Увертюра к смерти - Марш Найо (читать книги TXT) 📗

Обеспокоенный, он зашёл в библиотеку, надеясь, что дверь в кабинет будет открыта. Дверь была закрыта. Он слышал быстрый женский шёпот. Что же, черт побери, она могла говорить? Затем восклицание мужчины, в котором выражались горячность и настойчивость. Затем длинная пауза.

“О, Боже! — подумал Генри. — Неужели он сделал ей предложение!"

Он стал что-то хрипло насвистывать, взял с одной из полок энциклопедию, хлопнул стеклянной дверью и бросил книгу на стол.

Он услышал восклицание своего отца. Колёсико стула в кабинете скрипнуло, и голоса стали более отдалёнными. Собеседники отошли в дальний угол кабинета.

Генри бросился в кресло, и опять загадка убийства заняла его мысли. Кто, по мнению полиции, пытался убить Элеонору Прентайс? Кто, по их мнению, имел наибольшие причины желать ей смерти? Со страхом, глухими ударами отдающимся в сердце — как всегда, когда он думал об этом, — он предположил, что у него самого было больше всего причин устранить Элеонору. Возможно ли, что Аллен подозревает его? Кого Аллен подозревает? Не Дину, это точно, не ректора, не его отца. Тогда Темплетта? Или.., да.., миссис Росс? Но Аллен, безусловно, решил бы, если б Темплетт был убийцей, что тот задумал все наверняка, так как именно доктор Темплетт настаивал, что Элеонора не должна играть на рояле. Аллен поинтересовался бы, говорил ли Темплетт миссис Росс, что не разрешит Элеоноре играть. Означала ли тирада Дины против миссис Росс, что Дина подозревала её? Есть ли у полиции какая-либо идея о том, кто мог подойти к роялю после того, как в ратуше собрались люди, и оказаться никем не замеченным? История, рассказанная Глэдис Райт, уже достигла Пен Куко. В качестве последнего предположения, возможно, они спрашивали себя: а что, если Элеонора Прентайс каким-либо образом специально повредила себе палец и установила ловушку для своей закадычной подруги? Или, может, они согласятся с ректором и назовут это попыткой убийства, превратившейся в самоубийство?

Он вскочил на ноги. В кабинете больше не было слышно голосов. Должно быть, отец и миссис Росс вышли через французское окно.

Генри открыл дверь и вошёл. Нет. Они все ещё были там. Миссис Росс сидела у окна спиной к свету. Джоуслин Джернигэм повернулся лицом к двери. Увидев Джоуслина, Генри крикнул:

— Отец, что случилось? Джоуслин ответил:

— Ничего не случилось. Миссис Росс произнесла:

— Добрый день.

— Добрый день, — кивнул ей Генри. — Отец, ты болен?

— Нет. Не надо врываться в комнату и спрашивать людей, не больны ли они. Это нелепо.

— Но твоё лицо! Оно абсолютно пепельного цвета.

— У меня несварение желудка.

— Я не верю.

— Мне тоже показалось, что он немного бледен, — заботливо сказала миссис Росс.

— Какое там “немного”!

— Ничего подобного, — сердито произнёс Джоуслин. — Генри, у нас с миссис Росс приватный разговор.

— Прошу прощения, — упрямо сказал Генри, — но что здесь происходит?

— Ничего страшного, мой дорогой мальчик, — весело сказала миссис Росс.

Он внимательно посмотрел на неё.

— Боюсь, что вы меня все ещё не разубедили.

— Что ж, я очень надеюсь, вы успокоитесь, когда мы расскажем вам об этом. Но пока это секрет. Она посмотрела на Джоуслина.

— Правда?

— Да. Конечно. Уходи, Генри, не делай из себя посмешище.

— Ты уверен, — медленно спросил Генри, — что никто не делает из тебя посмешища?

Вошёл Тэйлор. Он казался слегка рассерженным.

— Инспектор Фокс хочет поговорить с вами, сэр. Я сказал ему…

— Добрый день, сэр, — прогрохотало сзади, и массивная фигура инспектора Фокса заполнила дверной проем.

Генри увидел, как эсквайр бросил быстрый взгляд от открытого окна на миссис Росс. Тэйлор посторонился, и Фокс вошёл.

— Надеюсь, сэр, вы извините меня за вторжение, — сказал Фокс. — Главный инспектор Аллен попросил меня зайти. Я сразу же проследовал за вашим дворецким. Может, мне надо было подождать?

— Нет, нет, — сказал Джоуслин. — Садитесь, э-э…

— Фокс, сэр. Большое спасибо, сэр. Фокс положил котелок на столик. Он повернулся к Генри.

— Добрый день, сэр. Мы встречались вчера вечером, не так ли?

— Миссис Росс, это инспектор Фокс, — сказал Генри.

— Добрый день, мадам, — спокойно произнёс Фокс. Затем он сел. Его движения были исполнены достоинства.

Миссис Росс улыбнулась своей очаровательной улыбкой.

— Я должна уйти, — сказала она, — чтобы не перебивать господина Фокса. Прошу вас, не беспокойтесь.

— Миссис Росс, если это не очень вас затруднит, — возразил Фокс, — я был бы вам очень обязан, если бы вы на минутку задержались. Есть один-два небольших вопроса для общего расследования, которые формально мне необходимо задать каждому, и это позволит мне потом не занимать ваше время.

— Но я всей душой стремлюсь остаться, господин Фокс.

— Спасибо, мадам.

Фокс достал очки и нацепил их на нос. Затем вынул из внутреннего кармана блокнот, открыл его и внимательно посмотрел на свои записи.

— Да, — сказал он. — Так, первый пункт, это и вправду совсем маленький вопросик. Кто-нибудь из присутствующих находил луковицу в чайнике?

— Что? — воскликнул Генри.

Фокс, не отрываясь, смотрел на него.

— Лук в чайнике, сэр.

— Какой лук, в каком чайнике? — спросил Джоуслин.

Фокс повернулся к нему.

— Молодой Биггинс, сэр, признал, что он положил репчатый лук в чайник, используемый в пьесе. Мы хотели бы знать, кто вынул его.

Миссис Росс расхохоталась.

— Прошу прощения, — сказала она, — но это просто смешно.

— Это звучит довольно нелепо, не правда ли, мадам? — с серьёзным видом согласился Фокс. — Вы знаете что-нибудь об этом?

— Боюсь, что нет. Кажется, господин Аллен уже говорил со мной.

— Вы ничего об этом не слышали, сэр?

— Боже милосердный, нет! — воскликнул Джоуслин.

— А вам, господин Генри?

— И мне нет, — пробормотал Генри.

— Следующий вопрос, — сказал Фокс, помечая в блокноте, — касается окна. Насколько я понимаю, миссис Росс, вы нашли его открытым в субботу днём.

— Да. Мы закрыли его.

— Но вы однажды уже закрывали его, не так ли? В полдень?

— Да, закрывала.

— Кто открыл его? — спросил Фокс и посмотрел сначала на Джоуслина, а затем на Генри. Они оба отрицательно покачали головами.

— Я бы предположил, что это могла быть мисс Прентайс, моя кузина, — сказал Генри. — У неё есть глубоко укоренившаяся мания…

Он спохватился и сдержался.

— Она — любитель свежего воздуха, — продолжил Генри, — и постоянно жаловалась, что в ратуше душно.

— Я хотел бы об этом спросить у мисс Прентайс, — сказал Фокс. — Она дома, сэр?

Эсквайр выглядел крайне смущённым.

— Я думаю, она.., э.., она.., э.., дома. Да.

— Я вам больше не нужна, господин Фокс? — спросила миссис Росс.

— Я думаю, на данный момент это все, спасибо, мадам. Главный инспектор будет вам очень обязан, если вы сможете прийти в ратушу примерно в четверть десятого сегодня вечером.

— О? Да, очень хорошо.

— Большое спасибо, мадам.

— Я провожу вас, — торопливо произнёс эсквайр. Они вышли через французское окно. Генри предложил Фоксу сигарету.

— Благодарю, сэр, но не сейчас.

— Господин Фокс, — сказал Генри, — что вы думаете о теории ректора? Я имею в виду мысль о том, что мисс Кампанула устроила ловушку для моей кузины, а затем случилось то, что сделало её несчастной, и когда её попросили играть, она подумала: “Ну что ж, это решит все проблемы. Так тому и быть!"

— Вы сказали бы, что покойная казалась очень несчастной, сэр?

— Ну, видите ли, я не слишком обращал на неё внимание. Но я думал об этом, и.., да.., она была довольно странной. Она, была чертовски странной. Прежде всего, у неё, очевидно, была серьёзнейшая ссора с моей кузиной. Или, вернее, моя кузина казалась довольно дружелюбной, но мисс Кампанула ни словом с ней не обмолвилась. Она была с причудами, знаете ли, и мы все не очень обращали на подобные вещи внимания. Понимаете, что я хочу сказать?