Чуть свет, с собакою вдвоем - Аткинсон Кейт (электронные книги без регистрации TXT) 📗
Бытует мнение, что, если все шансы против тебя, разумнее тихо отползти, а не тыкать врага в лицо большой палкой. Джексон извлек большую палку и потыкал.
— Погодите, дайте угадаю — вы подарочные стриптизеры, — сказал он Тилибому, который уже присел, готовясь к драке.
Тарарам снова хрустнул костяшками. На абордаж, подумал Джексон.
Тарарам ринулся на него, врезался на полном ходу, Джексона повело, развернуло, и не успел он отбить внезапную атаку, Тилибом ударил его в висок. Джексон покачнулся, однако умудрился заехать Тилибому по носу.
— Туш е ! — выдавил он, и тут Тарарам принялся колотить его в живот.
Джексон очутился на земле; слышно было только, как яростно лает собака. Лучше бы помолчала, а то ей тоже достанется, эти ребята не постесняются и ее вырубить.
Потом тот, у кого речь смахивала на речь Джексонова брата, заговорил пугающе близко, в самое ухо:
— Просили передать, мудрила южный, чтоб не трогал Кэрол Брейтуэйт. Еще раз тронешь — мы вернемся.
Джексон хотел возразить — ладно бы просто избили, но ведь земляки не признали его за своего. Увы, не успел он открыть рот, один земляк пнул его в голову, и во второй раз за ночь Джексона объяла тьма.
«Ту-уит-туу». Не совсем. Скорее так: «кьюик… у-уу». Самка зовет, самец отвечает. Они очень тщательно охраняют территорию, совы. Трейси это знала лишь потому, что на полке стояла книга о птицах Великобритании. Не совсем «коттедж» — огромный дом, она как-то не обратила внимания, когда бронировала. Написано было, что «спроектирован Бёрджесом», как и церковь в паре сотен ярдов. Викторианская готика. Дом стоял посреди средневекового оленьего парка. Удивительное дело.
Если б они поселились тут на всю неделю, катались бы по дому, как две горошины в громадном стручке. Но на сегодняшнюю ночь они встали лагерем в гостиной. Трейси не хотела застрять в спальнях, не хотела фонариком сбивать каких-нибудь мужиков с лестницы. Первый этаж, срочный побег черным ходом. «Сааб» надежно припрятан за домом. Здесь его искать не станут.
Прибыв днем, они прогулялись от дома вниз по холму, к искусственному озеру. Над водой кафе — они посидели снаружи, съели мороженое. Кончиками рожков покормили жадного гуся. В детстве у Трейси была книжка издательства «Ледибёрд» — так и называлась, «Жадный гусь». Посмотреть на них со стороны — обычные люди, приехали на выходные. Мать и дочь. Имоджен и Люси.
Они доели мороженое и пошли вдоль зеленых прудов, до самого Фаунтинзского аббатства. Садово-парковое искусство восемнадцатого столетия, каскады, пруды, капризы; что плохого в том, чтоб улучшать природу? По кромкам прудов толклись стаи головастиков, тут и там мелькала рыбешка. Трейси вспомнила карпов Гарри Рейнольдса. Крупные дорогие рыбины. Непостижимо, как это — купить рыбу, если не хочешь ее съесть.
Девочка ходила неплохо — шаг одной ногой, потом другой, такого рода ходок. Прагматик. В аббатстве, как выяснилось, проходил какой-то средневековый базар. Или ярмарка. С актерами в костюмах — стряпают на открытом огне, учат ткать лен, стрелять из лука по мишеням. Целого поросенка жарят.
Они ушли до начала танцев.
— Очень важно понимать, когда пора откланяться, — сказала Трейси.
Они сварганили ужин — тосты с фасолью и сыром — и опять пошли бродить, гуляли на благоуханном вечернем воздухе. В этой обстановке так и хочется употребить слово «благоуханный». Сумерки, час колдовства. Май, волшебный месяц. Все туристы разъехались по домам, в парке никого, только Трейси и Кортни, олени и деревья. Никаких загородных звериных рыков, мычания, блеяния, кукареканья, которые, по сути, означают бойню и кровь. Здесь только птицы поют, растет и поедается трава, деревья потихоньку тянутся к облакам.
И сотни оленей. Толпы оленят.
— Бэмби, — сказала Кортни.
Все, по счастью, живые. Понимают, что Трейси недавно убила их сестру? Она серьезно подумывала стать вегетарианкой.
Олени были почти ручные. Если подойти слишком близко, лишь поднимут морду, слегка дернут хвостом, отойдут на несколько ярдов и давай дальше траву жевать. Девочка была потрясена — наверное, раньше не видала животных вблизи, разве только собаку бешеную. В список образовательных поездок придется включить фермы и зоопарки.
А потом, когда день наконец покатился в темноту, случилось чудо — из сумерек, из средневекового прошлого выступил белый олень, молодой самец. Не понарошку, самый настоящий. Белый олень. Застыл, глядя на Трейси. Никакой красавец-мужчина и близко не стоял. Олень знал свое место, он был выше Трейси по всем параметрам. Принц среди людей.
Черт побери, подумала она, вот это да. Это ведь хороший знак? Правда же?
Здесь росли древние деревья, дубы, что застали еще шекспировские времена. Триста лет растут, триста лет живут, триста лет умирают. Так говорилось в другой книге из коттеджа. Трейси читала ночь напролет. В камине угли, Кортни спит, завернувшись в одеяло на огромном диване. Трейси легла, задрав ноги, на другой. Несла вахту, под рукой фонарик, читала про дубравы, оленьи парки, средневековые аббатства. Тоже способ получить образование — не спать ночами на случай, если забегут поздороваться какие-нибудь чокнутые сволочи.
Сначала водитель «авенсиса», потом кожаные куртки — за Трейси в жизни столько мужчин не гонялось. Жаль, что у всех столь бесчестные намерения. Не говоря уж о «частном детективе», который ищет ее, чтоб расспросить о Кэрол Брейтуэйт. Кто все эти люди? Зачем их послали — отнять девочку, отомстить Трейси за то, что ее забрала? Вероятно, и то и другое. Кто-то из них виновен в смерти Келли Кросс? Вероятно. Неужто Кортни до того драгоценна, что кто-то станет так за ней охотиться?
В доме был телефон, и она решила звякнуть Барри, — может, он знает, кто убил Келли Кросс, может, хоть что-нибудь знает. Голос у него был еще угрюмее обычного. Пьет, вероятно.
— Барри? Этот частный детектив, который вопросы задавал… Он не на сером «авенсисе» ездит?
— Без понятия.
— И он спрашивал о Кэрол Брейтуэйт?
— Да о чем только не спрашивал. Много о ком. О тебе, о Линде, об Уинфилдах. Не человек, а вирус какой-то.
— Погоди, — сказала Трейси. — Об Уинфилдах? Врач, жена — фотомодель?
— Они взяли к себе ребятенка вскоре после убийства Кэрол Брейтуэйт, потом быстренько эмигрировали в Новую Зеландию.
— Ох ты ж, — пробормотала Трейси.
Вот почему исчез Майкл — его забрали Уинфилды. Она помнила Иэна Уинфилда — видела в больнице, как он над Майклом крыльями хлопал.
— Что-то я язык распустил, — сказал Барри.
— Ты толком ничего не сказал.
— В итоге-то все выплывет.
— Что выплывет, Барри? Что происходит?
Барри тяжело вздохнул. И надолго замолчал.
— Барри, ты тут?
— Да куда я денусь. Трейси? Я тебя видел на записях с Келли Кросс в «Меррион-центре».
— Блядь.
— Да уж. Вот именно, блядь. И твой отпечаток нашли в доме Келли. Что такое-то?
— Я ее не убивала.
— Я и не думал, что это ты, — сказал Барри.
— Я купила у нее ребенка, — сказала Трейси.
— Блядь.
Снаружи темень. Трейси никогда не видала такой чернейшей черноты. Если выйти, прошагать по короткой дорожке к калитке — что она и проделывала примерно каждый час, охраняла периметр, — кожей ощутишь бескрайность черного неба, россыпь звезд, что снова исчезают под приливом тумана. Трейси казалось, где-то там, в темноте, слышится оленье дыхание.
Трейси наконец удалось избавиться от тяжкого бремени девственности. Она была сыта по горло ожиданием записи на полицейские курсы вождения и начала брать уроки сама. Инструктор был одиночка, звали Деннис, за сорок, с женой жил раздельно.
После первого занятия он позвал Трейси выпить, отвел в бар где-то возле Харрогит-роуд и заказал ей бренди и «Бейбишам», не спросив, чего она хочет. Оказывается, это «дамское питье». Любопытно, что ответит Аркрайт, если она ему расскажет, когда в следующий раз он грохнет перед ней пинтой «Тикстона». И после второго занятия то же самое («Вы, Трейси, хорошо чувствуете обстановку на дороге»). После третьего («Не забывайте глядеть на спидометр, Трейси») они уехали за Хептонстолл, и все случилось на заднем сиденье его машины где-то на лесной тропе. Не сказать, будто он, что называется, мечта всякой женщины, но ведь Трейси он был нужен ненадолго.
