Дело одинокой наследницы - Гарднер Эрл Стенли (бесплатная регистрация книга .txt) 📗
– Возражений нет, – заявил Мейсон. – Но я хочу уточнить, что лейтенант Трэгг должен будет вернуться на место для дачи свидетельских показаний, потому что я собираюсь провести перекрестный допрос касательно ряда моментов, по которым он уже дал показания.
– Вам будут предоставлены все возможности для перекрестного допроса, – заверил его судья Осборн.
– Теперь я хотел бы пригласить Ральфа Эндикотта, – объявил Гановер.
Ральф Эндикотт холодно кивнул Мейсону и занял свидетельское место, ответил на предварительные вопросы, заявил, что он брат покойного Джорджа П. Эндикотта и что он был знаком с Розой Килинг при жизни.
– Получали ли вы семнадцатого числа этого месяца копию письма, сделанную под копирку, от Розы Килинг, которое она послала по почте обвиняемой?
– Да.
– Что это была за копия?
– Я получил от мисс Килинг сделанную под копирку копию письма, написанного ее почерком.
– Кому было адресовано письмо?
– Марлин Марлоу.
– Обвиняемой по этому делу?
– Да.
– Я покажу вам копию письма, адресованного Марлин Марлоу. Видели ли вы это письмо когда-нибудь раньше?
– Да, сэр, видел. Мне ее передала Роза Килинг.
– Письмо написано почерком усопшей Розы Килинг?
– Да. Я видел ее почерк. Я очень внимательно изучал ее подпись. Она стоит на завещании моего покойного брата. Мисс Килинг тогда выступала свидетельницей.
– И только поэтому вы знаете, что письмо написано почерком Розы Килинг?
– Нет, не только. Я обсуждал вопрос с самой Розой Килинг. Она мне сказала, что написала это письмо.
– Вы можете проводить перекрестный допрос, – обратился Гановер к Перри Мейсону.
– Когда она вам сообщила, что написала это письмо? – спросил адвокат.
– Семнадцатого.
– В тот день, когда ее убили?
– Да, сэр.
– А где происходил разговор?
– В ее квартире, в гостиной.
– В какое время?
– Около восьми утра.
– А как вы оказались там в этот час?
– Она позвонила мне и попросила зайти.
– И, когда вы пришли к ней, вы разговаривали?
– Да.
– Что она сообщила вам во время этого разговора?
– Ваша честь, – Гановер не дал Эндикотту ответить на вопрос. – Защита уходит в сторону. Я задавал свидетелю только вопросы, касающиеся письма. А адвокат защиты теперь пытается выяснить все темы, которые они обсуждали. Ваша честь, я протестую на основании того, что перекрестный допрос ведется не должным образом.
– Я считаю, ваша честь, – заявил в ответ Мейсон, – что основным правилом представления доказательств является следующее: если при первоначальном допросе свидетеля выставившей стороной задаются вопросы по имевшему место разговору, то при перекрестном допросе противная сторона имеет право выявить суть всего разговора.
– Я не спрашивал об этом разговоре, – возразил Гановер.
Мейсон улыбнулся и ответил:
– Вы спросили мистера Эндикотта, откуда он знает, что это ее почерк, и свидетель сказал, что знаком с ее почерком, и, более того, она подтвердила, что это ее почерк. Затем я спросил его о разговоре, и выяснилось, что подтверждение было сделано у нее на квартире. Теперь я спрашиваю обо всем разговоре.
– Протест отклоняется, – объявил судья Осборн.
– Она позвонила мне и попросила зайти к ней, – сообщил Эндикотт. – Она хотела передать мне сделанную под копирку копию письма, которое она послала Марлин Марлоу.
– Она сказала это по телефону?
– Да.
– Так что вы пошли к ней на квартиру и разговаривали там с ней?
– Да, сэр.
– Что она сказала?
– Она призналась, что Элеонора Марлоу пообещала ей деньги за заверение подписи под завещанием и в дальнейшем вручила ей за это тысячу долларов. Завещание было составлено с нарушением правил, и мой брат не знал его содержания. Роза Килинг сомневалась, подписывал ли он его вообще: ее не было в палате, когда оформлялся документ. В такой ситуации она считала, что тысяча долларов от Элеоноры Марлоу, полученная в результате продажи драгоценностей, которыми миссис Марлоу также завладела мошенническим путем, должна быть возвращена мне. Поэтому она дала мне чек на тысячу долларов, чтобы ее не мучила совесть.
– Об этом вы говорили у нее на квартире?
– Да.
– Утром семнадцатого?
– Да.
– И в то время она передала вам чек, на котором стоит ее подпись?
– Да.
– А когда вы сказали, что подпись Розы Килинг под этим письмом является истинной, я предполагаю, что вы частично руководствовались сравнением с подписью на чеке?
– Да.
– А откуда вы знаете, что подпись на чеке является истинной?
– Во-первых, потому, что я видел, как она его подписывала, а во-вторых, банк акцептовал его.
– Чек у вас с собой?
– Да.
– Я хочу на него посмотреть и хочу, чтобы он был приобщен к делу в качестве доказательства, – заявил Мейсон.
– Это незаконно, не относится к делу и несущественно, – выразил протест Гановер.
– Это один из документов, на который ссылается свидетель, заявляя, что письмо подписано усопшей, – ответил Мейсон.
– Но она сама сообщила ему, что написала письмо, – возразил Гановер.
– Так утверждает свидетель, но, к сожалению, Розы Килинг нет в живых, чтобы подтвердить или опровергнуть его показания. Заявляя, что подпись является истинной, свидетель основывается на сравнении с подписью под другим документом, находящимся в его собственности. Естественно, при таких обстоятельствах я имею право на изучение этого документа.
– Хорошо, – неохотно согласился Гановер. – Если вы хотите, чтобы это дело продолжалось бесконечно, я думаю, вы имеете право растягивать его то под одним, то под другим предлогом. Покажите ему чек, мистер Эндикотт.
Ральф Эндикотт достал бумажник, вынул оттуда удостоверенный чек, который ранее показывал Мейсону, и сказал:
– Пожалуйста, будьте очень осторожны с этим чеком. Я не хочу, чтобы с ним что-нибудь случилось. Это доказательство.
– Естественно! – ответил Мейсон. – Секретарь проштампует его прямо сейчас.
Секретарь сразу же поставил штамп на чеке.
– Когда вы ушли из квартиры Розы Килинг?
– Я уже обсуждал это с вами и лейтенантом Трэггом. Я ушел примерно в восемь тридцать. Я могу отчитаться за каждую минуту этого дня.
– Пока это все. Может, мне придется задать вам пару вопросов позднее. Ваша честь, я хотел бы, чтобы этот чек сфотографировали.
– Хорошо, – согласился судья Осборн.
– Я останусь здесь, пока не получу чек обратно, – со свирепым видом заявил Эндикотт. – Я не возражаю, чтобы вы его фотографировали, но требую вернуть его мне.
– Мы сделаем фотостат в первый же перерыв, – успокоил его секретарь. – Это займет не более десяти минут.
– Прекрасно. Я думаю, мистер Эндикотт все равно хочет остаться на слушании дела, – заметил судья Осборн, улыбаясь Эндикотту.
– Меня это вполне устраивает. Я задержусь, – сказал Ральф Эндикотт и проследовал в дальние ряды зала, где сидели его брат и сестра.
– Лейтенант Трэгг, пожалуйста, вернитесь для дачи показаний, – пригласил Гановер, и Трэгг снова уселся в свидетельское кресло.
– Господин лейтенант, я показываю вам сделанную под копирку копию письма, адресованного Марлин Марлоу, и спрашиваю: где вы ее взяли?
– Мне передал ее мистер Ральф Эндикотт.
– Что вы с ней сделали?
– Показал обвиняемой.
– А что она сообщила вам относительно письма?
– Призналась, что получила оригинал по почте и уничтожила его.
– Вы можете проводить перекрестный допрос, – обратился Гановер к Мейсону.
– Лейтенант Трэгг, вы заявили, что несколько раз спрашивали обвиняемую, выкладывала ли она теннисные принадлежности таким образом, как показывает фотография, рядом с дверцей шкафа, с целью подтверждения своего рассказа, и что она отказалась в этом признаться?
– Да.
– Вам не кажется, господин лейтенант, что подобная интерпретация является пристрастной и предвзятой?
– Что вы имеете в виду?
