Чуть свет, с собакою вдвоем - Аткинсон Кейт (электронные книги без регистрации TXT) 📗
— Пошли, девонька.
Кэрол Брейтуэйт, говорили соседи. Без тени мысли. Ее, похоже, никто не знал.
— Переехала только на Рождество, — сказал один. — Скандальная чуток, слыхал, как у них там ругались.
— А еще что-нибудь слыхал?
— Ребенок плакал.
— Мужиков водила, — сказала другая.
— Держалась особняком, — сказал третий сосед; классика.
Никто ее не знал. Теперь и не узнает.
Разумеется, все субъективно. Нет в мире ничего определенного. Трейси уже догадывалась.
Трейси и Аркрайт ходили по квартирам в Лавелл-парке. Тонкие стены, сказала Трейси, кто-то же должен был что-нибудь услышать.
Кэрол Брейтуэйт. Три сданных экзамена низшей ступени и два приговора за приставания.
— Девочка-развлекалочка, — сказал Аркрайт.
Девочка-развлекалочка. Полицейский волапюк. Если — говорить «проститутка», расследованию это не поможет. Проститутки получали, что заслужили, и заслужили все, что получали.
— Да уж, развлеклась, — сказала Трейси.
Один экзамен — по рукоделию, второй — по кулинарии, третий — машинопись. О чем сообщила дитя цветов Линда Паллистер. Из Кэрол вышла бы хорошая жена, но отчего-то она избрала другой путь. В школе Трейси сторонилась отличниц по домоводству — методичные девочки, аккуратный почерк, ни недостатков, ни странностей. Почему-то еще им всегда удавался нетбол, словно гены, позволявшие прыгать и забрасывать мяч в корзину, содержали информацию о приготовлении открытого пирога с сыром и луком и взбивании крема для бисквита «Виктория». Их карьера обычно не подразумевала проституцию. Само собой, в семидесятых, если сказать «ген», люди думали про генералов или гендиректоров. Гены тогда еще не были последним писком. Интересно, играла ли Кэрол Брейтуэйт в нетбол.
Уже в школе Трейси подозревала, что хорошей женой никому не станет. Ей не давался прямой шов, она не умела приготовить даже простые макароны с сыром или по-больничному заправить постель. Зато удар правой в корпус у нее зашибись. Это выяснилось одним лихорадочным субботним вечером, полным девчачьих склок и пьяных потасовок, когда двое подозрительных парней почти заловили ее на Бор-лейн. Ее репутацию в полиции укрепило, ее женской репутации — один вред. («Эта Трейси Уотерхаус — злобный ожиревший страус».)
Когда они вернулись, постучав во все двери, в квартире никого не осталось — только Барри, одинокий полицейский, охранял дверь.
— Велено никого не впускать, — дружелюбно сообщил он. — Простите.
— Отъебись, межеумок, — отвечал Аркрайт, протискиваясь мимо него. — Я там сигареты оставил.
Трейси рассмеялась.
— Вы не могли бы сказать, что тут произошло?
— А? — сказал Аркрайт.
— Мэрилин Неттлз, репортер отдела происшествий «Йоркшир пост». — Она помахала удостоверением.
Они стояли у подъезда дома в Лавелл-парке, холод собачий, уши отмерзают; Аркрайт закуривал.
— Не май месяц, — сказал он.
Трейси заметила велик Линды Паллистер — стоял у забора. Линда Паллистер уехала на «скорой» с ребятенком. Вряд ли велосипед дождется хозяйку. На багажнике у него было детское сиденье.
Трейси припоминала какую-то Мэрилин Неттлз, но не помнила, откуда ее знает, — это потом Аркрайт сказал:
— Она просочилась на отходную Дика Хардвика.
— Просочилась? — переспросила Трейси. — Была тогда в том же пабе?
— Говорю же — просочилась. Корова пронырливая.
— А мы чем лучше?
Худощавая, лет тридцати пяти, крашеные черные волосы из предыдущего десятилетия, челка ровная — того и гляди порежешься, если чересчур близко подойдешь. Не нос, а клюв — лицо голодное. Из тех, что по трупам павших пойдут, лишь бы заполучить сюжетец.
— Боюсь, я не могу прокомментировать случившееся, — сказал ей Аркрайт. — Расследование не завершено. Я думаю, лапуль, потом будет пресс-конференция.
От этого «лапуль» Мэрилин Неттлз аж шарахнулась. Трейси видела, как хочется журналистке ответить: «Не смей произносить при мне эти снисходительные сексистские словечки, безмозглый полицейский боров!» — но та прикусила язык и сказала другое:
— Соседи говорят, это некая Кэрол Брейтуэйт?
— Не могу прокомментировать.
— Насколько я поняла, известно, что она проститутка.
— Боюсь, я ничего такого не знаю.
— Ой, да ладно вам, констебль, ну хоть что-нибудьскажите, а?
Мэрилин Неттлз сделала что-то странное — сначала губами, потом глазами. Через пару секунд Трейси догадалась, что Мэрилин Неттлз кокетничает с Аркрайтом. Да она не в своем уме. Все равно что с комодом кокетничать.
— Вам что-то в глаз попало? — невинно спросила Трейси.
Мэрилин Неттлз не обратила внимания, вот-вот в Аркрайта вцепится.
— Помогите бедной девушке, — сказала она. Показала на пальцах. — Вот совсем капельку? Ну хоть что-нибудь.
Аркрайт весьма неторопливо запустил руку в карман и вынул десятипенсовик. Великобритания перешла на десятичную систему года четыре назад, но Аркрайт по-прежнему называл это «новые деньги».
— На, девонька, держи. — Он протянул Мэрилин Неттлз монетку. — Купи себе пакет чипсов. Тебе подкормиться надо.
Она развернулась на каблуках и в негодовании зашагала к красному «воксхолл-виктору».
— Не хотел бы я с ней миловаться, — сказал Аркрайт. — Все равно что мощи обнимать. — Он поглядел на отвергнутую монетку и подкинул ее в воздух. Поймал, прихлопнул на тыле ладони. — Орел или решка? — спросил он Трейси.
— Ты нормально, девонька? — спросил Аркрайт, допив горькое и озираясь, словно ждал, что из пустоты материализуется следующее.
— Ага, — сказала Трейси.
— Еще будешь?
Она вздохнула:
— Не, я пойду. Мать ягнятину тушит.
Зато он сделал выводы — сегодня он не падет глупой жертвой скуки. Нет: он заказал невинное, судя по меню, пропитание в номер, никакого алкоголя, а когда провиант доставили, с тарелкой растянулся на постели и взял пульт от телевизора.
«Балкер». Ну само собой. Джексон вздохнул. Стоило только поверить, что включать телевизор безопасно.
Балкер — черствый, но временами чувствительный детектив-инспектор, работает в суровом северном городке («Брэдторпе») и зеленой сельской долине («Хардейле»). В поисках правды то и дело плюет на власти предержащие и в финале неизменно выходит весь в белом. Индивидуалист, но (о чем кто-нибудь сообщает минимум раз в каждой серии) «блистательный детектив». С женщинами ненадежен, однако то и дело их очаровывает. Опыт Джексона показывал, что на самом деле происходит ровно обратное: чем он ненадежнее (как правило, хотел бы отметить он, не по своей вине), тем меньше нравился женщинам.
Джулия — ты подумай, Джулия, которая «отказалась от актерства, дабы сосредоточиться на том, чтобы стать хорошей матерью и женой» (заявление, которому не поверил никто, и в особенности Джексон), — недавно получила роль в «Балкере». Джексон решил, что она сыграет труп или в лучшем случае барменшу в эпизоде, но выяснилось, что ее взяли на роль судмедэксперта.
(— Судмедэксперт? — Скрыть изумление Джексону не удалось.
— Да, Джексон, — сказала она крайне терпеливо. — Мне не нужно получать медицинскую степень или проводить вскрытия. Это называется играть.
— И все равно… — пробормотал Джексон.)
Шикарной (крутой, но справедливой, сексуальной, но знающей) подругой Винса Балкера была детектив-сержант Чарли Ламберт, актриса по имени Саския Блай. Спорила, угрожала, улещивала, бегала и изображала каратистку с первой до последней минуты каждого эпизода. Худая блондинка, большие слезливые глаза, а скулы такие, что хоть стирку развешивай (как сказала бы мать Джексона). Не в его вкусе. (У него есть вкус? И каков же он? Вчерашняя женщина? Ну уж нетушки.) Саскию Блай, пожалуй, чуть тронь — синяков понаставишь. Джексон любил, чтоб женщины были крепкие.
Балкер и Ламберт. Всего двое, Морс и Льюис [124], Холмс и Уотсон, двуликий дуэт, раскрывающий любое убийство в округе, лишь между делом получая пренебрежимо малую помощь от полуанонимных компьютерщиков и патрульных. Хотел бы Джексон посмотреть, как эта парочка раскроет дело в реальном мире. Судмедэксперт требовалась для создания «контраста их отношениям».
