Здесь был Хопджой - Уотсон Колин (книги онлайн .TXT) 📗

— Мы будем иметь их в виду, — терпеливо ответил Пербрайт.

Тревор встревоженно свистнул и принялся долбить клювом жердочку, охваченный внезапным приступом паранойи. «Чшугу скрмш», — промурлыкала миссис Сэйерс.

— Я так понимаю, мистер Периам жил в соседнем доме всю жизнь?

— О да, он здесь и родился. Я помню, какое облегчение мы все тогда испытали. Бедняжка, она с таким трудом его доносила. Последние четыре месяца доктор Питерc совсем запретил ей двигаться. Она жила на арроруте и тонике, а каждые четверг и пятницу к ней приходила женщина по фамилии не то Дерснип, не то еще как-то и массировала отекшие ноги. Теперь-то, конечно, детей заводят походя, вы согласны?

— Более-менее, — подтвердил Пербрайт.

— И все-таки она постоянно твердила мне, что Гордон стоил всех мучений, которые она из-за него претерпела, и даже больше. Каждый раз, когда он делал для нее какую-нибудь малость, она говорила: вот еще одна драгоценность в короне Господа. Она, знаете ли, была несколько религиозна. Что же, я думаю, это ей очень помогло, когда она овдовела. Мастоидит [4]. Гордон потом всегда носил шарф, когда выходил из дому, и зимой, и летом, пока ему не исполнилось девятнадцать или двадцать лет. Она опасалась, что болезнь может передаться по наследству, хотя мне кажется, что люди иногда просто по-пустому тратят нервы из-за подобных вещей, как вы думаете?

— Мистер Периам бы… он не женат? Миссис Сэйерс надула губы и коротко, шумно выдохнула энергичное «нет».

— Девушки?

— Есть тут одна юная леди, навещает его время от времени. Я, правда, считала, что она встречается с тем, другим — с Хопджоем, знаете ли. На него это, по-моему, больше похоже. Но поклясться не могу. После смерти матери Гордон, возможно, переменился.

— А мистер Периам и мистер Хопджой ладили друг с другом? Вы никогда не слышали, чтобы они ссорились?

— Нет. У Гордона такая светлая натура; я уверена, он может поладить с кем угодно. При этом я бы сказала, что характер у него твердый. Заметьте, между нами говоря, постоялец-то у него, что называется, ночная пташка. То, что Гордон позволил ему остаться, о многом говорит. Я думаю, он чувствовал, что его мать хотела бы именно этого.

— Значит, миссис Периам была хорошего мнения о мистере Хопджое?

Миссис Сэйерс изобразила на лице улыбку, с которой люди обычно прощают покойным их заблуждения.

— Она в каждом видела только хорошее.

Тревор, все это время ритмично прыгавший на жердочке, противно затараторил. Миссис Сэйерс воздела палец, привлекая внимание Пербрайта к своему оракулу.

— «Подай мне салфетку, мамочка; подай мне салфетку, мамочка», — перевела она.

— В жизни бы не подумал, — произнес инспектор.

После паузы, достаточной, по его мнению, чтобы выразить полнейшее восхищение гениальной птицей, Пербрайт возобновил свои вопросы:

— Вы, случайно, не знаете, кому принадлежит машина в гараже ваших соседей?

— Почему же, знаю. Это машина мистера Хопджоя. Она на месте?

— В данный момент нет. А когда вы ее в последний раз видели, миссис Сэйерс?

— С неделю назад, должно быть. Не могу сказать, правда…— она нахмурилась. — Это солидная машина. Бежевого цвета. Мотор у нее работает всегда так тихо. — Она открыла глаза, чтобы посмотреть, примет ли инспектор эту информацию взамен той, что рассчитывал получить.

— Не могли бы вспомнить, хотя бы примерно, когда видели ее в последний раз. И кто тогда сидел за рулем? Миссис Сэйерс покачала головой.

— Я не очень наблюдательна, когда дело касается машин. Во всяком случае, оба они часто ею пользовались. Я полагаю, мистер Хопджой одалживал ее Гордону, когда она была не нужна ему для работы.

— Понятно. А теперь, миссис Сэйерс, я хочу попросить вас как можно подробнее вспомнить прошлый четверг — ровно неделя назад, считая от сегодняшнего дня. Бывает у вас по четвергам что-нибудь такое, что выделяет этот день из всех остальных, заставляет его запомнить?

— Ну, стирка… да! и «Ума палата» по телевизору…— Она замолчала, явно не в состоянии разглядеть что-то еще за таким знаменательным событием, и вдруг хлопнула себя по колену. — Четверг… ну, конечно, я помню прошлый четверг, как я могу его не помнить. Как раз в четверг приезжал Арнольд. Это мой двоюродный брат. Он заехал по пути из Халла.

— Чудесно. Теперь постарайтесь припомнить все события этого дня — знаете, не торопясь, по очереди, переходя от одного к другому, — и посмотрите, нет ли там чего, что было бы связано с вашими соседями. Не смущайтесь, если что-то покажется вам несущественным, не заслуживающим внимания. Начните прямо с того момента, когда утром вы встали с постели.

Миссис Сэйерс, благосклонно пообещав сделать все, что в ее силах, сложила руки и пустилась в подробнейшее описание дня из жизни флаксборской вдовы. Она говорила без остановки почти двадцать минут. Из этого потока информации Пербрайт выделил три факта, которые могли относиться к делу. Открыв утром дверь, чтобы забрать молоко, миссис Сэйерс заметила Гордона Периама, запиравшего ворота своего дома. Примерно шестнадцать часов спустя, перед тем, как приготовить брату постель, она посмотрела вниз из окна второй спальни и увидела, как подъехал автомобиль мистера Хопджоя. Гордон Периам — она была почти уверена, что это был он, — вышел из машины и отпер ворота гаража. И, наконец, миссис Сэйерс припомнила, правда несколько смутно, что ее разбудила хлопнувшая дверь — в гараже, как ей показалось, — и она услышала приглушенное урчание отъезжающей машины. Она не понимала, во сколько это происходило, но тогда почему-то решила, что было два или три часа утра в пятницу.

Пербрайт чувствовал, что миссис Сэйерс до конца истощила свой ум, и так от природы не очень глубокий. Тем не менее он решился еще на пару пробных скважин.

— За последнее время вы ни разу не видели, чтобы в дом мистера Периама вносили громоздкие упаковки?

— Нет, не видела. —

— С прошедшего четверга вы случайно не слышали такого своеобразного шума, какой бывает, когда бьют стекла? Из соседнего дома, разумеется.

— Всю эту неделю оттуда вообще не доносилось ни звука, инспектор. Ни звука. — Она посмотрела на него широко открытыми глазами; в первый раз она выглядела испуганной. — Так ведь и их никого не было дома, правда?

— Да, похоже, что так. — Пербрайт рассеянно рассматривал сложную композицию в бронзе, стоящую на каминной доске. Она изображала обнаженного человека, с озабоченным лицом повисшего на поводьях вздыбившегося коня, неистовство которого, очевидно, объяснялось тем, что в брюхо ему были вделаны позолоченные часы.

— Они спешат почти на десять минут, — пояснила миссис Сэйерс, проследив его взгляд. Пербрайт, трепеща при мысли, что вот-вот будет посвящен в полную драматизма историю этой бронзы, быстро отвел глаза.

— Ванная комната в соседнем доме…— начал он, — она, как я вижу, находится на той стороне. Кто-нибудь из соседей мог видеть ее окно?

— М-м, я уверена, только сзади. Вон из тех домов на Посонз-Лейн; там, кстати, и проживают те две леди, о которых я вам говорила. Миссис Корк и ее дочь.

— Как вы считаете, у них есть склонность…— он замолчал, рассматривая линии на своей ладони, — … интересоваться соседями?

— Если хотите знать, у Мириам главное удовольствие — сунуть нос в чужие дела.

— И при этом писать анонимные письма?

Пербрайт увидел, как удовлетворенная усмешка сделала розовое лицо миссис Сэйерс похожим на открытый кошелек.

— Ага! — с торжеством произнесла она. — Вы, стало быть, получили одно такое. — Она надула губы и продолжала, сопровождая свою речь легким покачиванием головы:— Да.., ну, что ж, я, так, всю жизнь знала, что она дойдет до этого. — Она понизила голос и с таинственным видом добавила: — Тот Самый Возраст, знаете ли.

— Она вполне в порядке? — инспектор легонько постучал пальцем по лбу.

— Господи, да в абсолютном порядке! Совершенно трезвая голова. И, собственно, все это вполне безобидно. Я думаю, ей просто нечем заняться. Всю жизнь сидит без дела. — Голос ее опять упал до конфиденциального полушепота. — Строго говоря, и уж если выкладывать всё начистоту, инспектор, мать-то у нее миссис Корк. Мириам незаконнорожденная.