Негритянский квартал - Сименон Жорж (книги бесплатно без регистрации .TXT) 📗

— Жозеф! Послушай, Жозеф… Проснись же на минутку!.. Сколько надо дать на чай?

— Не знаю…

Он все еще спал, во рту оставался неприятный вкус.

Потом Дюпюш вдруг приподнялся и сел на кровати. В комнате было темно, за окном горели огни, и откуда-то издалека доносились обрывки военного марша.

— Жермена! — окликнул он.

Никто не отозвался.

Он крикнул громче, уже с тревогой:

— Жермена!

— Что тебе?

Оказывается, она сидела в тростниковом кресле на балконе.

— Надеюсь, протрезвел? — сухо спросила она.

Дюпюш поднялся и сделал несколько шагов к окну.

Павильон в центре площади был иллюминирован, вокруг неторопливо прогуливалась нарядная толпа. Стало прохладнее, от деревьев исходил какой-то особый аромат.

— Который час?

— Десять.

— Ты так и не обедала?..

Он заметил разбросанные по комнате чемоданы.

— А, хорошо. Значит, багаж привезли.

Он был растерян и не знал, что сказать, что делать.

— Все-таки надо бы пообедать.

— Я не голодна.

Уже несколько месяцев Дюпюш не пил и не мог понять, почему это случилось с ним сегодня. Он чувствовал, что жена сердита на него, и ему стало стыдно.

— Прости, Жермена. Я очень нервничал. Меня угостили…

— Оставь меня в покое.

— Жермена, уверяю тебя…

— Замолчи! Ты бы послушал, как ты храпел…

— Клянусь тебе, я не мог отказаться.

— Еще раз прошу: оставь меня в покое.

И тут неизвестно почему Дюпюш вдруг взорвался.

Лампу в комнате они так и не зажгли, лицо Жермены было слабо озарено светом, проникавшим с улицы. Внезапно она показалась Дюпюшу чуть ли не врагом.

— Ну конечно, оставить тебя в покое! Тебе наплевать, что у нас нет денег. Мне одному приходится хлопотать и думать о неприятностях. А если я, не дай Бог, выпью стаканчик…

Не слушая его, она вышла на балкон и уселась в кресло.

— Жермена, поди сюда…

Она не шелохнулась.

— Жермена, прошу тебя…

— Отстань.

Дюпюш разбушевался. Он выкрикивал бессвязные слова: она его не понимает, он одинок и несчастен, Жермена ему не помощница, и лучше бы сидела у своего коммутатора, а не выходила замуж.

В ярости он ударил кулаком о стену, ушиб руку и заплакал.

Видимо, опьянение еще не прошло. Очнулся он в кровати, Жермена лежала рядом, но не спала. Приподнявшись на локте, она внимательно смотрела на него.

Как она догадалась, что он хочет пить?

— Пей, — протянула она ему стакан воды.

Но ему показалось, что лицо ее не выражает нежности.

— Ты больше меня не любишь?

— Пей… Поговорим об этом завтра.

Он заснул опять, но и во сне все время помнил, что утром предстоит неприятное объяснение.

«Она меня больше не любит! Она меня не понимает!»

Ему приснилось, будто из-за аккредитива его посадят в тюрьму. Почему-то тюрьма помещалась в соборе и охраняли ее часовые в такой же форме, какая была на солдатах в павильоне.

Было уже совсем светло, когда в дверь постучали.

Вошел бой с подносом в руках.

— Распишитесь, пожалуйста.

На подносе лежала телеграмма. Дюпюш прочел ее.

Это была его телеграмма, которую он дал Гренье. Он осмотрел бланк со всех сторон и разыскал краткую пометку: «Выбыл, не оставив адреса».

Когда бой вышел, Жермена скинула простыню, укрывавшую ее с головой.

— Ты получил свои двадцать тысяч?

Он коротко ответил:

— Нет.

Они молча смотрели на балкон, на ослепительный солнечный свет, льющийся на тростниковое кресло.

Трамваи с грохотом огибали площадь, останавливались возле собора, шли дальше. Уже было жарко.

II

Если бы Дюпюшу сказали, что все это происходит во сне, он ответил бы:

— Разумеется! А как же иначе?

Но это происходило не во сне. Дюпюш стоял на тротуаре рядом с машиной братьев Монти — Эжена и Фернана. Он еще не знал точно, кто из них Эжен-высокий, с седеющими волосами, или маленький, с рукой, парализованной после ранения на войне.

Солнце садилось, и деревянные дома на одной стороне улицы казались кроваво-красными, на другой — пепельно-серыми.

— Сначала кровать. Раз-два взяли!

Братья Монти не обращали на него внимания. Они снимали с крыши машины, на которой приехали, стол и кровать.

— Эй ты, пойди сюда! — крикнул один из братьев негру, наблюдавшему за разгрузкой. — Возьми этот стол и снеси его на второй этаж.

Дюпюш уже успел выпить. Он не был пьян, но мысли его утратили четкость. Он увидел над дверью надпись:

«Эмиль Бонавантюр. Верхняя одежда».

Дюпюш пересек мастерскую. Здесь пахло шерстью и краской, в углу стоял манекен. Высокий негр в черном, с очками в стальной оправе на носу, посмотрел на Дюпюша и не сказал ни слова.

Дюпюш стал подниматься по лестнице.

— Сюда! — крикнул сверху один их Монти. Дюпюш вошел в комнату, оклеенную обоями в розовый цветочек.

— Вот вы и у себя. До завтра!

Братья пожали ему руку и ушли. В комнате не было стульев, и Дюпюшу пришлось сесть на железную кровать.

Когда Дюпюш проснулся в гостинице «Соборная», в его памяти всплыло имя: г-н Филипп. Но кто был этот г-н Филипп — спокойный и холодный пожилой господин, который так хорошо знает Южную Америку и накануне принимал Дюпюша в отеле? Теперь он знал о нем гораздо больше, ему рассказали всю жизнь г-на Филиппа. Тот долгие время был управляющим пароходной линией «Френч-Лайн», а потом разорился, потеряв не один миллион на неудачных спекуляциях.

Тогда его подобрал Че-Че и дал ему место управляющего в своем отеле. И странно: решительно все звали богатого собственника просто Че-Че [3], а его управляющего — господин Филипп.

За эти дни Дюпюш слышал еще о многих, но сведения эти были беспорядочны, и он охотно разобрался бы в них.

Однако сейчас он чувствовал себя усталым и решил отдохнуть. Выйдя на веранду, которая шла вдоль фасада, Дюпюш нос к носу столкнулся со старой негритянкой, чистившей картофель.

А как же иначе? На втором этаже было три комнаты, и веранда принадлежала обитателям всех трех комнат, как двор дома принадлежит всем жильцам. Дюпюш и сам не мог бы рассказать о событиях, которые привели его сюда, в негритянский квартал.

Впрочем, его желания никто и не спрашивал. Его сгрузили здесь так же, как сгрузили кровать и стол. Он даже не знал, как ему вернуться в город. Хотя нет: где-то невдалеке звенел трамвай, значит, нужно идти в ту сторону.

Улицы здесь были немощеные, повсюду виднелись ямы в полметра глубиной. Жили здесь только цветные, и жили они, очевидно, на улице, то есть сидели на тротуарах, на порогах домов, на стульях, стоявших у стен.

О чем думал теперь Дюпюш? Ах да, Че-Че. В то первое утро, проснувшись, Дюпюш заявил Жермене:

— Надо предупредить хозяина отеля.

Он спустился на первый этаж и обратился к старой даме, сидевшей за кассой:

— Я бы хотел поговорить с хозяином, сударыня.

— Подождите минутку в холле. Муж сейчас придет.

Вскоре он увидел хозяина. Это был невысокий человек лет шестидесяти пяти, коренастый и коротконогий, с массивной головой, крупными чертами лица и кустистыми бровями.

— Вы хотели поговорить со мной?

Дюпюш сразу понял, что перед ним корсиканец.

Хозяин внимательно осмотрел Дюпюша с головы до ног и указал на дверь кафе.

— Там нам будет удобнее… Это вы приехали вчера с молодой дамой?

— Я приехал с женой.

— Какая разница.

Бармен был уже на своем посту. Подбежал маленький чистильщик, но хозяин бросил:

— Не надо. Иди играть.

— Так вот, сударь, я главный инженер АЭКО…

— Которое обанкротилось, — уточнил корсиканец.

— Откуда вы знаете?

— У меня друзья в Гуаякиле.

— Но я этого не знал. Я ехал туда работать. В Панаме мне должны были оплатить аккредитив на двадцать тысяч франков…