Дом, в котором живёт смерть - Карр Джон Диксон (электронные книги бесплатно txt) 📗

— Это вообще не джин. Это скотч, [5] импортный напиток. Может, разведенный, но, по крайней мере, пить его можно. Я уже пробовал. Так что кончай спорить. Идем!

Они вышли на палубу, придерживая полы халатов, которые полоскались на ветру, и спустились по внешнему трапу на другую сторону судна.

Отдельная каюта номер 240 была пусть и поменьше, чем та, что над ней, но столь же уютна. Горели все лампы, и в их ярком свете Дэйв Хобарт выглядел осунувшимся, едва ли не больным. На прикроватном столике стояли два бокала и чаша с растаявшим льдом.

Дэйв извлек бутылку емкостью в одну пинту, [6] щедро наполнил бокалы и слегка разбавил скотч водой. Пусть этикетка и не совсем точно отображала содержимое пинты, но она не очень далеко отклонялась от истины. Оба закурили по сигарете и устроились в креслах.

— Джефф, — с тем же напором, что и раньше, начал Дэйв, — насколько ты знаком с историей моей семьи?

— Не очень хорошо. Я слышал о ней в общем и целом, но практически без подробностей.

— Так я и думал. Кое-кто мог бы подумать, что ты, страстный поклонник истории, раскопал жуткий роман рядом со своим домом.

— Я ничего не раскапывал… и думаю, именно потому, что рядом с домом.

— Честное признание. Но очень важно, чтобы ты услышал подробности… точнее, то, что нам сейчас известно. Я хочу провести тебя по длинному пути протяженностью примерно три четверти столетия в год 1860-й. В том году родился мой отец, а бабушка умерла при родах. Мой дедушка, которого все звали коммодор Хобарт, из военно-морского флота Конфедерации…

— Ты хочешь сказать, что он не стал его командующим, потому что официально эти военно-морские силы в то время еще не существовали?

— Верно! — Дэйв сделал глоток, поставил свой бокал и взмахнул сигаретой. — Фитцхью Хобарт родился 31 октября 1827 года и умер в конце 1903-го, когда ему минуло семьдесят шесть. Я очень плохо помню его.

— Многие вспоминают его как отважного капитана «Луизианы», рейдера [7] конфедератов, или как бородатого патриарха, каким он изображен на портрете. Летом 1860 года ему было тридцать три года. Он уже десять месяцев был женат на датчанке Ингрид Де Меза и, хотя безумно обожал все, что было связано с морем, стал коммодором только яхт-клуба «Дельта». Но тем летом, ничего не зная ни о рождении сына, ни о смерти жены, один из самых больших романтиков мира отправился в путь за своей мечтой. На собственной шхуне он пустился искать сокровище, затонувшее у Багамских островов.

— Вот это самое интересное, Дэйв. Он нашел его?

— Нашел. Сомнений быть не может.

Дэйв вскочил.

— Ты меня знаешь, Джефф: я совершенно никчемная личность. Во времена своей бурной юности мне казалось, что я хочу писать. Того же хотел и ты. Ты добился своего, я же понял, что этого никогда не будет. Но что касается семейной истории, я в самом деле собрал все факты, тщательно и продуманно, словно собирался работать с ними, но на этом все и закончилось.

— В далеком семнадцатом столетии, — продолжил он, — пятнадцать испанских галеонов, груженных сокровищами, направились из Южной Америки в родной порт Кадис, но попали в шторм, потерпели крушение и затонули у Амброджианских рифов у самой оконечности Багамов, которые в то время считались территорией Британии. Груз их состоял главным образом из золотых слитков в форме брусков. Кроме того, в трюмах были пряности и драгоценные камни. Некий английский авантюрист нашел часть добычи — но очень малую часть. Моему дедушке досталось куда больше. Но основная масса этих сокровищ, стоимость которых равняется примерно девяноста миллионам долларов, вплоть до сегодняшнего дня так и не была найдена. Ты следишь за моим рассказом?

— И очень внимательно.

— Старый Фитцхью был чертовски изобретателен, это доказывает вся его карьера. Может быть, подводная экспедиция девятнадцатого века кажется нам слишком неумелой, грубой попыткой. Это ошибка. Жюль Верн написал свои «Двадцать тысяч лье под водой» в 1870 году. И если ты внимательно читал эту книгу, то обнаружил, что шестьдесят с лишним лет назад все их подводное снаряжение — костюмы из брезента и резины, металлические шлемы для подачи воздуха сверху — всего лишь упрощенные варианты того, что мы имеем сегодня.

В те времена авантюристы действовали с пиратской лихостью. Если бы мой достопочтенный дедушка сообщил о своем открытии британским властям, он получил бы лишь малую часть своей находки. Но он никому ничего не сообщал. Даже не заикнулся. Он так тихо и незаметно, так тайно ушел в море и вернулся, что власти никогда и не узнали, что он искал сокровище, тем более о том, что нашел его. Так что он и его команда с добычей триумфально вернулись домой. Мы-то знали, что ему все удалось. Пряности… это, так сказать, куча денег…

— Я понимаю, что такое пряности. Ну и дальше?

Дэйв многозначительно усмехнулся:

— Пряности и драгоценности он тайно продал, выручив, сколько за них дали. Золото спрятал, и так мастерски, что никто не смог прибрать его к рукам. Где он спрятал такое количество золота, как он мог провернуть все это и остаться незамеченным… над всем этим размышляли головы и поумнее моей. Вот то, давний мой друг, что мы доподлинно знаем.

— Ладно, но как это стало известно?

— Из записей, оставленных коммодором, — сказал Дэйв, принявшись мерить шагами каюту, — и из того, что он рассказывал моему отцу. Есть кое-какие ключи к проблеме, которые сейчас нет необходимости объяснять… Эта история имеет две части, в чем ты убедишься. И вот в некоей точке они расходятся, прежде чем снова объединиться. В те дни у семьи было довольно много деловых интересов. Они отнюдь не волновали Фитцхью, который терпеть не мог бизнес и сказал, что не будет заниматься им. Тем не менее, справлялся он неплохо. Среди деловых забот была большая плантация сахарного тростника в пятнадцати или шестнадцати милях вверх по реке. Ты, скорее всего, слышал, что мы находимся в отдаленном родстве с Норманнами, английской семьей из Делис?

— Да, доходили какие-то слухи.

— Оставь свой сарказм, старина! Фитцхью сам купил эту плантацию, тоже тайным образом, прежде чем отправиться на поиски сокровищ. Но вот растить сахарный тростник он не собирался. В конце 1850-х небогатый младший сын клана Делисов вместе с женой эмигрировал из Англии. Фитцхью поручил им стать хозяином и хозяйкой плантации и поселил их в большом доме с колоннами, в котором теперь только пыль. Хотя мой почтенный предок владел и продолжал владеть этими местами, он позволял всем думать, что настоящим владельцем был Артур Делис.

— А затем пришла Большая ссора шестьдесят первого — шестьдесят пятого годов. [8]

— Очень важно упомянуть, что в то время у Фитцхью Хобарта, который вскоре стал капитаном Хобартом, а потом коммодором Хобартом, было два лучших друга. Один так и остался таковым, а второй — нет. Тот, что остался другом, был тем самым дедушкой, в честь которого ты и назван: полковник Джеффри Колдуэлл из 4-го Луизианского. — Дэйв перестал мерить шагами каюту. — Хотя дай мне подумать, Джефф! Ты ведь и сам нес службу в пехоте во время последней Великой войны?

— Нес службу — это слишком сильно сказано: я никогда не приближался к передовой. Меня ранило, когда я был младшим лейтенантом в 18-м Коннектикутском.

Дэйв задумался на минуту.

— Оказалось, что у меня очень плохое сердце, — сообщил он, — и это не позволило мне пойти во флот! Впрочем, не важно, вернемся к старым теням. Второй друг Фитцхью, который недолго оставался таковым, финансовый гений Бернард Динсмор, был на семь или восемь лет старше его. Между ними начались трения, которые перешли в открытую вражду. Фитцхью называл его проклятым предателем, подпевалой янки и советовал ему убираться на Север к своим гребаным друзьям.