Шерлок Холмс в Тибете - Норбу Джамьянг (читать полную версию книги TXT) 📗

Он пожал норвежцу руку и заговорил. Из-за оглушительного шума на пристани я не смог разобрать ни слова из их разговора. Минуту спустя Стрикленд бросил несколько слов таможенному офицеру-метису и, подхватив саквояж, вышел вместе с норвежцем из здания таможни. Я последовал за ними на безопасном расстоянии. За воротами Стрикленд окликнул тикка-гхари. Оба впрыгнули в экипаж и покатили из порта вниз по Фрере-роуд.

На счастье, я вынужден был замешкаться за огромными коринфскими колоннами главного здания порта, и тут же в слепящем свете газовых фонарей, освещавших стоянку кэбов и вход в Большой порт, из темноты ближайшего портового склада тихо появился похожий на хорька человечек в грязно-белых тропических парусиновых брюках и в топи слишком большого размера. Его крадущаяся походка выдавала тот факт, что он тайно преследует либо Стрикленда, либо норвежца. И как если бы в подтверждение моей догадки, он быстро направился к одному из томящихся в очереди экипажей. Я не слышал распоряжений, которые он отдавал кучеру, однако жест, которым он указал в сторону быстро исчезающей повозки, только что нанятой объектами его слежки, был совершенно недвусмыслен. Кучер хлестнул свое животное, и второй экипаж покатился вслед за первым.

Вечер становился все интереснее, он полнился «волнением, движением и шумом», как сказал бы поэт. Я, в свою очередь, тоже нанял экипаж и поспешил вслед за остальными.

В городе начиналась вечерняя жизнь, и фонарщики уже почти завершили свой ритуальный обход. Смуглые потные чернорабочие-кули с перегруженными тачками перемешивались с одетыми в белое клерками и сотрудниками правительственных учреждений, спешащими домой. Продавцы сладостей и низкородные кунджри (торговцы фруктами и овощами) развернули на мостовых шумную свою торговлю, прилавки освещались коптящими факелами, едкий дым которых вливался в попурри прочих запахов: пряностей, жасмина, ноготков, сандалового дерева и вездесущей пыли. По улицам носились с воплями полуголые мальчишки, цеплялись к проезжающим экипажам, то и дело вспрыгивали на подножку грохочущего трамвая и соскакивали обратно, к превеликой ярости кондукторов.

На Хорнимэн Серкл движение транспорта было почти полностью остановлено свадебной процессией. Кули освещали этот разноцветный сумбур фонарями и факелами, в то время как нестройный, местного разлива оркестр, звеня литаврами и дуя в шалмеи, оглушительно, но весело аккомпанировал группе разнузданных танцоров, выступавших впереди жениха. Сей блистательный персонаж, наряженный в военный убор принца-раджпута [16], нервно восседал верхом на ветхом боевом коне, кое-как цепляясь за переднюю луку своего седла. Лицо его было завешено покрывалом из цветков календулы, а сам он направлялся в сторону дома невесты.

Примерно в двадцати футах от меня застряли и две другие повозки. Человек, похожий на хорька, проявлял немалый интерес к процессии, однако время от времени бросал взгляд и в сторону второго экипажа, следя за его продвижением в тесном потоке транспорта. Его тонкое исхудалое лицо с тонким же острым носом украшала никак не вязавшаяся с его обликом заморыша пышная растительность, именуемая, как мне кажется, бачками – такие были в моде лет десять тому назад. Он мог бы сойти за благородного господина, хотя определенно не за джентльмена.

Наконец благодаря неусыпному надзору и энергичному свисту «бомбейских лютиков» (так в этом городе называют дорожных инспекторов из-за их желтых круглых шапочек) свадебная процессия свернула в сторону станции Черчгейт, и движение было восстановлено. Несколько минут спустя экипаж, в котором ехали Стрикленд и норвежец, свернул влево к набережной Аполлона, затем в переулок и, наконец, двинулся вверх по подъездной дороге к гостинице «Тадж-Махал». Эта великолепная постройка, украшенная арками и нарядными балконами и увенчанная огромным центральным куполом (с куполами поменьше по бокам), производит впечатление скорее дворца махараджи, нежели простого постоялого двора.

Тикка-гхари, в которой ехал человек, похожий на хорька, исчезла из виду. Я внимательно оглядел все вокруг, но она как будто бы испарилась. Я расплатился со своим кучером за воротами и пошел вверх по подъездной дороге пешком.

Не обращая внимания на подозрительные взгляды громадного швейцара-сикха, я ступил под своды этого новейшего дворца из «Тысячи и одной ночи» как раз вовремя: Стрикленд заканчивал разговаривать с европейцем во фраке, который, как я и подумал, оказался управляющим этого заведения. Затем управляющий вежливо проводил Стрикленда и норвежца из гостиной по коридору и вскоре вернулся уже без них. Я быстро пересек гостиную, пытаясь не вызывать подозрений. Строгая с виду бара-мем, облаченная в безупречное белое вечернее платье, – по всей вероятности, жена главы округа, – пристально посмотрела на меня через лорнет. По тому, как дрогнули ее надменно полуприкрытые веки, я догадался, что она сочла мое присутствие нарушением порядка. Я заискивающе улыбнулся ей, но она, презрительно хмыкнув, вернулась к своей книге. Больше мною никто не заинтересовался.

Вдоль коридора располагались туалетные комнаты, а в самом конце – кабинет управляющего. Подкравшись на цыпочках к двери, я различил, хотя и не вполне отчетливо, голос норвежца. На двери я обнаружил изрядных размеров замочную скважину. Мне подумалось, что из гостиной меня не видно, а если кто-то появится в коридоре, я потихоньку спрячусь в одну из туалетных комнат. Вознеся краткую молитву всем известным мне богам, я наклонился и расторопно прижался правым ухом к замочной скважине. Признаю, это было не вполне порядочно с моей стороны, но разве от местного жителя, да еще и представителя моей профессии, хоть кто-нибудь стал бы ожидать джентльменского поведения?

– Приношу свои извинения за неудобства, которые вам, вероятно, пришлось претерпеть. – Голос Стрикленда звучал так ясно, как если бы он говорил рядом со мной. – Но полковник Крейтон получил вашу телеграмму из Лондона только два дня назад и немедленно выслал меня сюда, чтобы встретить вас.

– Надеюсь, в отношении известия о моем приезде была соблюдена полная конфиденциальность.

– Естественно. Об этом знаем только мы с полковником. – Стрикленд на минуту прервался. – Ну если уж быть до конца честным, об этом знает еще кое-кто, но это уже не столь важно.

– Тем не менее я буду вам признателен, если вы станете держать меня в курсе дела.

– Видите ли, около трех недель тому назад мы получили сообщение от одного из наших агентов, египтянина из Порт-Саида. Он сообщил, что в Порт-Саиде высадился со шлюпки человек, назвавшийся норвежским путешественником, но без оружия и без экипировки, и заказал билет в Индию на лайнер ПВП «Кохинор». У наших людей есть постоянно действующая инструкция докладывать обо всех европейцах, отправляющихся в Индию с из ряда вон выходящими целями. Видите ли, за последние несколько лет у нас было чертовски много проблем с агентами… ну, скажем, одной недружественной северной державы, которые подстрекали недовольных местных правителей и занимались прочими подобного рода вещами. Поэтому, прежде чем до нас дошла телеграмма из Лондона, полковник отправил одного из наших агентов, чтобы тот навел о вас справки. Но теперь все в порядке. Похоже, я его опередил.

– Ну, я не стал бы утверждать наверняка…

Затем на мгновение стало тихо, и вдруг тяжелая дверь, к которой я прислонялся, распахнулась, и сильная рука втащила меня в комнату за загривок. Подобное появление было для меня столь постыдно, что я почувствовал себя глубоко униженным.

– Какого дьявола! – воскликнул Стрикленд, когда увидел мое лицо и немного пришел в себя. Норвежец ослабил свою железную хватку и повернулся, чтобы прикрыть дверь. Затем он проследовал к старому столу из красного дерева, покрытому грубым сукном, и, усевшись за него, принялся раскуривать трубку.

– Я услышал, что кто-то находится за дверью, еще пять минут назад. Просто жаль было прерывать любопытную историю. – Он повернулся ко мне и вновь просверлил меня взглядом: – Страдаете астмой, сэр? Слишком шумно дышите для подобного рода занятий.