Крылья безумия - Пентикост Хью (читать полностью книгу без регистрации TXT) 📗
Дома Круглого стола больше не существовало. Пламя вырывалось из окон второго этажа. Весь дом представлял собой ревущую топку. Потом Питер, подошедший настолько близко, насколько позволял жар, услышал звуки, которые он узнал, — отрывистые хлопки рвущихся патронов для стрелкового оружия и более громкие взрывы — как он догадался, от ручных гранат. Ему пришло в голову, что этот знаменитый исторический мемориал использовался в качестве склада боеприпасов для АИА.
Он отыскал взглядом Эйприл. Она билась в руках увещевавшего ее пожилого человека.
— Нельзя вам подходить ближе, мисс Эйприл! — говорил человек, изо всех сил стараясь не дать ей вырваться.
— Как это началось? — прокричал кто-то.
Старик, борющийся с Эйприл, повернул голову.
— Я обходил территорию, когда подошла миссис Уидмарк. Она пожаловалась, что не может заснуть и что она хотела бы кое-что проверить в доме. Разумеется, я ее впустил. Она ведь миссис Уидмарк! Потом я услышал рев и весь дом полыхнул вовсю. Пожар с самого начала был немаленький.
— А что это за взрывы, черт возьми? — спросил человек в пожарном шлеме. Он держал в руках пенный огнетушитель, но им тут ничего нельзя было сделать.
И вдруг Эйприл вскрикнула. Она взмахнула свободной рукой, показывая в сторону балкона над парадной дверью, где она и ее мать стояли, когда был убит Сэм Минафи.
— Господи! — тихо прошептал Питер.
На балконе появилась Эмма Поттер Уидмарк.
Ее одежда горела. Она была сплошным пылающим факелом. Но она не делала никаких попыток спрыгнуть. Никаких усилий, чтобы сбить пламя с одежды. Она стояла, высокая и прямая, вглядываясь вниз, в море объятых ужасом лиц. Потом она повернулась и огненным столпом шагнула обратно в пекло.
Один голос возвысился над шумом толпы, и огнем, и взрывами. Он походил на рев раненого зверя. А потом Питер увидел, как генерал Уидмарк вырвался из удерживающих его рук и бросился прямо к ступеням парадного входа, а оттуда — в дом.
Он так и не успел добраться до второго этажа и своей жены. Казалось, прошли какие-то секунды после того, как он пропал из виду под крики, призывающие его остановиться, — и тут крыша Дома Круглого стола обрушилась. Пламя и искры взметнулись в небо. Невыносимый жар отогнал потрясенную толпу назад.
Питер, подняв руку, чтобы заслонить глаза от нестерпимого жара, попытался отыскать Эйприл. Ее по-прежнему крепко держал старик, по всей видимости сторож, и маленький доктор Джолиат, который присоединился к ним. Питер отвернулся. Она не нуждалась в нем, а он почувствовал, что его сейчас стошнит.
Он прошел в дальний конец розария, надеясь сделать несколько глотков чистого воздуха. У него за спиной продолжали взрываться гранаты. Слышались пронзительные взвизги и крики. Это был настоящий бедлам.
Шум был такой оглушительный, что у Питера не оставалось никаких шансов расслышать шаги бегущего за ним по кирпичной дорожке человека. Он ничего не замечал до тех пор, пока чья-то пятерня не схватила его за руку и не развернула так грубо, что он едва не упал. Он обнаружил, что перед ним стоит Пэт Уолш, с пистолетом в руке; по лицу его струились слезы.
— Ты убил их! — выкрикнул Уолш дрожащим голосом. — Ты убил их обоих!
Позади Уолша суетилась толпа, но ни одна живая душа не смотрела в их сторону.
— Он был великим человеком, он совершил ошибку, стараясь помочь людям, которых любил, — истерически взвизгнул Уолш, — а ты убил его!
Ну вот и все, сказал себе Питер. С такого расстояния не промахнется и пятилетний ребенок. Ты стоишь неподвижно и получаешь это, или ты приходишь в движение и все равно получаешь это.
Питер кинулся вперед, прямо на пистолет. Щелкнул курок. Осечка!
От рубящего удара, который Питер нацелил в запястье Уолша, пистолет, вращаясь, отлетел на клумбу с розами. А потом они сошлись на равных, Уолш — с намерением убить, Питер — твердо решивший выжить. Менее чем в сорока ярдах находились буквально сотни людей, однако никто из них не видел, что происходит в тени на краю сада.
И того и другого обучали искусству убивать голыми руками, Питера — много лет назад, в морской пехоте, Уолша — только что, на учебном плацу АИА. Оба они знали, что при рукопашном бое от правильно нанесенного удара ребром ладони ломается шея.
Они подступали друг к другу, как гладиаторы, выжидающие подходящий случай решить все одним махом. Уолш сделал первый выпад и был переброшен Питером через плечо. Сделав сальто, он приземлился на ноги и ухмыльнулся. Теперь Питер располагался спиной к толпе. Уже по этой стычке он с горечью осознал, что Уолш имеет преимущество — преимущество в балансировке за счет двух здоровых ног.
А потом Уолш перестал держать свою полусогнутую боевую стойку и встал прямо, глядя мимо Питера, словно потеряв к нему всякий интерес.
Питер, жадно глотавший воздух, не устоял против соблазна и обернулся.
Грейс Минафи стояла буквально у него за спиной, в окружении четырех мужчин, один из них держал в руках автоматический пистолет, направленный прямо на Уолша.
— Вы в порядке, мистер Стайлс? — спросил мужчина.
Питер не ответил ему. Он сделал неуверенный шаг к Грейс.
— Так ты не вернулась домой! — сказал он.
— Конечно нет, — проговорила она настолько естественно, что его начал разбирать смех. — Я ждала на дороге, пока прибудет помощь.
Питер улыбнулся ей.
— Я просто в неоплатном долгу перед тобой. — Он протянул к ней руку, потому что весь мир начал вращаться вокруг него и он почувствовал, что сейчас упадет. Грейс тут же очутилась рядом, поддержав его, и он услышал слова, которые уже однажды слышал.
— Все, все, все, — негромко проговорила она.
Именно Пэт Уолш отпер дверцу, ведущую к истине. Сидя в кабинете капитана Уолласа в полицейском участке, Питер вдруг почувствовал непонятную жалость к этому невыдержанному человеку, который запросто сознался в убийстве из любви к другому человеку, и единственное, что имело для него значение, — это чтобы репутация генерала Уидмарка осталась незапятнанной.
Капитан Уоллас больше не занимал свой большой письменный стол с плоской крышкой, и Грэдуэлл, продажный окружной прокурор, тоже куда-то испарился. Делами заправлял специальный помощник главного прокурора штата, энергичный и толковый. Он сидел с непроницаемым лицом, фиксируя показания Уолша на стенотипе.
