Наконец ему это удалось, и он радостно хлопнул Луи по спине. А затем обратился к ней уже совсем тепло, без тени смущения.
– Я так рад, что они не причинили тебе вреда, Луиза, – сказал он. – Вид выпи, парящей над конкордовским лугом в сумерки, не доставил бы мне большего удовольствия.
– Господи помилуй, до чего же приятно, нет, мне чертовски приятно тебя видеть, дружище! – вскочил Барнум, хватая мою руку двумя и пламенно ее пожимая. – Я просто места себе не находил из-за тебя и девочки, да и все тоже! Во всем городке такой переполох! Повсюду поисковые партии. – Затем он в двух словах объяснил, что произошло, после того как ты с ним расстались.
Когда Луи не вернулась из дома, мать отправилась искать ее. Дикий беспорядок в комнатах не оставлял сомнений, что случилось что-то скверное. Когда же Барнум заявил, что Герберт Баллингер несомненно жив и разгуливает по окрестностям, последовало всеобщее смятение. Торо немедля отправился в город, чтобы предупредить шерифа Дрисколла. Однако последнего не оказалось ни дома, ни в тюрьме. В конце концов его обнаружили у соседа, Стэкпоула, такого же холостяка, как и он сам, с которым он часто делил вечернюю трапезу, за которой следовали сигара, стакан сидра и приятельская партия в шашки. Хотя Дрисколл немедленно подключился к действиям, прошло еще около получаса, прежде чем удалось набрать достаточное число людей в поисковые группы.
– Уверен, что сейчас каждый мужчина в городе, если он только не инвалид, прочесывает местность. Женское население тоже. А мы трое как раз направлялись к доку Фаррагуту, – сказал Барнум в завершение своей истории.
– Вы найдете там следы чудовищной резни, – мрачно ответил я.
– Что вы сказали? – воскликнул шериф Дрисколл. – Резни?
Трое мужчин, время от времени издавая изумленные и потрясенные возгласы, завороженно слушали мой рассказ обо всем приключившемся с Луи и мною. Я открыл им страшную правду о докторе Фаррагуте, объяснил его чудовищные медицинские убеждения, вкратце рассказал о долгом преступном сообщничестве с помешавшимся на смерти безумцем Гербертом Баллингером и описал отвратительную судьбу, ожидавшую нас с Луи. Затем я поведал о неожиданном появлении Питера Ватти и актах насилия, учиненных им в порыве мстительной ярости, направленной на дагеротиписта, который – сказал я – обманул его самым непростительным образом. Разумеется, я ничего не сказал о трупе, с которым Ватти продолжал делить супружеское ложе, – чтобы пощадить не только чувства Луи Элкотт, но и Генри Торо, безнадежно влюбленного, как то известно читателю, в Присциллу Робинсон.
Именно Торо первым нарушил затянувшееся, ошеломленное молчание, последовавшее за моим монологом.
– Мудрость великих поэтов всегда неподдельна и озаряет все вокруг, подобно встающему на заре солнцу, – заметил он. – Я никогда не знал более любезного и приятного человека, чем Эразм Фаррагут. Но, как сказал Шекспир: «Так можно расточать улыбки без конца и быть в душе злодеем».
– Да, – сказала Луи, – улыбки и дурацкие шутки тоже.
– Так вот, значит, что случилось с пропавшей кожей и внутренностями этой барышни Бикфорд, – сказал Барнум каким-то особенно задумчивым голосом, словно размышляя вслух.
– Простите, вы сказали, что Питер Ватти убил обоих? – вмешался шериф Дрисколл.
– Доктору Фаррагуту выстрел пришелся в грудь, – подтвердил я. – Мы видели его бездыханное тело, когда убегали из дома. Что касается Баллингера, то мы предпочли не становиться свидетелями его смерти. И все же почти не приходится сомневаться, что его тоже прикончили в припадке ярости, сколь бы косвенной ни была улика, на которой основан этот вывод.
– Некоторые косвенные улики производят крайне сильное впечатление – так, словно вы обнаружили форель в кувшине с молоком, – сказал Торо.
– Никогда бы не поверил, что Питер Ватти убийца, у него бы мозгов на это не хватило, – сказал шериф Дрисколл, надувая щеки, а затем шумной струей выпуская воздух сквозь плотно поджатые губы. – Ладно, пойду посмотрю, может, он где-нибудь у дока Фаррагута затаился. А вам, джентльмены, советовал бы поехать домой с девочкой. Возможно, возникнут кое-какие проблемы, и мне не хотелось бы, чтобы еще кого-нибудь ранили.
Чепуха, дружище, – сказал Барнум. – Даже и думать не смейте – выбросьте это из головы! Неужто вы думаете, что Ф. Т. Барнум подожмет хвост, как только почует опасность? Да я в свое время таких головорезов тысячами видел и даже глазом не моргнул!
– Я тоже поеду с вами обратно в дом мистера Фаррагута, – сказал я. – Мотивы кровавого неистовства мистера Ватти знакомы мне, что может оказаться полезным при задержании.
– Пошли, Луиза, – сказал Торо. – Я отведу тебя домой. – Затем, повернувшись ко мне, добавил: – Можете взять мою лошадь, По. Мы пойдем пешком. Отсюда до Хиллсайда – два шага, если знаешь дорогу через лес.
