Мастера детектива. Выпуск 1 - Кристи Агата (книги хорошего качества txt) 📗
То ли от усталости, то ли понемногу начинал уже Смайли стареть, но его вдруг охватил порыв жалости к Роуду — так дети жалеют нищих, а родители — детей. Роуд из всех сил старался: выучил язык Карна, одевался надлежащим образом, даже, насколько мог, мыслил надлежащими мыслями — и остался безнадежно на отшибе, безнадежно одинок.
Эльса Бримли пошла в кулинарию на Кингс–роуд за супом и яйцами, а Смайли зажег в гостиной газовый камин, налил виски с содовой себе и Роуду, и тот молча выпил глоточками.
— Я не мог не рассказать кому–то, — сказал Роуд, помолчав. — И подумал — хорошо бы вам. Притом я не хотел, чтобы вы печатали некролог. Слишком уж многие знали.
— А многие ли были действительно в курсе дела?
— Думаю, только те, кому она успела насолить. Человек двенадцать, думаю. И мастер Кардью, конечно. Она была ужасно хитрая. Сплетни передавала нечасто. Знала в точности, насколько далеко могла заходить. По–настоящему знали только те, к кому она подобрала ключи. И Д'Арси — да, и Феликс Д'Арси, он знал. С ним у нее что–то было особое, о чем она мне никогда не рассказывала. Вечерами, случалось, накинет шаль и шмыг из дому — возбужденная вся, точно на званый вечер. В поздний, причем, бывало, час — в одиннадцать, двенадцать ночи. Я уж и не спрашивал, куда, — расспросы ей только форсу придавали. Но сама иногда покивает головой мне так лукаво и скажет: «Ты не знаешь, Стэн, а Д'Арси знает. Знает, да никому сказать не может». И опять засмеется с таинственным видом, и была такова.
Смайли долго молчал, глядя на Роуда и думая. Потом спросил вдруг:
— Вы не знаете, какая у Стеллы была группа крови?
— У меня, я знаю, В. Я в Брэнксоме был донором. А у нее другая.
— Откуда вам это известно?
— Ей делали анализ еще до замужества. У нее раньше было малокровие. Я помню только, что группа другая. Возможно, А. Точно не помню. А что?
— Как донор вы где зарегистрированы?
— В Норс–Пульском центре переливания крови.
— Там смогут это подтвердить? В списках вы там еще числитесь?
— Думаю, что да.
С парадного позвонили. Это вернулась с покупками Эльса Бримли. Она занялась делом в кухне, а Роуд и Смайли снова сели в тепле и уюте гостиной.
— Вот еще о чем мне расскажите, — заговорил Смайли, — о вечере, когда произошло убийство. Как вышло, что портфель остался у Филдинга? По рассеянности вашей?
— Собственно говоря, нет. Я дежурил по церкви в тот вечер, и мы со Стеллой пришли к Фшщингу порознь — она раньше меня, и Филдинг, по–моему, отдал ей сразу же портфель, чтоб не забыть. Он упомянул об этом за столом. Стелла положила портфель в холле, рядом со своим пальто. Небольшой такой — дюймов восемнадцать на двенадцать. Я поклясться могбы, что он был у нее в руках, когда мы в холле прощались — но, видно, мне померещилось. И только когда мы пришли домой, она спросила меня, куда я дел портфель?
— Она — вас?
— Да. И заскандалила, заупрекала, что должна все помнить за меня. Мне не слишком–то хотелось возвращаться к Филдингу, я мог бы сказать ему по телефону, что заберу портфель с утра пораньше, но Стелла и слушать не желала. Настояла, чтобы я пошел. Я не стал рассказывать полиции об этом — малодостойно, думаю, упоминать все эти наши перебранки.
Смайли кивнул.
— Вернувшись к Филдингу, вы позвонили входя?
— Да. Там парадная дверь, а за ней внутри стеклянная створчатая — от сквозняков. Парадная была еще не заперта, в холле свет горел. Я позвонил и взял у Филдинга портфель.
Они уже поужинали, когда наверху затрещал телефон.
— Говорит Ригби. Мистер Смайли, я получил результаты экспертизы. Они слегка смущают.
— Начнем с экзаменационной работы — она не согласуется с показанием?
— Да, не соответствует. Здешние эксперты заключили, что все слова и цифры написаны одной и той же шариковой ручкой. Насчет схем они не так уверены, но говорят, что надписи на всех схемах написаны тем же почерком, что и остальная работа.
— И выходит, все писал сам Перкинс все–таки?
— Да. Я привез им для сравнения другие образцы его почерка. Они тютелька в тютельку сходятся с экзаменационной работой. Филдинг тут приложить руку не мог.
— Так. А относительно одежды? И на ней ничего не нашли?
— Следы крови, только и всего. На плаще никаких отпе чатков.
— Кстати, группа крови у нее была какая?
— Группа А.
Смайли присел на край кровати. Прижав трубку к уху, он принялся тихо в нее говорить. Через десять минут он медленно сошел в гостиную. Охота его близилась к концу, зверь загнан. Остается его прикончить — и Смайли уже заранее от этого мутило.
Почти час еще прошел, прежде чем приехал Ригби.
Глава 20
КАК МУСОР ПО РЕКЕ…
Мост Альберта был, как всегда, нелеп — костлявая сталь, восходящая готическими заострениями к терпеливому лондонскому небу; под мостом покорно ползет в низовой туман Темза, грязня причалы Бэттерси.
Туман густ. Смайли глядит, как плывущий по реке древесина: а сор, уходя в туман, сперва белеет, а затем, точно втянутый вверх, растворяется, исчезает.
Вот так оно кончится, когда в такое же гнилое утро скулящего убийцу вытащат из камеры и накинут на шею пеньковую петлю. И хватит ли у Смайли духу вспомнить нынешнее утро два месяца спустя — когда за окном рассветет и раздастся урочный бой часов, — когда человека со сломанной на виселице шеей сплавят в небытие, как мусор по реке.
Смайли пошел вдоль Бомонт–стрит по направлению к Кингс–роуд. Электрофургон молочника шумно проехал мимо. Позавтракать сейчас в кафе, затем в такси отправиться на Керзон–стрит и заказать вино к обеду. Выбрать марку получше. Чтобы Филдингу понравилось.
Филдинготпил, закрыв глаза, прижав слегка к груди левую руку.
— Божественно, — проговорил он, — дивно!
И сидящая напротив Эльса Бримли мягко улыбнулась.
— Как вы будете коротать дни, мистер Филдинг, когда выйдете в отставку? — спросила она. — Франкенвейн попивать?
Держа бокал по–прежнему у губ, Филдинг уставил глаза на горящие свечи. Серебро хорошее, лучше, чем у него. Странно, что обедают лишь втроем.
— На покой удалюсь, — ответил он запоздало. — Я сделал недавно открытие.
— Какое?
— Что играл перед пустым залом. Но успокоительно зато теперь думать, что никто не вспомнит, как ты переврал слова роли или пропустил свой выход. Стольким ведь из нас приходится терпеливо дожидаться, пока перемрут былые наши зрители. А я — пройдет семестр–другой, и кто в Карне вспомнит, как бездарно распорядился я своей жизнью? Но, по тщеславию своему, я лишь недавно понял это. — И, опустив бокал на стол перед собой, он неожиданно улыбнулся Эльсе Бримли. — Вот о каком покое говорю я. Исчезнуть из всякой памяти, кроме своей собственной, доживать мирским монахом, благополучно всеми позабытым.
Смайли подлил ему вина.
— Мисс Бримли хорошо знала вашего брата Адриана. Во время войны мы все работали в одном отделе, — сказал Смай ли. — Она некоторое время была у Адриана секретаршей. Верно, Брим?
— Достойные уходят, а недостойные удручающе долговечны, — изрек Филдинг. — Прямой конфуз для самих же недостойных. — Он вздохнул легоньким сытым вздохом. — Момент истины среди обильных яств! Прозрение на переломе от третьего блюда к десерту. — И все засмеялись. Затем помолчали. Смайли поставил свой бокал и сказал:
— Та история, что вы мне рассказали во вторник, когда я был у вас…
— Ну–с? — буркнул Филдинг.
— Насчет того, что вы за Тима Перкинса дописали… вынули его работу из портфеля и вписали…
— Да–с?
— Это неправда. — Филдинг и бровью не повел, точно речь шла о погоде. — По заключению экспертов, это не так. Все написано одной рукой… рукой Перкинса. Если кто и дописывал, то сам мальчик.
Последовало длинное молчание. Филдинг пожал плечами.
— Помилуйте, дорогой мой, разве можно принимать их заключения на веру? Эти люди ведь полнейшие кретины.
— Разумеется, это может ничего такого и не означать. То есть вы могли ведь солгать ради мальчика, в защиту его чести, так сказать. Верна ли будет эта трактовка?
