Дело о пустой консервной банке - Гарднер Эрл Стенли (онлайн книги бесплатно полные .txt) 📗
– Совсем нет. Мы едем сейчас как раз в сторону агентства. Послушайте, а ведь вы опять скрыли от меня кое-какие сведения.
– Нет, честно, не скрыл.
– А про Ребекку?
Мейсон рассмеялся.
– Хочешь – верь, хочешь – нет, – сказал он, – но, имея в руках все данные для принятия решения по этому делу, я никак не мог свести концы с концами.
– Что вы имеете в виду, говоря, что у вас были все данные для принятия решения?
– А ты не помнишь? – сказал Мейсон. – Мы не раз обсуждали с тобой это и решили, что двое, которые вовлечены в дело, были теми, кто не мог себе позволить появляться вместе на людях и кто не мог общаться по телефону, но они оба имели доступ в подвал. Мы предполагали с тобой, что человек этот глухой или настолько немощный, что не может даже подойти к телефону… Но истинное решение мне так и не приходило в голову. А теперь пришло.
– Какое? – с нетерпением спросила она.
– Чрезвычайно простое. Ребекка ведь могла бы пойти к телефону, если бы ее позвали, но только после того, как трубку взял бы кто-то из детей. Самой же звонить ей было нельзя, поскольку это возбудило бы подозрение: ведь она жила словно затворница.
– А почему Уэнстон не мог просто позвонить и попросить… А, ну да, понятно… эта его шепелявость. Любой бы сразу узнал, а потом, по мере развития событий, делал бы выводы. Его дефект достаточно заметен, и забыть манеру его речи невозможно, если хоть раз слышал ее.
– Именно! – согласился Мейсон. – И вот, размышляя над всеми данными для принятия решения, я просто не сумел их обобщить.
– Но, по-моему, вы говорили, что голос женщины, которая звонила вам, был хорошо поставлен и…
– Не забывай, – сказал Мейсон, – что у Ребекки сильно развита способность подражать голосам. Помнишь, как она имитировала голос Опал Санли? Она даже попыталась подражать голосу миссис Джентри, но у нее хватило ума, чтобы понять, что ей придется говорить так, как будто она в сильном волнении, чтобы скрыть некоторые изъяны при перевоплощении. Дай-ка мне еще раз текст ее признания, Делла. Мне надо проверить некоторые детали.
– Мне придется зачитать его вам, – сказала Делла Стрит, – со своих стенографических записей.
– Ну, давай.
Она открыла блокнот и прочитала:
– «Я, Ребекка Джентри, делаю это признание добровольно, чтобы показать, как глуп лейтенант Трэгг. Он думал, что сумеет польстить мне и ввести в заблуждение. Я все время смеялась над ним. Всю ответственность за убийство я беру на себя. Не хочу, чтобы эти обвинения были предъявлены Роднею Уэнстону. Он к ним не имеет никакого отношения.
Мы с Роднеем встретились случайно, после того как Карр снял квартиры в соседнем доме. Это была любовь с первого взгляда. Я всегда обожала подделывать фотографии. Имея некоторую практику при увеличении, можно манипулировать таким образом, когда лицо с одного негатива можно поставить на другой. Однажды я сделала фотографию самой себя и приставила к ней лицо Хеди Ламмар. У меня эта фотография случайно оказалась в руках, когда я прогуливалась во дворе между нашими домами. Мистер Уэнстон тоже был в это время там. Я показала ему эту забавную фотографию, и он заинтересовался моими работами. Я пригласила его к себе в лабораторию, показала ему оборудование и сказала, насколько искусной я могла бы быть в подделывании фотографий. Надеясь, что смогу поставить это на коммерческую основу, потому что часто, когда человек фотографируется, ему может понравиться, как вышло лицо, но не понравиться все остальное.
Родней потом признался, как отчаянно он влюбился в меня тогда, хотя не показал и виду, пока спустя три дня я снова не увидела его. Тогда он этого уже не смог скрыть.
Я всегда ненавидела свою невестку. И никогда не хотела жить с ней. Я ненавидела ее детей. Мне хотелось приобрести машину. Я так и не смогла научиться водить, пока жила здесь. Мне машину не давали. Потом Родней посвятил меня в свои планы, в соответствии с которыми он смог бы иметь достаточно денег, чтобы жениться на мне, и мы могли бы зажить вполне пристойно, ездить по миру, фотографировать. Все, что мне нужно было сделать по его просьбе, – это взять старую фотографию семьи Дорис Уикфорд и произвести манипуляцию: приставить голову какого-то незнакомого человека к туловищу отца этой женщины. Я сказала ему, что могу это сделать, если у меня будут оба негатива. Он дал мне один и объяснил, что другой – в сейфе квартиры Хоксли. Он сказал еще, что Хоксли – слепой, что его отчим снял ту квартиру на имя Хоксли. Родней не должен был догадываться об этом. Они охраняли ту, нижнюю квартиру так тщательно, что он никак не мог подобраться к сейфу. Была экономка, которая действительно была посвящена в эту тайну, и секретарша, которая многого не знала. Потом еще телохранитель отчима, Джонс Блэйн, и китаец Гао Лунь. Эти люди ходили по задней лестнице, чтобы подняться или спуститься в нижнюю квартиру. Они делали вид, что занимались каким-то совместным бизнесом с этим Хоксли. Родней выяснил, что ничего подобного не было. Хоксли был одним из партнеров в том деле, связанном с поставками вооружения, которым они занимались двадцать лет назад. Хоксли тогда продал долю в партнерстве. Потом он опять занимался поставкой вооружения и обманул своих китайских покупателей, сообщив японцам, когда и куда доставлялось оружие на китайских джонках. Поэтому японцы и позволяли Хоксли заниматься своим бизнесом, а Карр просто взял себе фамилию Хоксли.
Однажды, когда Родней перевозил отчима в Сан-Франциско, Карр очень крепко заснул, и Родней сумел вытащить у него из кармана блокнот. В этом блокноте была записана какая-то последовательная комбинация цифр, и Родней решил, что это шифр сейфа. Он сказал, что я должна попытаться проникнуть в дом и открыть его. Сказал также, что мне лучше взять с собой на всякий случай оружие. Родней был единственным, кто мог подстраховать эту чрезвычайную ситуацию и увести из дома всех, кто мог помешать, кроме старого калеки. Но чтобы все сработало, он должен был уйти и сам… Нужно было только как следует обдумать детали, чтобы осуществить задуманное. Было намечено время – полночь – и решено, что он оставит пустую банку на полке как сигнал. На случай, если возникнут новые обстоятельства, он нацарапает кодированное сообщение внутри этой жестяной банки. Если сообщения не будет, это значило бы, что все намеченное должно производиться в полночь тех суток, когда банка поставлена на полку.
Мы вынуждены были связываться таким образом потому, что я не могла свободно пользоваться телефоном, а если бы мне позвонил Родней, то его бы без труда узнали по дефекту речи.
Двор между нашим домом и его квартирой был как бы общей собственностью. Доступ туда у Роднея был, и у него хранился также дубликат ключа, который подходил к замку двери гаража. Поскольку экономка недолюбливала его и подозревала, Родней посчитал, что будет лучше, если нас никто не увидит вместе, поэтому он придумал сигнал и код. Временами, когда я встречалась с ним во дворе, он обычно кланялся и улыбался. И я тоже обычно очень сдержанно кивала и улыбалась в ответ, хотя чувствовала, что мое сердце разрывается и начинает кружиться голова.
В ночь, когда произошла стрельба, все сразу пошло не так. Во-первых, моя невестка нашла банку, которую Родней оставил как сигнал. Это произошло до того, как я туда спустилась. Я боялась, у нее возникнут подозрения, и продолжала говорить об этой жестянке, пока не поняла, что она далека от мысли, что это мог быть сигнал. Я собиралась спуститься и найти место, куда невестка бросила банку, проверить, нет ли на ней нацарапанного сообщения. Потом я обнаружила, что Артур использовал ее для краски. Очевидно, сообщения никакого не было. Я попросила Стила посмотреть, где та банка. Конечно, Стил не знал, зачем мне это понадобилось. Я просто сказала, что хочу побольше узнать об этой банке, так как считаю, что ее появление очень необычно, не ведая о том, что Стил – сыщик. Но об этом я узнала позже.
Из-за сбоя я не получила сообщения о том, что надо отсоединить тревожную сигнализацию. Я отправилась туда вскоре после полуночи и открыла сейф, достала немало бумаг, а потом услышала приближающиеся шаги – медленные, с остановками, – зловещие шаги. Я спряталась за сейф. Карр вошел в комнату и направился прямо ко мне. Сначала я подумала: он не знает, что я там. Потом он приказал мне выходить. Я выстрелила. Он упал, а я вся оцепенела от страха. Через некоторое время я стала выбираться из дома, но вдруг чуть не столкнулась с входящим Артурчиком, чиркающим спичками. Я едва не убила его и продолжала пятиться назад. Он не мог меня видеть, поскольку свет от спички ослеплял ему глаза. Я отодвинулась назад и спряталась за сейфом. Он позвонил этой шлюхе с накрашенными ногтями и спросил, все ли у нее в порядке. Когда убедился, что все в порядке, вышел. Я была в той комнате, как в западне: Карр лежал без сознания, но я не смела выйти сразу же, следом за Артурчиком. Прождала несколько минут. Потом я вытащила негатив, который мне был нужен, из конверта, а все остальное положила обратно в сейф, закрыла и заперла его. Я была уже около двери, когда услышала, как щелкнул ключ в замке. Дверь открылась, и вошла экономка. Мне бы надо было лишить ее жизни тогда же, но я попыталась использовать внезапность и ринулась мимо нее в темноте, а она схватила меня. Я ударила ее пистолетом, она же успела вырвать кусок из моего платья, в которое она вцепилась железной хваткой. Мне все же удалось хлопнуть дверью. Я тайком прокралась к себе и улеглась спать. До утра следующего дня я так и не знала, что у меня оторван клок.
