Вилла «Белый конь» - Кристи Агата (книги бесплатно без регистрации полные .TXT) 📗

– Блестяще играет, – сказала Гермия. – Сцена с врачевателем, после того как он ходит во сне... «Неужто не поможешь ты утратившему разум?» Он выявил то, что мне никогда не приходило в голову, ведь это приказ врачевателю убить жену. И ясно, что жену он любит. Филдинг раскрыл борьбу между страхом и любовью в душе своего героя. А реплика: «И после – суждено тебе погибнуть» – поразила меня до глубины души. Как никогда.

– Шекспира ожидали бы некоторые сюрпризы, доведись ему увидеть, как играют его пьесы нынче, – иронически заметил я.

– На мой взгляд, нынешние режиссеры немало потрудились, искореняя истинный дух его творчества.

– Обычное удивление автора от трактовки его пьесы постановщиком, – тихо проговорила Гермия.

– А Шекспира вроде написал какой-то Бэкон? [16] – осведомилась Вьюнок.

– Эта теория давно устарела, – добродушно ответил Дэвид. – А что, кстати, известно тебе о Бэконе?

– Он изобрел порох, – победоносно возвестила его подружка.

Дэвид посмотрел на нас с Гермией.

– Вам ясно, почему я люблю эту девушку? – спросил он. – Ее познания так оригинальны. Не Роджер [17], любовь моя, а Фрэнсис.

– Любопытно, что Филдинг играет и Третьего Убийцу. Кто-нибудь до него играл?

– Кажется, да, – сказал Дэвид. – Как в ту пору было удобно – приглашаешь, если требует дело, первого попавшегося убийцу. Вот бы сейчас так!

– И сейчас такое бывает, – возразила Гермия. – Гангстеры. Киллеры, или как их там еще называют. Чикаго и тому подобное.

– Верно, – согласился Дэвид. – Но я имел в виду не гангстеров, рэкетиров или баронов преступного мира, а простых, обычных людей, которым нужно избавиться от кого-то нежелательного. Деловой соперник, скажем; или тетушка Эмили – так богата и чересчур зажилась на этом свете. Или муж-простофиля под ногами путается. Воображаете, как просто – звоните в «Хэрродс» [18] и заказываете: «Пришлите, пожалуйста, двух убийц поопытнее».

Мы все снова рассмеялись.

– А разве нельзя каким-то образом подстроить убийство? – спросила Вьюнок.

Мы повернулись к ней.

– Что ты имеешь в виду, Вьюночек? – поинтересовался Дэвид.

– Ну, в общем, кто захочет, может это устроить... Ну, простые, обыкновенные люди вроде нас, как ты говоришь. Только, кажется, это очень дорого.

В больших синих глазах была непритворная наивность, губы полуоткрыты.

– О чем ты? – Дэвид с любопытством взглянул на нее.

Вьюнок заметно растерялась:

– Ах, ну... я напутала. Я имела в виду белого коня. И все такое.

– Белого коня? Какого еще белого коня?

Вьюнок покраснела и опустила взор:

– Наверное, я наболтала глупостей. Просто при мне об этом говорили, а я не так поняла.

– Отведай-ка лучше этой дивной шарлотки, – ласково предложил Дэвид.

2

В жизни иногда случаются престранные вещи – услышишь неожиданно что-нибудь, и вдруг через день снова тебе кто-то говорит то же самое. Со мной такое произошло на следующее утро.

У меня зазвонил телефон, и я снял трубку. Послышался судорожный вздох, затем прерывающийся голос произнес с вызовом:

– Я подумала об этом, и я приеду.

Я сделал бесплодную попытку разобраться, в чем дело, и, надеясь выиграть время, спросил:

– Прекрасно, но с кем имею... э-э... честь?

– В конце концов, – продолжал голос, – молния дважды не ударяет в одно и то же место.

– Вы правильно набрали номер?

– Конечно. Это Марк Истербрук?

– Ясно, – догадался я. – Миссис Оливер.

В трубке с удивлением произнесли:

– Вы не узнали меня? Мне и в голову не пришло. Марк, я насчет этого благотворительного праздника. Я поеду и буду надписывать там книжки, если Роуда уж так хочет.

– Очень мило с вашей стороны. Они вас примут у себя.

– Обеда, надеюсь, они не устраивают? – спросила миссис Оливер с опаской. – Сами знаете, как это бывает, – продолжала она. – Все подходят с вопросом, не пишу ли я сейчас что-нибудь новенькое, будто не видят – я пью имбирный эль или томатный сок и ничего не пишу. И еще как они любят мои книги – нет слов, слышать приятно, но что на это ответить? Не представляю. Скажешь: «Я очень рада» – избитая фраза вроде «Приятно познакомиться». Кстати, они не потащат меня на выпивку в «Розовую лошадь»?

– Какую «Розовую лошадь»?

– Ну, «Белый конь». Такой паб. Мне в пабах становится худо.

– А что собой представляет «Белый конь»?

– Да там какой-то паб, разве он не так называется? Или «Розовый конь»? А может, это где-то еще. Или я его просто выдумала. Я выдумываю кучу вещей.

– Как поживает какаду? – осведомился я.

– Какаду? – недоуменно откликнулась миссис Оливер.

– А мяч для крикета?

– Ну, знаете ли, – с достоинством проговорила миссис Оливер. – Вы, наверное, с ума сошли, или с похмелья, или еще что. Розовые кони, какаду, крикет...

Она в сердцах бросила трубку.

Я все еще раздумывал о «Белом коне» и о том, что я о нем услышал сегодня снова, когда опять раздался телефонный звонок.

На этот раз звонил мистер Сомс Уайт, известный стряпчий, который напомнил мне, что по завещанию моей крестной, леди Хескет-Дюбуа, я могу выбрать три картины из ее коллекции.

– Ничего особенно ценного, конечно, нет, – сказал мистер Сомс Уайт присущим ему меланхоличным тоном. – Но, насколько мне известно, вы говорили, что вам очень нравятся некоторые картины покойной.

– У нее были прелестные акварели, индийские пейзажи.

– Совершенно верно. Завещание утверждено, я – один из душеприказчиков, – отвечал мистер Сомс Уайт. – Подготавливается распродажа имущества, и не могли бы вы сейчас приехать на Элсмер-сквер...

– Сейчас буду, – сказал я.

Работать в это утро все равно не удавалось.

3

С тремя акварелями под мышкой я выходил из дома на Элсмер-сквер и столкнулся нос к носу с каким-то человеком, поднимавшимся по ступеням к двери. Я извинился, он, в свою очередь, извинился тоже, и я уже было подозвал проезжавшее мимо такси, как вдруг что-то меня остановило – я быстро обернулся и спросил:

– Это вы, Корриган?

– Да... а вы... вы – Марк Истербрук?

Джим Корриган и я были приятелями, когда учились в Оксфорде, но мы не виделись уже лет пятнадцать.

– Не узнал вас сначала, хотя лицо показалось знакомым, – сказал Корриган. – Читаю время от времени ваши статьи, они мне нравятся.

– А вы что поделываете? Занимаетесь научной работой? Помнится, у вас была тема?

Корриган вздохнул:

– Не вышло. На это нужно много денег, самостоятельно не организуешь. Нужен либо спонсор-миллионер, либо какой-нибудь фонд.

– Тема была, если не ошибаюсь, печеночные паразиты?

– Ну и память! Нет, я от этого отказался. Свойства выделений желез внутренней секреции – вот что меня интересует сегодня. Особые железы, они вряд ли вам известны. Связаны с селезенкой. На первый взгляд совершенно бесполезный орган.

Он говорил увлеченно, как настоящий исследователь.

– Так в чем же тогда смысл?

– Понимаете, – виновато признался Корриган, – у меня есть теория, что они влияют на поведение человека. Грубо говоря, они как тормозная жидкость. Без нее тормоза не работают. Недостаточное количество подобных гормонов может – я подчеркиваю, может – сделать человека преступником.

Я даже присвистнул.

– А как насчет первородного греха?

– Вот именно! – откликнулся доктор Корриган. – Священникам домыслы такого рода не по нраву, верно? К сожалению, моей теорией никого не удалось заинтересовать. И я теперь судебный хирург. Увлекательное дело. Встречаются занятные криминальные типы. Не стану утомлять вас профессиональной болтовней, но не хотите ли разделить со мной ленч?

– Охотно. Однако вы вроде бы направлялись в этот дом? Там никого нет, кроме сторожа.