Красным по белому - Дойл Артур Игнатиус Конан (хорошие книги бесплатные полностью .txt) 📗
— Что вы здесь делали? — спросил он.
Мэрдок вспыхнул.
— Сэр, я подчинен вам в вашей школе. Но мне кажется, я не обязан давать вам отчет в своих личных делах.
После всего пережитого нервы Стэкхерста были натянуты, как струна. При других обстоятельствах он бы сдержался. Теперь же он вышел из себя.
— Ваш ответ, мистер Мэрдок, в настоящих условиях — чистейшая дерзость.
— Не меньшей дерзостью кажется мне ваш вопрос.
— Мне уже не в первый раз приходится терпеть ваши грубости. Сегодняшняя ваша выходка будет последней. Я попрошу вас подыскать себе другое место, и как можно скорее.
— Это вполне соответствует моим желаниям. Сегодня я потерял единственного человека, который как-то скрашивал мне существование у вас в школе.
И Мэрдок решительно зашагал по дороге, а Стэкхерст яростно глядел ему вслед.
— Какой трудный, какой невыносимый человек! — воскликнул он.
Меня больше всего поразило, что мистер Ян Мэрдок воспользовался первым же подвернувшимся предлогом, чтобы сбежать с места преступления. Зародившиеся во мне догадки, до сих пор смутные и неопределенные, становились отчетливее. «Может быть, знакомство с семейством Беллами прольет свет на это дело?» — подумал я. Стэкхерст успокоился, и мы направились к дому.
Мистер Беллами оказался мужчиной средних лет, с огненно-рыжей бородой. Вид у него был очень взволнованный, лицо пылало не меньше бороды.
— Увольте, сэр, я не желаю знать никаких подробностей. И мой сын, — он указал на богатырского сложения молодого человека, с тяжелым, угрюмым лицом, — совершенно согласен со мной, что поведение мистера Макферсона компрометировало Мод. Да, сэр, он ни разу не произнес слова «брак», хотя была переписка, были свидания и много всякого другого, чего никто из нас не одобрял. У Мод нет матери, и мы ее единственные защитники. Мы решили…
Это словоизвержение было внезапно прервано появлением самой девушки. Никто не стал бы отрицать, что она могла, послужить украшением любого общества. И кто бы подумал, что столь редкостной красоты цветок вырастет на такой почве и в подобной атмосфере! Я мало увлекался женщинами, ибо сердце мое всегда было в подчинении у головы, но, глядя на прекрасные тонкие черты, на нежный, свежий цвет лица, типичный для этих краев, я понимал, что ни один молодой человек, увидев ее, не мог бы остаться равнодушным. Такова была девушка, которая теперь стояла перед Гарольдом Стэкхерстом, открыто и решительно глядя ему в глаза.
— Я уже знаю, что Фицрой скончался, — сказала она. — Не бойтесь, я в состоянии выслушать любые подробности.
— Тот ваш джентльмен уже все рассказал нам, — пояснил отец.
— У вас нет никаких оснований замешивать в эту историю мою сестру, — пробурчал молодой человек.
— Это— мое дело, Уильям, — сказала сестра, метнув на него горячий, уничтожающий взгляд. — Будь добр, позволь мне вести себя, как я сочту нужным. Ясно, что совершено страшное преступление. Если я смогу помочь раскрыть убийцу, я хотя бы исполню этим свой долг перед умершим.
Она выслушала краткое сообщение моего спутника сдержанно, с сосредоточенным вниманием, тем доказав, что наряду с красотой она обладала сильным характером. Мод Беллами навсегда запомнится мне как одна из самых красивых и самых достойных женщин. Она, по-видимому, уже знала меня в лицо, потому что сразу же обратилась ко мне.
— Привлеките их к ответу, мистер Холмс, — сказала она. — Кто бы ни был убийца, все мои симпатии и моя помощь на вашей стороне.
Мне показалось, что при этих словах она с вызовом посмотрела на отца и брата.
— Благодарю вас, — сказал я. — Я очень ценю в таких делах женскую интуицию. Но вы сказали «их». Вы думаете, что в этом деле повинен не один человек?
— Я достаточно хорошо знала мистера Макферсона, чтобы утверждать, что он был человеком мужественным и сильным. Один на один с ним никто бы не справился.
— Не могу ли я сказать вам несколько слов с глазу на глаз?
— Говорю тебе, Мод, не вмешивайся ты в эти дела! — раздраженно крикнул отец.
Она беспомощно взглянула на меня.
— Как же мне быть?
— Теперь дело все равно получит огласку, — сказал я, — так что никакой беды не будет, если мы поговорим с вами при всех. Я предпочел бы, конечно, разговор наедине, но раз вашему отцу это неугодно, он может принять участие в нашей беседе.
И я рассказал ей о записке, найденной в кармане покойника.
— Она, конечно, будет фигурировать на дознании. Могу я попросить вас дать объяснения по поводу этой записки?
— У меня нет причин wo-либо скрывать, — ответила девушка. — Мы были женихом и невестой и собирались пожениться, но мы не оглашали нашей помолвки из-за дяди Фицроя: он старый, по слухам, смертельно болен, и он мог бы лишить Фицроя наследства, женись он против его воли. Никаких других причин скрываться у нас не было.
— Ты могла бы сказать нам об этом раньше, — проворчал Беллами.
— Я бы так и сделала, отец, если бы видела с вашей стороны доброжелательное отношение.
— Я не хочу, чтобы моя дочь связывалась с людьми другого круга!
— Из-за этого вашего предубеждения против Фицроя и я не могла ничего вам рассказать. Что же касается моей записки, то она была ответом вот на это… — И она, пошарив в кармане платья, протянула мне смятую бумажку следующего содержания:.
«Любимая!
Я буду на обычном месте на берегу тотчас после захода солнца, во вторник. Это — единственное время, когда я смогу выбраться.
Ф. М.
— Сегодня вторник, и я предполагала встретиться с ним сегодня вечером.
Я рассматривал письмо.
— Послано не по почте. Каким образом вы его получили?
— Я предпочла бы не отвечать на этот вопрос. Каким образом я получила письмо, право же, не имеет никакого отношения к делу. А про все, что связано с вашим расследованием, я вам охотно расскажу.
И она сдержала слово, но ее показания не смогли натолкнуть нас на чей-либо след. Она не допускала мысли, что у ее жениха были тайные враги, однако признала, что пламенных поклонников у нее было несколько.
— Не принадлежит ли к их числу мистер Ян Мэрдок?
Она покраснела и как будто смутилась.
— Так мне казалось одно время. Но когда он узнал о наших отношениях с Фицроем, его чувства изменились.
Мои подозрения относительно этого человека принимали все более определенный характер. Надо было ознакомиться с его прошлым, надо было негласно обыскать его комнату. Стэкхерст будет мне в этом содействовать, потому что у него зародились те же подозрения. Мы вернулись от Беллами в надежде, что держим в руках хотя бы один конец этого запутанного клубка.
Прошла неделя. Дознание не привело ни к чему и было приостановлено впредь до нахождения новых улик. Стэкхерст навел негласные справки о своем подчиненном, в комнате Мэрдока был произведен поверхностный обыск, не давший никакого результата. Я лично еще раз шаг за шагом— на деле и в уме— проследил все этапы трагического события, но ни к какому выводу не пришел. Во всей моей практике читатель не запомнит случая, когда я так остро ощущал бы свое бессилие. Даже воображение не могло подсказать мне разгадку тайны. Но тут вскоре произошел случай с собакой.
Первая услышала об этом моя старая экономка благодаря своеобразному беспроволочному телеграфу, с помощью которого эти люди получают информацию о всех происшествиях в округе.
— Что за грустная история сэр, с этой собакой мистера Макферсона! — сказала как-то вечером моя экономка.
Я не люблю поощрять подобную болтовню, но на этот раз ее слова пробудили мой интерес.
— Что же такое случилось с собакой мистера Макферсона?
— Подохла, сэр. Подохла с тоски по хозяину.
— Откуда вы это знаете?
— Как же не знать, когда все только об этом и говорят. Собака страшно тосковала, целую неделю ничего в рот не брала. А сегодня два молодых джентльмена из школы нашли ее мертвой внизу, на берегу, на том самом месте, где случилось несчастье с ее хозяином.
