Искатель. 1961-1991. Выпуск 1 - Сименон Жорж (книги бесплатно .txt) 📗
Как-то после полудня мы сидели за столиком Фуллера и пили кофе. Вошел Скэнлон. Заметив нас и поприветствовав, он уселся за наш столик. Затем заказал кофе, вытащил свою сигару, как обычно, откусил кончик и сказал с задумчивым видом:
— Знаете, что я вам скажу? Мне всегда хотелось быть свидетелем у кого-нибудь на свадьбе. Но, сам не знаю почему, как-то все не получалось. Так вот, если у вас еще нет никого на примете…
Глаза Барбары весело заблестели.
— Было бы просто здорово, не правда ли, Джон?
— Разумеется, — согласился я. — Потрясающе.
— Право, не думал, что вы так легко согласитесь!
Скэнлон чиркнул спичкой и стал раскуривать сигару.
— Знаете, даже настроился прибегнуть к шантажу…
— К шантажу? Какому шантажу? — спросила с невинным видом Барбара.
— Шантажу невесты.
Шериф дунул на спичку, молча повертел ее пальцами, внимательно разглядывая.
— Я тут как-то между делами порылся в судебном законодательстве. Меня заинтересовали такие, понимаете ли, моменты: укрывание от властей преступника, помехи, чинимые отправлению правосудия, и шантаж в отношении представителя полиции. Заметьте, что ничего из этого набора мной в ход не пущено. Но если бы вынудили обстоятельства…
— Нет, разумеется, нет! — рассмеялась Барбара.
— Прежде всего я имею в виду тот способ, которым вы побудили Джона сложить оружие и выйти на свет божий.
— Честное слово, — скромно опустила глаза Барбара, — я старалась, как могла!
Перевод Л. Корнеев
Жорж Сименон
ОТПУСК МЕГРЭ
ГЛАВА I
Ты их знаешь? — вполголоса спросила мадам Мегрэ мужа, резко обернувшегося вслед проходящей парочке. Прохожий, маленький кругленький коротышка, тоже оглянулся, растерянно улыбаясь. Казалось, он раздумывает не вернуться ли и пожать руку комиссару? Его спутницей была невысокая пухленькая толстушка. Почему то Мегрэ решил, что она бельгийка, быть может, из за светлой кожи и выпуклых, навыкате голубых глаз.
Они встречались здесь уже раз пять. Нахмурив брови, комиссар тщетно рылся в памяти. Где встречал он этого типа и его жену, похожую на раскрашенную марципановую фигурку?
С минуты на минуту в музыкальном павильоне курортного парка должен был начаться концерт. Музыканты были в пышной униформе и, точно генералы латиноамериканской армии, украшены золочеными галунами, красными эполетами и белыми перевязями на груди.
Сотни железных желтых стульев окружали рядами здание павильона, и почти все они были заняты. После жаркого дня к вечеру посвежело, ветерок колыхал листву, молочного цвета канделябры отбрасывали светлые блики на темную зелень. Отдыхающие двигались медленным шагом, прислушиваясь к звукам музыки Многие шли парами, но немало было и одиночек — мужчин и женщин. Ярко освещенное белое казино, перегруженное скульптурными украшениями по моде 1900 года, казалось, напоминало о давно прошедших временах.
— Она там! — шепнула мадам Мегрэ, движением головы указывая куда-то назад. Для нее это уже превратилось в игру и даже вошло в привычку наблюдать за мужем и догадываться, когда он чем-то заинтересован.
А что еще здесь делать? Они шагали медленно, беспечно поглядывая на деревья, дома, лица прохожих. Они готовы были поклясться, что находятся здесь уже целую вечность, хотя шел всего лишь пятый день их пребывания в Виши. Уже возник определенный распорядок дня, которого они неукоснительно придерживались.
Проходя каждый день в одни и те же часы по аллеям парка и вдоль берегов Аллье, по бульварам, усаженным платанами, по улицам, то шумным, то пустынным, они все время обращали внимание на какие-то лица и силуэты, постепенно ставшие частью их существования.
— Как тебе кажется, она вдова?
Та, которую они называли «дамой в лиловом», так как в ее туалетах всегда присутствовал этот цвет, в этот вечер, видимо, запоздала и нашла место лишь в последних рядах.
Накануне они рассмотрели ее получше. В восемь часов, за час до начала концерта, чета Мегрэ проходила, как обычно, близ музыкального павильона. Все стулья были свободны, кроме одного в первом ряду, где восседала «дама в лиловом». Она ничего не делала, не читала при свете ближайшего фонаря, не вязала, а сидела неподвижно, сложив руки на коленях, глядя прямо перед собой. На ней была белая шляпа, хотя большинство женщин ходили с открытой головой, плечи покрывала прозрачная, тоже белая, шаль, платье было ее излюбленного лилового цвета. Лицо удлиненное, узкое, губы тонкие…
— Должно быть, это старая дева, как по-твоему?
Мегрэ промолчал. Он не вел следствия, не проводил. Дознания, никого не выслеживал. Ничто не заставляло его наблюдать за людьми и пытаться докопаться до истины. Он интересовался порой каким то прохожим, старался отгадать его профессию, семейное положение, образ жизни. Но все это делал совершенно беспричинно, пожалуй, машинально.
«Дама в лиловом» была одной из чех, кого они заметили с самого начала. Определить ее возраст было трудно ей можно было дать и сорок пять, и все пятьдесят пять — годы не оставили на ее внешности заметного следа Сидела ли она, как сейчас, ходила ли, она не заговаривала ни с кем из соседей, не обращала внимания на прохожих и, несомненно, очень удивилась бы, если бы узнала, что Мегрэ без всякой профессиональной необходимости стремится проникнуть в тайну ее личности.
— Пройдем еще один круг?
К этому времени они всегда проходили близ музыкального павильона. В некоторые вечера эта часть парка была совсем пустынной. Они пересекали ее, направляясь к узкой аллее, идущей вдоль улицы со множеством светящихся вывесок. Там помещались отели, рестораны, магазины, кинотеатр, куда они еще не ходили. Другие проделывали тот же путь, что и они, те-м же неспешным шагом Некоторые срезали путь, чтобы скорей попасть в театр, и тогда можно было изредка видеть мужчин в смокингах и дам в вечерних платьях.
Эти люди приезжали сюда из Парижа или из провинции, из Брюсселя, Амстердама, Рима или Филадельфии; они принадлежали к определенным кругам общества со своими правилами, запретами, условностями. Одни были богаты, другие бедны Встречались тяжелобольные и такие, которым необязательно было соблюдать врачебные предписания. Здесь все были связаны между собой, сливаясь в однообразную массу.
Для Мегрэ все это началось самым банальным образом — как-то вечером в гостях у друга доктора Пардона. Мадам Пардон приготовила утку под особым соусом, блюдо, которое обычно ей удавалось на славу и которому Мегрэ всегда отдавал должное.
— Что, невкусно? — забеспокоилась хозяйка, заметив, что он, отведав немного, больше не притронулся к еде.
Пардон всмотрелся в гостя повнимательнее:
— Вам нехорошо?
— Немножко… Ничего, пройдет…
Тем не менее врач заметил, что Мегрэ побледнел и его лоб покрылся капельками пота.
Во время обеда комиссар пригубил стакан вина, но, когда ему предложили к кофе-рюмку старого арманьяка, решительно отказался:
— Нет, благодарю! Только не сегодня! Извините меня!
Несколько позднее Пардон предложил:
— Что, если мы пройдем на минуту в кабинет?
Мегрэ нехотя последовал за ним. Он предвидел, что все равно когда-нибудь придется показаться врачу, но все откладывал это со дня на день.
— Что-нибудь не ладится, Мегрэ?
— Не знаю. Возраст, как видно.
— Пятьдесят два?
— Пятьдесят три… Последнее время было много работы и неприятностей… Никаких сенсационных процессов, ничего потрясающего. С одной стороны, настоящая эпидемия нападений на одиноких женщин. Пресса подняла шумиху, а у меня, как обычно, не хватает людей. С другой стороны, уйма бумаг в связи с реорганизацией Уголовного управления…
— Как у вас с пищеварением?
— Неважно! Случаются, как, например, сегодня, рези в желудке. Чувствую какую-то тяжесть, усталость…
