Прилив - Кристи Агата (бесплатная библиотека электронных книг .TXT) 📗

Джереми молча кивнул.

– Ясно. – Франсис задумалась.

Для нее деньги не имели особого значения, но она знала, что Джереми был не способен это понять. Для него они означали стабильность, возможность выполнять обязательства, определенное место в жизни и положение в обществе.

Франсис же относилась к деньгам как к игрушке. Она родилась и росла в атмосфере финансовой неустойчивости. Бывали чудесные времена, когда лошади оправдывали ожидания, но бывали и периоды потруднее, когда торговцы отказывали в кредите и лорду Эдуарду приходилось унизительно экономить, дабы избежать визита судебных приставов. Однажды они целую неделю жили на хлебе и воде, рассчитали всех слуг. Как-то, когда Франсис была маленькой, пристав проторчал у них целых три недели. Ей он понравился – с ним было интересно играть и слушать рассказы о его маленькой дочурке…

Если нет денег, их можно попросить или взять в долг либо уехать за границу и пожить за счет друзей и родственников…

Но, глядя на мужа, Франсис понимала, что в мире Клоудов это не пройдет. У них не принято клянчить, одалживать или жить за чужой счет. (Соответственно, не ожидается, что деньги будут просить и у вас.)

Франсис чувствовала жалость к Джереми и стыд за свою невозмутимость. Как всегда, она подошла к делу практически:

– Нам придется все продать? Конторе грозит крах?

Джереми болезненно поморщился, и Франсис поняла, что переборщила.

– Расскажи мне все, дорогой, – попросила она. – Больше я не могу отгадывать.

– Два года назад мы перенесли тяжелый кризис, – с трудом вымолвил Джереми. – Ты ведь помнишь, что молодой Уильямс сбежал, прихватив деньги. Потом возникли затруднения в связи с положением на Дальнем Востоке после Сингапура…

– Причины не имеют значения, – прервала его Франсис. – Короче говоря, ты попал в передрягу. И не смог выбраться?

– Я рассчитывал на Гордона, – признался Джереми. – Он сумел бы все уладить.

– Конечно, – вздохнула Франсис. – Я не хочу порицать беднягу – в конце концов, мужчинам свойственно терять голову из-за хорошенькой женщины. Да и почему он не мог жениться снова, если захотел? Но беда в том, что он погиб от бомбы, не успев составить новое завещание и устроить свои дела. Никто никогда не верит, что убьют именно его, – каждый считает, что бомба угодит в кого-нибудь другого!

– Смерть Гордона была для меня тяжелой утратой – я очень любил его и гордился им, – говорил Джереми. – Но, помимо этого, она обернулась для меня катастрофой. Это случилось как раз в тот момент… – Он не окончил фразу.

– Значит, мы банкроты? – тихо спросила Франсис.

Во взгляде Джереми Клоуда мелькнуло отчаяние. Хотя его жена этого не понимала, ему было бы куда легче вынести ее страх и слезы. Холодный, практичный интерес обескуражил его полностью.

– Все обстоит куда хуже, – хрипло произнес он.

Джереми наблюдал, как Франсис размышляет над его словами. «Мне придется все ей рассказать, – думал он, – и она узнает, что я… Возможно, она этому не поверит».

Франсис вздохнула и выпрямилась в кресле.

– Понятно, – сказала она. – Растрата. Или что-нибудь вроде этого. Как в случае с молодым Уильямсом.

– Да, но на сей раз виноват я, потому что пользовался трастовыми фондами, оставленными под мою опеку. До сих пор мне удавалось заметать следы…

– Но теперь все выйдет наружу?

– Если только я не смогу быстро раздобыть деньги.

Никогда в жизни он не испытывал такого стыда. Как это воспримет Франсис? В данный момент она отнеслась ко всему абсолютно спокойно. Но ведь Франсис никогда не ругается и не устраивает сцен.

Она нахмурилась, подперев щеку ладонью.

– Как глупо, что у меня совсем нет своих денег.

– Тебе полагаются деньги по брачному контракту, но…

– Полагаю, и эти деньги также ушли, – рассеянно промолвила Франсис.

Несколько секунд Джереми молчал.

– Мне очень жаль, Франсис, – сказал он наконец. – Не могу выразить, как мне жаль. Ты заключила неудачную сделку.

Она бросила на него резкий взгляд:

– Я это уже слышала. Что ты имеешь в виду?

– Согласившись стать моей женой, ты имела право ожидать… ну, порядочного отношения и жизни, свободной от мелочных забот, – пояснил Джереми.

Франсис посмотрела на него с искренним удивлением:

– Как по-твоему, Джереми, почему я вышла за тебя замуж?

Он криво улыбнулся:

– Ты всегда была верной и преданной женой, моя дорогая. Но я не могу льстить самому себе, полагая, что ты вышла бы за меня при… э-э… других обстоятельствах.

Она уставилась на него и неожиданно рассмеялась:

– Какой ты забавный! Оказывается, под внешностью сухого законника скрывается сентиментальная душа! Ты в самом деле думаешь, будто я стала твоей женой в качестве платы за спасение моего отца от стаи волков в лице распорядителей жокей-клуба?

– Ты ведь очень любила отца, Франсис.

– Конечно, я любила папу! Он был очень симпатичным человеком, и с ним было интересно. Но я всегда знала, что он жуликоват. И если ты думаешь, будто я продала себя семейному адвокату, чтобы спасти его от того, что постоянно над ним висело, то ты никогда меня не понимал!

«Как странно, – думала Франсис, – можно быть замужем за человеком больше двадцати лет и не знать, какие мысли роятся у него в голове. А впрочем, как можно такое знать, если у мужа совершенно другой склад ума? Насквозь романтический, хотя этот романтизм хорошо замаскирован. Мне следовало бы о нем догадаться по книгам Стэнли Уаймена [13] в его спальне. Бедный дурачок!»

– Я вышла за тебя замуж, потому что была влюблена в тебя, – сказала она.

– Влюблена? Но что ты во мне нашла?

– Не знаю, что тебе ответить, Джереми. Ты совсем не походил на папину компанию. Никогда не говорил о лошадях. Ты и понятия не имеешь, как мне надоело слушать про лошадей и про то, кто будет фаворитом в скачках на кубок Ньюмаркета! Помнишь, ты однажды вечером пришел обедать, я сидела рядом с тобой и спросила у тебя, что такое биметаллизм, [14] а ты мне объяснил? Это заняло весь обед – шесть блюд, – тогда мы были при деньгах и держали повара-француза.

– Очевидно, это было невероятно скучно, – предположил Джереми.

– Напротив, очень увлекательно! До того еще никто не воспринимал меня всерьез. А ты был так вежлив, но при этом, казалось, не считал меня ни красивой, ни даже хорошенькой. Это задело меня за живое. Я поклялась, что заставлю тебя обратить на меня внимание.

– Ты своего добилась, – мрачно произнес Джереми Клоуд. – В тот вечер я вернулся домой и не мог сомкнуть глаз. На тебе было голубое платье с васильками… – Последовала длительная пауза, затем Джереми откашлялся и смущенно добавил: – Все это было так давно…

Франсис быстро пришла ему на помощь:

– А теперь мы немолодая супружеская пара, которая попала в затруднительное положение и ищет выход.

– После того, что ты мне сказала, Франсис, все выглядит в тысячу раз хуже. Этот позор…

Она перебила его:

– Давай поставим точки над «i». Ты чувствуешь себя виноватым, потому что нарушил закон. Тебя могут отдать под суд и отправить в тюрьму.

Джереми поморщился.

– Я не хочу, чтобы это произошло, и пойду на все, чтобы этого избежать, но не делай из меня высокоморальную особу, оскорбленную в своих лучших чувствах. Не забывай, что мою семью не назовешь высокоморальной. Мой отец, несмотря на все свое обаяние, был мошенником. Мой кузен Чарльз ничуть не лучше. Правда, дело замяли, и вместо суда его спровадили в колонию. А мой кузен Джералд подделал чек в Оксфорде. Но он пошел на войну и был посмертно награжден крестом Виктории за отвагу. Я пытаюсь доказать тебе, что не бывает ни абсолютно плохих, ни абсолютно хороших людей. Я и себя не считаю стопроцентно честной – просто никогда не подвергалась искушению. Но чем я могу похвастаться, так это храбростью и преданностью!

– Дорогая!.. – Джереми встал и подошел к ней. Наклонившись, он коснулся губами ее волос.