Лучше умереть! - де Монтепен Ксавье (книги регистрация онлайн .txt) 📗
— Судя по всему, тут действовал грабитель, — сказал комиссар. — Несомненно, тот человек, что на ваших глазах скрылся, и есть убийца. Пытаться преследовать его в такой тьме нет смысла. Так что поиски мы начнем завтра.
Доктор тем временем опустился на колени возле девушки и в свете фонарей, которые держали жандармы, внимательно осмотрел рану.
— Ну что, доктор? — спросил комиссар.
— Ранение тяжелое, но, полагаю, есть надежда, что не смертельное. Косточки корсета помешали убийце. Легкие, я думаю, не задеты…
— А это что такое? — произнес комиссар, заметив, что на земле в свете фонарей блестит что-то металлическое; затем он наклонился и поднял заинтересовавший его предмет.
— Кусок лезвия того ножа, которым орудовал убийца… Когда он пытался нанести удар вторично, лезвие наткнулось на металлическую пластинку корсета и, как видите, сломалось — вот здесь.
Доктор продемонстрировал след ножа на корсетной планке в том месте, где был нанесен второй удар.
— Начать расследование сию минуту никак невозможно. Что будем делать, доктор?
— Необходимо со всей возможной осторожностью перенести эту девочку в более подходящее место…
— Ее отнесут ко мне домой, — заявил комиссар. — У меня есть свободная комната, а эта славная женщина будет ухаживать за ней.
— Конечно же, я ни на шаг от нее не отойду! — воскликнула Жанна.
Люси — она все еще лежала без чувств — с предельной осторожностью положили на носилки и понесли в Буа-Коломб. Мрачная процессия довольно скоро оказалась возле симпатичного особняка, стоящего в глубине большого сада, — в этом доме девушке был предоставлен временный приют. Жена комиссара и ее служанка поспешно приготовили постель. Как только Люси уложили, доктор прозондировал рану, убедился, что нисколько не ошибся, полагая, что она не смертельна, и приступил к перевязке. Комиссар с бригадиром тем временем осмотрели одежду.
— Действительно, девочку пытался убить какой-то грабитель, — сказал бригадир, — карманы платья вывернуты наизнанку, да и на поясе что-то оторвано; вероятно, там висела какая-то ценная вещь.
— Часы, сударь… — подсказала разносчица хлеба. — Она всегда вешала их на пояс, когда выходила из дома.
Представители закона приступили к составлению подробного протокола, потом — около трех часов ночи — разошлись, оставив мамашу Лизон возле так и не пришедшей в сознание девушки.
Овид Соливо добежал до Парижской дороги и со всех ног бросился в Курбвуа. Он без труда нашел ту маленькую дверку, через которую ушел с завода. Инженер — он был так взволнован, что весь дрожал, — быстро впустил Овида и едва слышно спросил:
— Ну что?
— Порядок… Нам осталось лишь вернуться в Париж. Люсьен Лабру теперь — соломенный вдовец. И другого выхода, кроме как жениться на твоей дочери, у него нет…
Заперев дверку, они направились в кабинет инженера. Там Соливо поспешил переодеться. Сняв с себя крестьянскую одежду, он запер ее в чемодан, а украденные у Люси часы и кошелек сунул в карман.
— Я готов, — произнес он, взяв чемодан.
Жак Гаро погасил в кабинете свет и направился к выходу; дижонец последовал за ним. Карета действительно ждала на набережной. Мужчины сели в нее.
— Куда тебя отвезти? — спросил инженер «братца».
— На бульвар Батиньоль. Оттуда мне рукой подать.
Лошадь — большой ирландский рысак — рванула с места в карьер и пулей пролетела до бульвара Батиньоль, где злодеи расстались. Жак Гаро вернулся в особняк.
«Мэри спасена, — думал он. — Нет у нее теперь соперницы. Пройдет совсем немного времени, и Люсьен Лабру падет к ее ногам».
На рассвете комиссар полиции Буа-Коломб с секретарем и жандармами был уже возле рощицы, на том самом месте, где Овид Соливо напал на Люси. Тщательный осмотр места преступления показал, что убийца, поджидая жертву, залег в рощице — след его тела был ясно виден. Потом следственная группа вернулась в Буа-Коломб.
В изголовье больной сидел доктор: после долгих часов забытья девушка вот-вот должна была очнуться. Открыв глаза, Люси невидяще огляделась, затем в ее взоре промелькнуло беспокойство. Но тут она заметила мамашу Лизон и чуть было не вскрикнула от радости — боль, причиняемая раной, помешала ей сделать это. Жанна склонилась к ней.
— Узнаете меня, миленькая? — спросила она.
— Да, — слабым голосом ответила Люси. — Где я?
— В Буа-Коломб, в доме комиссара полиции…
Услышав это, Люси сразу же вспомнила о том, что произошло накануне вечером. Настал черед комиссара; подойдя поближе, он сказал:
— Вы были ранены, барышня, и я счел своим долгом дать вам приют в моем доме.
— Да… да… помню… — прошептала Люси. — Я отнесла в Гаренн бальное платье… И возвращалась вдоль железной дороги в Буа-Коломб, чтобы сесть там на парижский поезд. Вдруг посреди дороги возник какой-то человек и ударил меня… Дальше — сплошной мрак, и вот теперь я оказалась здесь.
— Вы видели лицо человека, напавшего на вас? — спросил комиссар.
— Нет, сударь… было слишком темно.
— У вас были с собой часы, так? Золотые, с цепочкой.
— Да, сударь… были.
— И кошелек?
— Да.
— А что в нем?
— Франков тридцать и обратный билет в Париж.
— По всей вероятности, убить вас пытался какой-то грабитель. На часах обычно бывает номер. Вы знаете номер своих часов?
— Нет, сударь.
— Где вы их купили?
— Мне их подарили, но я знаю, где они были куплены: в часовом магазине на углу улицы Сент-Антуан и тупика Гемене.
Комиссар записал адрес.
— Будет ли нескромно с моей стороны спросить имя того лица, кто купил часы?
— Нисколько, сударь. Их купил мне мой будущий муж, господин Люсьен Лабру.
— Преступник, конечно же, попытается продать украденные часы. Узнав их номер, мы наверняка выйдем на его след.
— Я, наверное, ранена тяжело, — сказала Люси, — потому что чувствую себя очень плохо.
— Да, дитя, — произнес врач, — вряд ли вы можете чувствовать себя хорошо. Рана довольно глубокая, но уверяю вас: никакой опасности для жизни она не представляет; более того, вылечим мы ее очень быстро. Вам повезло: эта славная женщина, ваша соседка, шла по той самой дороге, где на вас напал убийца. Если бы не она, вы бы уже были мертвы; не от раны — от потери крови.
— Лизон, хорошая моя… — сказала Люси, протягивая руки к разносчице хлеба.
Жанна горячо прижала девушку к своей груди.
— И давно я здесь?
— С прошлой ночи.
— И мне никак нельзя вернуться домой?
Комиссар вопросительно посмотрел на доктора.
— После того как я сделаю вам более основательную перевязку, вы, полагаю, совершенно спокойно сможете сделать это; но никак не раньше сегодняшнего вечера.
— Мамаша Лизон, вы ведь останетесь со мной, правда? — спросила Люси.
— Да, миленькая… Я только хотела бы съездить на улицу Дофина, чтобы предупредить хозяина и посмотреть, как там дела. Я постараюсь не задерживаться.
— И правда, мамаша Лизон, нужно ведь предупредить… Езжайте… И скорее возвращайтесь.
— Ни о чем не беспокойтесь, дитя мое, — сказал комиссар. — В одиночестве мы вас не бросим. Пока этой госпожи не будет, с вами посидит моя жена.
— Спасибо, сударь, вы очень добры.
Разносчица хлеба еще раз поцеловала Люси и поспешила на станцию. Оказалось, что на улице Дофина ее ждал жестокий удар. Ставни лавки были закрыты, а на прикрепленном к витрине листке написано: закрыто в связи с кончиной владелицы.
Глубокая печаль охватила Жанну; она прошла в помещение за лавкой и застала там госпожу Лебель, ее зятя и служанку. Все трое плакали.
— Все кончено, мамаша Лизон, — прерывающимся голосом сказал Лебре, — моя бедная жена умерла…
Со слезами на глазах разносчица хлеба прошептала:
— Простите меня, сударь, что не вернулась вчера вовремя…
— Теща объяснила, почему вас с ней не было, так что никто на вас не в обиде; моя несчастная жена перед смертью спрашивала о вас. Проститься, наверное, хотела. Она очень любила вас. И я не собираюсь с вами расставаться; вы будете и дальше работать здесь, как это было при жизни покойницы…
