Безмолвный мир Николаса Квина - Декстер Колин (бесплатные онлайн книги читаем полные версии txt) 📗

По комнате разнёсся лёгкий ропот. Кое-кто из синдиков неуютно заёрзал в кресле, но Морс продолжал, и эффект был таков, словно дирижёр постучал палочкой по пульту.

— Оглби солгал мне, когда я спросил, где он был днём в ту же пятницу. У меня имелась возможность свериться с его показаниями, поскольку присутствующий здесь сержант, — несколько голов повернулись к Льюису, и тот кротко пережил момент своей славы, — сделал в своё время полную запись, и теперь я могу судить, в чём именно солгал Оглби — в чём он обязан был мне солгать. К примеру, он настаивал, что около половины пятого находился в своём кабинете, где, по свидетельству не только мистера Рупа, но также мистера Ноукса, смотрителя синдиката, его не было. Теперь я нахожу это очень странным. Оглби говорил мне неправду, которая будто бы доказывала его виновность. Зачем? Почему он утверждал, что был в синдикате в течение всего дня? Зачем он затягивал петлю на собственной шее? На этот вопрос ответить непросто, согласен. Но ответ существует, притом очень простой ответ: Оглби не лгал. Во всяком случае, что касается этого, то он говорил правду. Он там был, хотя ни Руп, ни Ноукс его не видели. Когда я ещё раз просмотрел его показания, я спросил себя, а не могло ли случиться так, что ещё несколько моментов, казавшихся ранее очевидной ложью, на деле были далеки от неправды? Так я постепенно пришёл к пониманию, что именно случилось днём в ту пятницу. Мне стало ясно, что Оглби был совершенно невиновен в убийстве Николаса Квина. Факт состоит в том, что как раз благодаря тому, что в пятницу двадцать первого Оглби днём находился в синдикате, ему стало известно, кто убийца Квина. И за это он сам поплатился жизнью. Почему Оглби не доверил мне свои почти несомненные подозрения, теперь уже никогда не узнать. Могу только догадываться, но… В любом случае можно вздохнуть с облегчением: убийца арестован и в настоящее время находится под стражей. Он сделал полное признание. — Морс театрально указал на пустой стул. — Полагаю, вот то самое место, на котором он обычно сидел. Да, дамы и господа, это ваш коллега Кристофер Руп.

В комнате загалдели. Миссис Сет беззвучно рыдала. Раньше, чем утих гомон, наступила новая фаза высокой драмы. После сдавленных перешептываний с руководством заместитель декана попросил разрешение сделать короткое заявление. Морс сел и начал что-то бесцельно чертить на промокательной бумаге.

— Надеюсь, старший инспектор меня простит, но я хочу прояснить один момент, если это возможно. Я правильно понял, что человек, убивший Квина, должен был находиться в синдикате и утром, и в конце рабочего дня?

Морс ответил без промедления:

— Вы поняли совершенно правильно, сэр. Пока я не хочу вдаваться в детали этого дела, но Квин был убит приблизительно в двенадцать часов дня в пятницу — нет, позвольте быть с вами более откровенным — он был убит ровно в полдень двадцать первого ноября, а его труп вывезли из здания в багажнике ею собственного автомобиля примерно в четыре сорок пять. Мой ответ вас удовлетворил, сэр?

Заместитель декана неловко покашлял и сделал смущённую мину.

— Э-э… нет, господин старший инспектор, боюсь, что нет. Видите ли, в пятницу я тоже был в Лондоне и возвращался поездом в три ноль пять, который прибыл сюда примерно четверть или двадцать минут пятого. Непреложным фактом является то, что Руп ехал в том же самом поезде.

В гробовом молчании, которым было встречено новое свидетельство, Морс заговорил спокойно и неторопливо:

— Вы хотите сказать, что возвращались вместе?

— Нет, не совсем так. Я… я прогуливался по платформе и увидел Рупа. Он вошёл в вагон первого класса. Я не подошёл к нему, потому что ехал вторым классом.

Заместитель декана был рад, что ему не пришлось говорить всю правду. Даже если бы у него был билет первого класса, он скорее предпочёл бы занять место в вагоне второго класса, нежели иметь попутчиком Кристофера Рупа. Рупа он не переносил. И вот теперь, по иронии судьбы, ему приходится защищать его от обвинения в убийстве!

— Лучше бы вы сообщили мне об этом раньше, сэр, — сказал Морс и поднял руку, предупреждая возможное возражение. — Нет, разумеется, вы не могли знать, что это необходимо. Но то, что вы сообщили, меня не удивило, сэр. Видите ли, я и так знал, что Руп отправился с Паддингтонского вокзала этим поездом.

Синдики недоумённо переглядывались. В комнате наступило замешательство. Бартлет попытался выразить словами общий невысказанный вопрос:

— Но всего несколько минут тому назад вы заявили, что…

— Нет, сэр, — оборвал его Морс. — Я знаю, что вы собираетесь сказать. Вы ошибаетесь. Я сказал, что некто не мог убить Квина, не находясь в этом здании в два ключевых отрезка времени. Этот факт совершенно неоспорим. Повторяю, один человек не мог осуществить дьявольский и хитроумный план, который был приведён в действие.

Морс медленно обвёл взглядом комнату — смысл его слов постепенно дошёл до ума синдиков. Миссис Сет его голос казался очень тихим, как бы доносившимся издалека и в то же время очень напряжённым и внушительным, словно он вот-вот собирается сделать окончательное разоблачение. Она заметила, что Морс кивнул кому-то за её спиной. Полуобернувшись, она увидела, что сержант Льюис тихо пробрался к дверям и вышел из зала заседаний. Зачем?.. Но Морс опять заговорил тем же негромким стальным голосом:

— Итак, мы должны принять в качестве несомненного факта то, что один человек, будь то она или он, не мог совершить убийство Квина. Поэтому, дамы и господа, неизбежен вывод: мы должны искать двоих. Двоих людей, движимых одними и теми же мотивами; двоих, для кого смерть Квина была крайне необходима; двоих, имевших странное родство; двоих, кто мог совместно разработать план; двоих, кто вам хорошо знаком. Очень хорошо знаком… И прежде чем вернётся сержант Льюис, позвольте мне подчеркнуть только одно обстоятельство, поскольку я не уверен, что каждый из вас внимательно слушал всё, что я говорил. Я сказал, что Руп был арестован и обвинён в убийстве. Но я не сказал, в убийстве кого. А всё дело в том, что я совершенно убеждён в одном — Кристофер Руп не убивал Николаса Квина.

За всё время, что Моника Хайт и Дональд Мартин провели в бывшем кабинете Квина, они не перекинулись ни словом, хотя два констебля доставили их сюда больше получаса тому назад. У Моники было такое чувство, словно она пробирается через бесплодную засушливую пустыню. Её мысли, её эмоции, даже её страхи были выжаты до капли — всё стало безразличным и пустым. В первую же минуту она заметила, что один из констеблей обводит взглядом её фигуру, но впервые это оставило её равнодушной. Какой она была дурой, считая, что Морс ни о чём не догадается! Ничего или почта ничего не могло укрыться от этого замечательного светлого ума… Да, он докопался до истины, хотя как ему удалось разобраться в её показаниях — она не могла понять. Действительно, странно. Ведь, право, это была вполне невинная ложь. Не то глупое враньё, что они с Дональдом наговорили вначале. Дональд! Как немужественно он теперь выглядел, сидя рядом с ней: подавленный, молчаливый, жалкий. Расставшийся с надеждой, как и она, поскольку у него тоже было мало шансов. Истина всё равно рано или поздно откроется — притом вся, без остатка. Суды, газеты… На мгновение она даже подумала о нём с долей сочувствия, поскольку в действительности это была её вина, не его. С того дня, как он получил назначение на должность, она поняла, поняла по наитию, что может вить из него верёвки…

Дверь отворилась, и вошёл Льюис.

— Будьте любезны проследовать за мной, мисс Хайт.

Она медленно поднялась по деревянной лестнице. Несколько секунд постояла в нерешительности перед закрытой дверью в комнату для заседаний… Льюис распахнул перед ней дверь и отступил в сторону. Муки совести становились непереносимыми. Да, снять наконец эту ношу будет большим облегчением.