Выпуск II. Том 6 - Кристи Агата (книги серии онлайн txt) 📗
Пуаро задумчиво покачал головой:
– А Анджела… злилась на свою сестру?
– О нет, ничего подобного! Анджела была очень привязана к Кэролайн. Я уверен, она совсем забыла про ту историю. А вот Кэролайн… она не могла себе простить.
– Мысль о школе-интернате нравилась Анджеле?
– Нет, не нравилась. Она сердилась на Эмиаса. Кэролайн взяла ее под защиту, но Эмиас был непреклонен.
– Когда она должна была пойти в школу?
– Той осенью. Я вспоминаю, они как раз готовили ей одежду для школы. Если бы не стряслась эта беда, она уехала бы в интернат через несколько дней. В то утро произошел разговор о вещах для Анджелы.
Пуаро спросил:
– А гувернантка?
– Что – гувернантка?
– Что она думала по этому поводу? Ведь она теряла свою службу, не так ли?
– Думаю, что теряла. Маленькая Кэролайн брала у нее несколько уроков, но ей было тогда примерно лет шесть или около того. Они, наверное, не держали бы мисс Уильямс только ради маленькой Кэролайн. Уильямс!.. Именно так ее звали. Уильямс… Удивительно, как легко вспоминаются некоторые вещи, когда о них заговоришь!
– В самом деле, вы сейчас словно возвратились в прошлое, правда? Снова переживаете те события, слышите слова присутствующих, видите их жесты, выражения лиц…
Мередит Блейк сказал медленно:
– Некоторым образом – да. Но есть и белые пятна. Целые куски, которых недостает. Вспоминаю, например, каким ударом было для меня, когда я узнал, что Эмиас собирается бросить Кэролайн. И все-таки не могу вспомнить, кто мне об этом сказал: он или Эльза? Припоминаю разговор с Эльзой на эту тему… Я пытался доказать ей, что поступать так – ужасно, но она только рассмеялась и сказала, что у меня устаревшие взгляды. Да, наверное, у меня в самом деле устаревшие взгляды, но я убежден, что они справедливы. Эмиас не имел права бросать жену и ребенка, он должен был остаться с ними.
– И эта точка зрения казалась устаревшей мадемуазель Гриер?
– Да. Не забывайте, что шестнадцать лет назад развод не был таким обычным явлением, как сегодня. Но Эльза настаивала на том, что если два человека не находят счастье вместе, то им лучше развестись. Она говорила, что Эмиас и Кэролайн постоянно ссорятся и что для ребенка значительно лучше не находиться в такой атмосфере.
– Ее аргументы не подействовали на вас?
Мередит Блейк после паузы ответил:
– У меня все время складывалось впечатление, что она вообще не понимала, что говорит. Эльза болтала непрестанно о вещах, вычитанных из книжек или слышанных от людей. И в то же время в ней было – это, возможно, звучит странно, если говорить о ней, – что-то восторженное. Такая молодая и такая уверенная в себе! – Он остановился. – Вообще молодость, мсье Пуаро, это нечто… волнующее!
Эркюль Пуаро внимательно посмотрел на него:
– Я понимаю, что вы хотите сказать…
Блейк продолжал, кажется, больше для себя:
– В какой-то мере, я считаю, это и послужило причиной моего резкого разговора с Крейлом. Он был почти на двадцать лет старше ее. Мне это представлялось типичным мезальянсом.
Пуаро проговорил:
– К сожалению, редко можно на кого-то повлиять. Если человек решил что-то сделать, тем более если в этом замешана женщина, нелегко заставить его от этого отказаться.
– Да, так оно и есть. – В тоне Мередита чувствовалась горечь. – Мое вмешательство не дало ничего. Я и в самом деле лишен таланта убеждения.
Пуаро взглянул на него. Он уловил в немного кислом тоне недовольство человека своим бессилием и про себя признал справедливость всего сказанного Блейком. Мередит Блейк не относился к числу тех, кто способен повлиять на позицию другого человека. И хотя он всегда действовал из лучших побуждений, его советы и пожелания решительно отвергались. А все оттого, что он не обладал силой убеждения.
Пуаро спросил Блейка, чтобы сменить неприятную тему:
– У вас сохранилась лаборатория?
– Нет.
Ответ сухой и быстрый, как будто в горле у него застряла кость. Затем Мередит Блейк покраснел и объяснил:
– Я оставил все эти занятия, ликвидировал лабораторию. Не мог больше продолжать… Ну как бы я мог этим заниматься после всего, что случилось?! Вы понимаете… Ведь многие могли подумать, что все произошло по моей вине.
– Нет, нет, мистер Блейк! Вы слишком впечатлительны!
– Разве вы не понимаете, что если бы я не собирал этих проклятых трав или хотя бы не рассказывал о них, не гордился ими… Если бы в тот день не обратил их внимание… Но как я мог подумать…
– В самом деле.
– Я все болтал, кичась своими скромными научными познаниями, я был глупым, слепым и тщеславным. Особенно много я рассказывал им об этой проклятой цикуте. Идиот! Я еще провел их в библиотеку, чтобы прочитать фрагмент из «Федона», где описывается смерть Сократа. Очень хороший отрывок, я всегда им восхищался. И с тех пор эта сцена меня преследует.
Пуаро спросил:
– Они нашли отпечатки пальцев на бутылке с цикутой?
– Ее отпечатки.
– Кэролайн Крейл?
– Да.
– А не ваши?
– Нет. Я не трогал бутылку, только указал на нее.
– И вы же, наверное, брали ее когда-то в руки?
– Конечно. Но я периодически обтирал пыль с бутылок и не позволял слугам заходить туда. Я как раз и сделал это за каких-то четыре-пять дней до событий.
– Обычно комната была заперта?
– Всегда.
– Вы знаете, когда Кэролайн Крейл взяла цикуту из бутылки?
Мередит Блейк ответил с сожалением:
– Кэролайн покинула комнату последней. Припоминаю – я позвал ее, и она быстро вышла. Щеки ее немного покраснели, глаза широко открыты, выглядела она взволнованной. О боже, я словно вижу ее перед собой!
– Вы с ней о чем-нибудь беседовали в тот день? Я хочу спросить, обсуждали ли вы с ней отношения между ней и мужем?
Блейк проговорил задумчиво:
– Да как вам сказать… Я уже говорил, она была довольно встревожена. В какую-то минуту, когда мы были одни, я спросил ее: «Что-то случилось? Что-то не так, Кэролайн, дорогая?» Она ответила: «Все не так…» Какое отчаяние было в ее голосе! Ее слова выражали настоящее страдание, ибо Эмиас Крейл непрестанно причинял ей боль. И еще она сказала: «Мередит, все пошло прахом, все кончено». Потом рассмеялась и отошла от меня… Вела себя с какой-то бурной, неестественной веселостью.
Эркюль Пуаро медленно склонил голову. Сейчас он был похож на китайского мандарина.
– Я словно вижу, как все происходило.
Мередит Блейк вдруг стукнул кулаком по спинке кресла, повысив голос. Это был почти крик:
– И я скажу вам одну вещь, мсье Пуаро!.. Когда Кэролайн заявила на процессе, что яд она взяла для себя, я могу поклясться – она говорила правду! В то время в мыслях у нее не было ничего преступного. Клянусь вам! Это пришло позднее.
Эркюль Пуаро спросил:
– Вы уверены? В самом деле позднее?
Блейк внимательно посмотрел на него.
– Позвольте… Не понимаю…
– Я спрашиваю: уверены ли вы, что мысль об убийстве действительно пришла к ней позднее? Вы вполне уверены – в глубине души, – что Кэролайн могла совершить преступление?
Мередит Блейк ответил неуверенно:
– Но если б… Если не она… Вы хотите сказать, что это… это был несчастный случай?
– Необязательно.
– То, что вы мне сказали, кажется чрезвычайно важным!
– Да. Вы назвали Кэролайн Крейл нежным созданием. Разве нежные создания убивают?
– Она в самом деле была нежным созданием. И вместе с тем – и это правда – между ними вспыхивали бурные сцены.
– Следовательно, не такое уж нежное создание.
– Нет, все-таки она была нежная. Ох, как трудно все это объяснить!..
– Я попробую понять.
– Кэролайн отличалась резкостью, импульсивностью. Она могла сказать: «Я ненавижу тебя, я хочу твоей смерти». Но это ничего не значило.
– Итак, по-вашему, убийство противоречит характеру Кэролайн Крейл?
– У вас необычный подход к вещам, мсье Пуаро. Я уверен – это было совсем нехарактерно для нее. Мое единственное объяснение состоит в том, что брошенное Эмиасом признание в неверности все перевернуло в ее душе. Кэролайн боготворила своего мужа, а в подобных обстоятельствах жена может… убить.
